Театр мистера Фэйса

роста, большой кусок красной тряпки, небрежно приколотой к стене с помощью дротика. Тряпка абстрагирована от веранды именно
своею яркостью. Её легко увидеть первой!
Парень сорока семи лет, в синей пиджачной паре на белую рубашку, без галстука.
Высокого роста. Чисто выбритый, с синими строгими глазами. На правой щеке маленькая
родинка. Театрал. Режиссёр. Король кукол! Мистер Фэйс. Он в упор посмотрел на стоящего
напротив него бугая. Широкоплечего, здоровенного, с лицом обиженного павиана. Лет
тридцати.
— Ты всё понял, Громила?
Бугай проглотил задумчивую слюну, потрогал пепельницу, яростно почесал непробритую
щеку. И изрек через паузы:
— Гы, Фэйс… Ты сразу ставишь себя в невыгодные условия. Ведь не попасть в апельсин
мне проще, чем попасть. И я легко могу промахнуться! И положить в карман штуку баксов! А
сотню прихватить на чай! – при этих словах Громила сгреб денежные стопки и придвинул их
к себе. Одновременно наклонился вперед – к оппоненту, своими ростом и мышечной массой
нависая над ним!
— Громила. Ты можешь легко промахнуться или не промахнуться. Мне плевать на
мнение мелкого тупого чувака! Я плачу тебе деньги за один выстрел. И всё.
Нет, не всё. Оскорблять накаченных мужиков семи футов ростом — не рекомендуется.
— Гы. Ты не боишься меня поливать, Фэйс? Я ведь могу не только промахнуться. А
сделать это в нужное место! — Громила многозначительно постучал себе по лбу
указательным пальцем.
Кукловод рассеянно зевнул и потянулся, прикрыв веки. С наслаждением глубоко
выдохнул, потряс головой. Нехотя открыл глаза, безмятежно глянул на Громилу. Расслабься, чувак, я и не планировал кусаться!
— Оскорблять я тебя… — режиссёр поставил троеточие в конце предложения и замер, повесив на уста ангельскую улыбку.
Громила удивился и расслабился, хотя расслабляться не планировал. Отпустило
внутреннее напряжение, ведь детская улыбка не страшит!
— …не боюсь! – режиссёр смел троеточие восклицательным знаком! One, Two, Three!
Преображение мистера Фэйса: вместо улыбки ребенка – циничная ухмылка убийцы, резкий
наклон туловища вперёд, щелчок белых ровных зубов. И тлеющие глаза. Акция устрашения
под названием «Откусим Громиле нос!».
Бугай тотчас же отшатнулся назад – от театрала, выпустив из пальцев денежные пачки.
Успел испугаться. Сильно!.. Придурок Фэйс кусается. Сука такая! А лжет, что не кусается!
Обидно, блин!
— Ты мне откусил… — машинально забормотал Громила, трогая нос. На месте – нос на
месте. – Чуть… чуть не откусил…
Чуть-чуть не считается. Такой большой Громила, а не знаешь таких простых истин. Ну да
ладно, что с убогих взять… Мистер Фэйс убрал ухмылку, глянул строго. Вытащил из-за пояса
большой блестящий пистолет. Бронебойный, явно! Пули размером с палец. Небрежно
передернул затвор, вынул обойму и опустил её на столик. Подал оружие рукояткой вперед.
— Возьми пистолет.
Громила отпустил нос и прямо-таки вырвал ствол из чужих пальцев. Рукою-клешнёй.
Взвесил. Заухмылялся. Оружие придает уверенность. И вдвойне, если перед тобой человек, у
которого оружия в руках нет.
— Один патрон – один выстрел! – театрал сделал несколько чётких шагов к входной
двери. Круто повернулся на каблуках к столику. — Шесть шагов. Ты встанешь здесь!
Опаска — рекомендуемое чувство по отношению к Фэйсу! Громила настороженно тискал
пистолет. Именно тискал! Как сопляк мнёт потаскуху, не зная как её лучше ухватить.
Театрал возвратился к столику, взял апельсин и встал под красную тряпку. Отличная
яркая абстрагация для стрелка!
— Я стою здесь!
Хрен в синем пиджаке на выдумки горазд! Помни, комрад! Громила всё не мог
расслабиться. Пистолет в руках казался чужеродным предметом. Так всегда, когда пальцы не
ощущают уверенности.
— Ты – там, Громила! Там, у двери! – нетерпеливый палец режиссёра заставил Громилу
шевелиться. Бугай порывисто отошел на указанное место. Развернулся к театралу
недоуменными глазами.
— Фэйс. На кой чёрт тебе всё это надо? Актерские штучки… вспомнил юность?
Если не хочешь отвечать – скажи правду. Она – самая короткая.
— Это лишь вопрос. Я намерен устроить парочку спектаклей, и хочу спросить, угодны ли
они небесам! Ответ скрыт в твоей меткости. Не тяни, Громила!
Пожалуй, двойного дна в ситуации всё-таки нет. Бугай облегченно сглотнул. Кретин
просто желает, чтобы его застрелили. Ну или чтобы стрельнули в его сторону... Громила сам
решит, как выгодней обставить пальбу. Там, где есть гарантированный выстрел – всегда
может возникнуть пальба.
Мистер Фэйс положил апельсин себе на макушку. Это мишень! Задним фоном её
подчеркивает ярко-красная ткань. Лицо театрала напряглось, жилы на лбу вздулись и — …
— Да этот придурошный сейчас пёрднет! Гы-гыыы! – не смог сдержать гримасу веселья
Громила. – Слышь, Фэйс, а давай я отправлю тебя на небо прямиком? Гы-ы… Что скажешь, прифарок?
Апельсин на голове. В глазах сосредоточена вся твоя прошлая жизнь. Так бывает. Тогда, когда берешь кредит в банке. Ты отвечаешь на простые и именно поэтому непростые
вопросы. Ощущаешь на себе подозрительные взгляды. И ненавидишь за эти взгляды банк-
кредитор. Но осознаешь, что и сам на себя ты тоже смотришь подозрительно. Тебя с
вежливой любезностью раздевают донага, тщательно выворачивают твои карманы.
Ощупывают, как товар. Осматривая зубы и взвешивая характер. И нюхая твои носки
двухдневной свежести. Им не западло! Таков регламент! Наконец, мистер Расчёт заполнил
анкету и отправил её в Службу Безопасности Банка. Теперь ждать: подтвердят или нет твой
кредит. Всего два спектакля! Мистер Фэйс просит немного! А тут… в двадцати футах
находится идиот, который играет в остроумного идиота. Но без идиота кредит не дадут, он –
твоя собственная подпись на анкете, кукловод! Личная подпись – самый главный гарант для
банка! Не отзывать же анкету назад, в самом деле!
— Скажу, что ты недоумок… — пополз по веранде злой горячий шепот. — Ты
рассуждаешь о том, чего не можешь понять в силу скудности своего интеллекта… Выпусти
пулю, забери сотню, и проваливай!
По ходу дурень Фэйс не может без того, чтобы не оскорблять! Ну что же. Всегда есть
оскорбление, каковое является последним в жизни. Лови девятнадцать граммов, придурок!
Громила медленно, по-садистски растягивая удовольствие, поднял пистолет. Прищурил
левый глаз. Ствол нацелился прямо в ясную грудь театрала! Между легкими и сердцем.
— Штука моя, Фэйс!
Как мало надо для счастья! Ствол опустился чуть ниже – к солнечному сплетению… а вот
ещё ниже – к промежности… Ай-яй-яй, смотрите-ка, Громила — гурман! Выбирает места для
поселения пули со знанием дела!
Звук дверного звонка разрезал воздух. Неожиданно. Резко. Продолжительно.
Потом прогремел выстрел – он заглушил и оборвал звонок. Зеленая лампочка, что над
дверью – потухла. А апельсин на голове мистера Фэйса разорвался в клочья – в него попала
бронебойная пуля.
Громила тупо посмотрел на кукловода. После тупо посмотрел на пистолет. Своя тупость
отличается от чужой тем, что ты её не замечаешь. Так у людей. Неизвестно до конца, как с
этим у громил – но судя по реакции стрелка, у них с этим примерно также как и у людей...
Мистер Фэйс позволил себе провести слабой рукой по голове. Головокружение. Тошнота.
Сейчас бы хорошо посрать! Или блевануть! Или то и другое.
Снова звук дверного звонка, также резко, но уже ожидаемо. Был оборван