Ночь упавшей звезды (СИ)

-- Ее тошнило? -- Одрин строго посмотрел на зеленоволосую. -- С чего ты вообще взяла, что сотрясение? Твой Звингард даже шишек не разглядывал! Мала еще, мевреттов учить. 
И, осторожно приподняв мою голову, поднес к губам фляжку. 
-- Ну и лечите сами, как знаете, -- возмутилась остроухая. 
Я хлебнула и закашлялась. 
-- Что... это? 
Впрочем, по запаху было ясно, что... 
Я подняла глаза на мевретта. Вот уж... не ожидала, что у него найдется такое. Но все равно брезгливо дернулась от его рук: 
-- Не... трогайте! 
Конец закономерен: фляжка вылетела, расплескав содержимое, и упала на пол. По кабинету поплыл резкий запах самогонки. Конец ковру. 
-- Я говорила -- компресс надежнее, -- важно изрекла Темулли. 
Мадре взбешенно зыркнул на девочку: 
-- Вода -- в кувшине в спальне! Возьми, где похолоднее! 
Потом язвительно посмотрел на меня: 
-- Ну что, полегчало? 
-- В кувшине или в спальне? -- переспросила Темулли, но порхнула, куда отправили. 
-- Да чтоб ты пропал! -- я резко выпрямилась в кресле. -- Лучше отпусти... пожалуйста... 
Загородилась здоровой рукой. Щеки пылали, а слезы были слишком близко -- могу и не удержать. 
-- Говорю же -- не имею права, -- Одрин вздохнул. -- Ну, госпожа, поймите меня правильно -- я здесь не единственный мевретт, и все решения принимаются совместно. Подождем, когда вернется мевретт Сианн, а там будет видно. Неужели здесь, в самом сердце прекрасного элвилинского леса, -- начал он воодушевляться, -- вам настолько плохо, что вы не можете обождать еще пару часов? 
Вернулась Темулли, прижимая к животу здоровенный кувшин. 
-- Не переживай так, -- сказала она мне. -- Я тебя извиняю. 
Вот только этой настырной девицы не хватало... 
Я обхватила раненую руку второй рукой и заревела. Мадре растерялся и присел рядом со мной на корточки. (Мне вдруг показалось, что он вообще всегда терялся при виде женских слез, чем некоторые частенько нагло пользовались). Осторожно взял меня за руку: 
-- Ну, сударыня, не нужно плакать. Вас же никто не обижает, просто чуть-чуть задерживают. А это, поверьте мне, сущие пустяки. 
Покосился на мою раненую ладонь и злобно сказал: 
-- Да что там этот Звингард, уснул, что ли?! Тему, ну-ка давай за ним! Пусть он берет свои красивые ноги в руки и несется сюда. 
Остроухая запыхтела, но поставила кувшин и вылетела за дверь. 
Назад она тоже летела, но с видом собачки, не нашедшей дерево в пустыне. За Темкой следом, одной рукой подталкивая ее в худенькую спину, а другой держась за собственный объемистый живот, ворвался на полном скаку Звингард. Золотое пламя головы сбилось набок, лицо было кривым и тяжелым, а мятой и золототысячником разило от лекаря чуть ли не втрое сильнее, чем в прошлый раз. 
-- Ну, что еще тут стряслось? -- громыхнул лекарь. -- У мелкой был повод въехать мне темечком в пузо или... 
-- Тут стряслось осложнение диагноза, так вами и не поставленного, в форме прободения ладони, -- заумно ответил Мадре. 
-- Так-так... Ну... -- кряжистый перестал пыхтеть, оправил мантию и смерил меня взглядом. -- Тут, по-моему, еще налицо и расшатанные нервы и сотрясение мозгов... вы что, ее роняли, что ли? 
-- Да. Нет. То есть, она упала, но сверху. А головой вообще-то приложился, собственно, я. 
-- Еще и вы. Тейлунни, что ты смотришь на меня, как давний на элвилинское ухо? Давай компресс. 
-- Кому? 
-- Обоим, летавка тебя поклюй! -- возмутился лекарь такой глупости. -- Обоим. 
-- А мне зачем? -- удивился Мадре а потом вспылил: -- Да что вы, помешались на этих компрессах? Не видите -- у нее рана на руке! Ее зашивать нужно, да обеззараживать! Тьфу ты... войну мы точно проиграем, -- мрачно закончил он. 
-- Не вижу, -- флегматично отозвался Звингард. -- Под бинтом она. И вообще, поучите бабушку мед варить. Голова важнее руки. 
Мадре застонал и всуе проклял тот день, когда вообще встретил этого Звингарда на свою голову. Больную. 
Может, действительно, полегчает? 
-- Кладите свой компресс, -- величаво согласился он. 
-- Вот сразу бы так, -- лекарь смочил полотенце и, нагнувшись, возложил его, как корону, на мевреттское чело. -- Я ведь, сынок, плохого не пожелаю... 
Вместо ответа Мадре напел в полголоса зачин фривольной элвилинской баллады и почему-то покосился на меня. 
-- Та-ак, -- протянул Звингард. 
-- В смысле? 
Лекарь пощелкал пальцами перед носом мевретта. 
-- Сколько будет два помножить на два? -- строго спросил он. 
-- А подсказать можно? -- вопросил с порога рыженький Люб, готовый сразу же исчезнуть при малейшем намеке на неприятность. Темулли не выдержала и хихикнула. А Звингард одарил помощницу таким взглядом, что ей захотелось провалиться под землю... вернее, под пол. 
Мальчишка же, уверовав, что немедленно его изгонять не будут, вошел окончательно: 
-- Ну так как? Можно подсказать? 
-- А ты знаешь ответ? -- удивилась Тему. 
Люб гордо кивнул. Темулли уважительно посмотрела на приятеля. 
-- Да что вы, издеваетесь, что ли? -- зыркнул очами Мадре. -- Вы дамой займитесь! 
-- Тихо, тихо.... Мевретт нам нужен со здоровой головой... -- успокоил Одрина Звингард. 
-- А там всё просто, -- мальчишка взбил рыжее гнездо на голове. -- Метаешь нож и считаешь, сколько раз попал... Вот представь, вот ты попала ножом в мишень один раз и ещё два. И всё в разные места. Сколько вмятин в ней останется? А если два захода подряд будешь попадать по три раза? 
-- Э-э-э.... Я же нож не умею. Я только из лука. 
-- Ну... -- Люб впал в ступор, но очень быстро нашел выход. -- Ну, можно стрелять и считать стрелы... 
Мадре в отчаянии застонал и упал носом мне в колени. 
"И это -- будущее элвилинского народа" -- горько посетовал он. 
-- Что с вами, мевретт Мадре? -- встревожился Люб. 
-- Плохо ему, -- сказала Тему. 
-- Его нужно отнести в лазарет, -- огласил приговор лекарь. -- Обоих. 
-- Что вы со мной фамильярничаете? -- я попыталась оттолкнуть остроухого, заодно сбросив с колен мокрое полотенце. -- Думаете, если мевретт, так можно со мной вот так? Идите вон к этой, своей, в синем платье! И не трогайте меня! Да что с вами? 
-- Опять тащить? -- сделал страшные глаза Люб. -- Я сюда его насилу приволок... 
-- На это есть помощники. 
Звингард обернулся ко мне: 
-- Теперь вы, деточка. Давайте руку. 
-- Я не могу. Я его держу -- чтобы не упал, -- кивнула я на Одрина. 
-- Так. Мевретт повопил, теперь следующий исполнитель... -- прокомментировал рыжий. И вздохнул обреченно: -- Ну, давайте, я подержу. 
Мадре приподнял голову, недоуменно уставился на мои колени и пробормотал: 
-- Извините... 
И захлопал ресницами: 
-- Какое еще синее платье? 
-- То есть... -- я покосилась на Одрина. -- На вашей невесте. Она еще моим видом недовольна была, и прической. И... -- я сунула раненую руку Звингарду и отвернулась. 
-- А у меня есть невеста? -- удивился мевретт. -- Звингард, это опять ваши штучки? 
Дедка фыркнул. 
-- Звингард, вы скотина. 
-- Знаю, -- невозмутимо отозвался огненноволосый. -- Вы мне это уже говорили, когда у вас была горячка после меда. 
-- Ого! -- выдал Люб, невероятно заинтересованный беседой. 
Я скосила карий глаз на конопатого мальчишку и прошептала громко и внятно: 
-- Я кричать не буду. А посмеешь усомниться -- на ногу наступлю. Внял? 
А потом Звингард стал отдирать бинт с ладони, и мне пришлось прикусить рукав рубахи, чтобы и впрямь не заорать. 
-- Ну, потерпи, потерпи... Не надо было самой перевязывать, -- успокоил лекарь, плеская на повязку воду, чтобы легче отошла. В конце концов справился и стал осматривать рану. -- Ого... Это кто ж вас так, деточка? 
Люб покосился на Темулли и поспешил заверить лекаря, что это я абсолютно самостоятельно и без чьей-либо помощи справилась.