Подчинись мне, Софи (СИ)

Сил совсем не осталось, чтобы кричать или вырываться. Только сейчас чувствую нарастающую боль от ран на оголенных участках кожи и дикую усталость.
Уже через пару минут меня снова сажают в салон черного внедорожника, но теперь с другой стороны от меня сидит водитель, а мужик, которого ударила, оказывается на переднем сиденье. Главный — ведет машину.
— Вы поступаете слишком глупо, София, и усложняете себе жизнь. — с укором говорит Главный.
Весь остаток пути проходит в гнетущей тишине. Говорить нет сил, как и делать что-либо для своего спасения. Это и так бесполезно. На коленках засохла кровь, но раны все равно очень жгут.
К тому моменту, как автомобиль останавливается, успеваю в голове прокрутить все возможные варианты дальнейшего развития событий. Если бы меня хотели убить, то зачем Главный приказал своим крысам быть со мной осторожнее? Хочет сам убить меня или, может, рабство? Вопросов, как всегда, намного больше.
— Выходите. — говорит своим «подопечным» Главный и они снова берут меня под руки, выводя из салона авто.
Мы оказываемся посреди большого сада. Газон идеально подстрижен и вдоль небольшой тропинки стоят фонарики, которые дают единственный свет кроме луны. Вокруг нас высокий забор, но мне не видно его целиком, ведь большая часть прячется за деревьями. Не знаю, есть ли в нем какие-то дырки, чтобы я могла сбежать отсюда. Если останусь живой, обязательно исследую его. Так просто точно не сдамся.
Теперь я поняла, что совсем не знала значение слова «страх». Он сковывает все тело, лишая воздуха. В голове роятся тысячи хаотичных мыслей, которые меняются со скоростью света. Конечности дрожат, и невозможно сделать глубокий вдох. Неизвестность пугает больше всего.
Когда мы подходим вплотную к большому двухэтажному особняку, я понимаю насколько мои дела плохи. Если этот «босс» настолько богат, то он с легкостью достанет меня из-под земли. Деньги решают все.
Главный звонит в дверной звонок и через несколько секунд нам открывает женщина. На вид ей пятьдесят лет, глаза темные, кажутся на первый взгляд добрыми. Она сочувственно улыбается мне, смотря на окровавленные коленки и, сказав, Главному, что нас уже ждут, ведет по длинной лестнице на второй этаж. Внутри дом выглядит еще богаче, чем снаружи: черный камин из мрамора в гостиной, дорогие картины на стенах, до блеска начищенная мебель из красного дерева. Гостиная и кухня разделены лишь импровизированным коридором и колонами в греческом стиле, которые ведут прямо к широкой лестнице. Все это чересчур похоже на пластмассовый домик для Барби. Здесь совсем неуютно, как будто его достроили только вчера и хозяева еще не успели обустроиться.
Главный не отходит от меня ни на шаг, поэтому не могу попросить женщину о помощи. Она кажется мне самой человечной из всех, что я пока видела. Так почему же она работает здесь?
На втором этаже, она останавливается напротив самой дальней комнаты и легонько стучит в дверь, после чего приоткрывает ее. Мне почти ничего не видно, ведь Главный держит меня подальше, но хорошо слышно о чем женщина говорит.
— Максим Александрович, ваша гостья прибыла. — тихо говорит она услужливым голосом.
— Хорошо. Пусть войдет. — отвечает ей мужчина и от его голоса мурашки идут по коже.
Мне вдруг начинает казаться, что я должна была его где-то слышать, но не могу вспомнить ни одного мужчину с таким низким тембром. От этого тона хочется сразу подчиниться и беспрекословно исполнять любые его указания. Немного хриплый, он заставляет сердце остановиться на секунду и перестать дышать. Опасный.
Через мгновение женщина опять выходит к нам и указывает на комнату, где только что была.
— Проходите.
Меня ведут внутрь, уже не держа под руку и оставляют одну, закрывая за мной дверь. Глаза не сразу привыкают к ночной тьме, освещенной лишь одиноким светом настольной лампы на большом рабочем столе. Взгляд тут же зацепляется за высокий мощный силуэт напротив панорамного окна. Мужчина повернут ко мне спиной, но то что я вижу уже начинает пугать. Широкие мускулистые плечи скрыты под белой тканью рубашки. Длинные ноги и узкие бедра. Руки в карманах брюк, а рукава небрежно закатаны. Все слова из головы куда-то сдуло и, кажется, я даже забыла как говорить и могу только невнятно мычать.
Проходит минута, прежде чем мужчина медленно оборачиваться в мою сторону. Как ни стараюсь, но увидеть лицо так и не могу. Лишь ощущаю опасность и темную мощь, исходящую волнами от него. Эта энергетика подавляет.
Внезапно комнату вновь наполняет его голос и я вправду забываю, как дышать.
— Ну, здравствуй, Софи. — говорит мужчина, с ноткой хрипотцы. Он знает мое имя…
Чувствую на себе его внимательный взгляд и то место куда он смотрит, начинает гореть и покалывать. Медленный, тягучий взор вдоль тела.
— К-кто вы? — неуверенно выдаю я, запинаясь. Это все на что способно мое неустойчивое сознание.
— Не узнала меня, Мелкая? — с долей усмешки спрашивает мужчина и только сейчас воспоминания бурным потоком вырезаются в мою память. Сердце пропускает один звонкий удар, а из горла вырывается слишком тихое: «Максим…»
  
2
 
Семь лет назад…
Она бежала так сильно как могла, не обращая внимания на острую боль в ногах и легких. Темную улицу освещал лишь блеклый свет луны, но София бы даже могла бежать с закрытыми глазами к его дому. По худощавым ногам стекали одинокие капли крови от падения, а по лицу безостановочно лились горькие девичьи слезы.
«Лишь бы он был дома…» — крутилась в голове одна единственная мысль.
«Наивная Мелкая.» — всегда он так называл ее, а она пропускала сквозь уши обидное прозвище, любуясь красотой его синих глаз. Сама не могла ответить себе, когда именно влюбилась в него. Кажется, всегда любила. А он… для него она была и будет Мелкой навязчивой девочкой. Но бежала именно к нему.
Быстро свернув за угол, на горизонте показался знакомый подъезд. София всхлипнула от облегчения и взгляд тут же поднялся к окну на четвертом этаже. Света нет. Это и не странно ведь уже давно перевалило, наверное, за полночь. Сколько она бежит… Полчаса или час?
Не раздумывая ни секунды, София забежала в темный подъезд и перескакивая через ступени поднималась со всей скорости, на которую была способна. Странно, но не ощущала боли от ран на ладонях или коленях. Болело сердце.
Завтра он уедет. Кирилл ей все рассказал. Он навсегда исчезнет из ее жизни. Возможно, это уже не детская влюбленность, а настоящая любовь? Боль ведь самая настоящая.
У нее больше не было времени на раздумья, потому что София стояла напротив его двери. Сердце билось словно отчаянный птенчик в клетке, то ли от бега, то ли от волнения. Она точно не знала. Все чувства сплелись воедино.
«И что ты ему скажешь, мелкая дурочка?» — зародилось первое сомнение, но было слишком поздно. Тело не хотело слушать глупый разум и в резком порыве рука нажала на звонок.
«Всего один раз, если не откроет — уйду…» — тихо твердила девочка, пока слезы одна за другой капали на белую рубашку, растекаясь несуразными потеками.
София тихо ждала, умоляя его открыть в уме. Тишина. Внутри что-то обрывалось, когда она поворачивалась, чтобы уйти. Не откроет, наивная. Зачем ты ему?
Внезапно услышала щелчок замочной скважины и скрип двери, но струсила обернуться. Боялась опять увидеть в красивых синих глазах насмешку над неуклюжей девочкой, что постоянно бегала за взрослым парнем. Он никогда бы не посмотрел на нее, как на тех других, что вечно кружатся возле него. Красивых и ухоженных.
— София? — услышала хриплый ото сна голос и не смогла ничего больше сделать. Остановилась… кажется, даже дышать перестала, слушая громкое биение неспокойного сердца. — Что ты здесь делаешь?
А ей, дурочке, приятно стало, что назвал по имени. Впервые. Еще никогда ей не нравилось свое имя, как в тот момент.
Она молча повернулась и посмотрела прямиком в синюю бездну. Совсем заспанный, как будто только проснулся. Синие глаза судорожно шарили по девичьему телу, быстро находя кровавые раны и разодранную ткань белой рубашки.