Агата (СИ)

Мама, изорвав в клочки ненавистную фотографию разрыдалась. Я обнял её и прижал к себе, пытаясь успокоить. И далеко не сразу обратил внимание на Агату, которая что-то нам говорила. Но когда прислушался, мягко сказать, ошалел.
— Тётя Бажена, Филипп, вы только посмотрите на это! Здесь есть их адрес! Оказывается бабушка переписывалась с этой Ириной. И она прекрасно знала, где находилась ваша Ангелина!
А когда все кусачки изорванной фотографии были подняты с пола и сложены воедино, мы все смогли рассмотреть, что там написано.
Там был адрес. Ну кто бы сомневался, что тётка упрячет нашу Ангелинку не куда-то там, а максимально далеко. И ведь даже из всех стран Латинской Америки самую глухую и преступную выбрала. То-то и получилось, что там их никто не нашёл за все эти годы.
— Дети, я думаю вы понимаете, что я вынуждена вас оставить? — вытирая слёзы произнесла мама, спешно поднимаясь на ноги.
— Я с тобой, мам!
— Нет, сынок. Ты должен остаться здесь, с Агатой. Завтра полнолуние. И ты будешь рядом со своей невестой в её первый оборот.
— Но с чего вы взяли, что я непременно обернусь?!
— Просто поверьте. И не наделайте глупостей, дети. Я думаю вы достаточно взрослые и умные, чтобы понять, о каких глупостях я сейчас говорю.
— Мам, не смущай моего рыжика ещё больше!
— Уж как есть. И давайте мы сначала найдёт Агнелину, а уж потом на вашей свадьбе погуляем?
— Да мы как-то не против, правда Агата?
— Да что я вам здесь всё это говорю! — спохватилась мама, — Аграфена же всё-равно вам не позволит наделать глупостей. Даже если вы оба этого очень сильно захотите.
На том разговоры прекратились. Мама схватила обрывки фотографии с адресом и выбежала из комнаты. А спустя минут десять, не больше, пределы поляны уже покидала белоснежная волчица, к шее которой был примотан небольшой свёрток.
— Если они до сих пор живут там, не сменили адрес, то твои родители их найдут. И Кирилл от меня отстанет с помощью, — бросила Агата.
— Ты права. Только что-то мне подсказывает, что мы не всё в той комнате нашли и рассмотрели. Идём!
В комнате мы с рыжиком пробыли до глубокого вечера. Мы ещё раз пересмотрели все альбомы. Потом очередь дошла до записных книжек и старых как сама жизнь тетрадей. Все они были исписаны очень красивым, почти каллиграфическим подчерком. Только вот я мало что разобрать из написанного смог.
— Это устаревший язык. На таком как раз в их время писали и говорили, — пояснила Агата.
А потом принялась читать и переводить. На что я удивился.
— Нас в приюте этому учат. Хотя скажу честно: пользы я никогда никакой не видела.
— Зачем тогда учат, раз пользы нет?
— Объясняют тем, что так лучше смысл молитв доходит.
И не знаю как там с молитвами и псалмами, но вот смысл написанного в этих тетрадках мы уловили. И оказались они не чем иным, а своего рода личными дневниками той самой Агаты.
Некоторые строчки моя Агата читала и переводила без проблем, а на некоторых как будто спотыкалась и останавливалась. И чаще всего причина была в её природной стеснительности. Ну да, не каждый день читаешь записки о любви своей далёкой родственницы. Тем более, что избранников было два. Сразу два.
Когда всё было перечитано и обдумано на две была уже ночь.
— Идём спать? — предложил я.
— Идём. Интересно твоя мама уже в пути?
— Думаю что да. Представляю, как отец обрадуется новости.
Мы вышли из комнаты и, не сговариваясь, направились туда, где спала Агата.
— А ты со мной будешь спать?! — удивилась Агата, когда я бесцеремонно стал стягивать джинсы и майку.
— А что не так? Или ты меня до сих пор стесняешься?
— Ну и это тоже. Но я больше всего боюсь, что вдруг…
— …что-нибудь загорится?! Ты правда в это веришь? Да брось! Идём. У тебя кровать большая. Не такая конечно, как у нас дома, но мы на ней поместимся.
— И снова придётся за новым одеялом в сундук лезть? — поддела она, сама при этом уже переодевшись в ночную рубашку.
Я же на неё в это время засмотрелся. Лунный свет беспрепятственно попадал в окно и освещал тело моей малышки лучше любых софитов. И хотя она переодевалась, стоя ко мне спиной, от моих любопытных глаз не укрылась её нежность и красота. Желание обладать своим рыжиком захлестнуло с головой. Опомнились мы с ней только после того, как очередное одеяло превратилось в пепел. Ну а губы у Агаты превратились в сплошное искусанное нечто. Но это нечто было таким нежным и манящим, что пожар в самой напряженной части моего тела не только не уменьшился, а возрос до невероятных масштабов, причиняя не только дискомфорт но и боль.
Агата поворчала немного. А потом достала ещё одно одеяло, и, соорудив из него своеобразную границу между нами, легла. Я последовал её примеру.
Ночь прошла более или менее спокойно. Если не считать того, что я несколько раз просыпался от едва слышных стонов девушки. И каждый раз, ругая непонятно кого последними словами, отползал на самый край кровати. Только каждый раз на теле девушки добавлялось по новому ожогу.
Да уж, мама была права. Сторож у нас с малышкой такой, что ещё поискать нужно.
Утро, как и день прошли в делах и заботах. Я даже познакомился с соседской девчёнкой Авророй.
Девчушка оказалась на удивление милой. А ещё очень хорошей собеседницей. Она даже пригласила нас в гости.
Домик её деда и бабки находился не так далеко от нашего (!!!). Странно, как я на него не набрёл, когда блуждал по округе.
Старики были рады нам. Только один взгляд на деда, прикованного к постели и мне стало ясно, что это лето будет для него последним. А вслед за ним и старушка-жена уйдёт. И это всё при том, что передо мной были просто люди. Никаких тут вам волчьих пар и истинных не было.
Аврора тоже оказалась просто человеком.
«Если что-то случится или вам понадобится наша помощь — приходите в любое время дня и ночи!» — такими словами ближе к вечеру отпустили нас добродушные соседи.
Только нас с Агатой совсем другие мысли одолевали. Близилась ночь. А с нею приближалось Полнолуние.
И чем ближе был тот самый заветный час, тем сильнее нервничала Агата. А я как назло не мог даже прижать её к себе и как следует успокоить. Одеяла палить хозяйка избы строго-настрого запретила.
— Луна в самом зените, так сказать. Что чувствуешь? — начал я.
Мы с ней в это время сидели в той самой тайной комнате.
— Ничего особенного, — разочарованно выдала Агата, — разве что нестерпимо хочется чайку на особых травках заварить. Идём?
Последовал за ней. И уже скоро мы попивали вкусный чай.
— А что это за травки такие? Ты сказала — особенные?
— Ну да. Мне их бабушка в детстве как-то раз всего показывала. Только говорила, чтобы я ни в коем случае их в чай не добавляла.
— А почему?
— Кто же её знает? Только у меня сейчас почему-то желание появилось, сделать хоть что-нибудь ей поперёк.
— Ну ты и даёшь! А может они ядовитые какие?
— Ага. И мы с тобой как Ромео и Джульетта закончим так бездарно свои юные жизни! — хихикнула Агата.
Отвечать я ей ничего не стал. Задумался. Обо всём. И так задумался, что не сразу заметил, что с девушкой что-то не так.
— Филипп, что со мной?! — испуганно спросила Агата.
А с ней происходило не что иное, а самый настоящий оборот. Как и со мной. Только я успел вовремя скинуть одежду, а она нет.
На этот раз оборот проходил не так быстро и болезненно. У меня. А как у моей малышки — могу только догадываться по тому, как она кривилась и морщилась.
Но это всё очень скоро отошло на второй план. После того, как передо мной появилась великолепная рыженькая волчица. Только очень и очень маленькая, я бы даже сказал миниатюрная, как Дюймовочка. Но моему волку она с первых же мгновений понравилась. Да что там говорить — он был от неё без ума.
«Ты — наша!» — зарычал он рыжику, чем напугал до безумства. Наша рыжая девочка неловко попятилась назад и упала на свою прелестную попку.