Магистр! Вы, кажется, влюбились (СИ)

Обещание наслать на них порчу и пожаловаться ректору возымело должное действие: мне тут же, позабыв на время о важности традиций, выдали мою законную новенькую именную табличку для библиотеки. И ключи.
После я долго плутала по коридорам академии, потому что какой-то гоблин, очень удачно маскирующийся под дружелюбного человека, послал меня совсем не в то крыло.
Потому на рабочем месте я оказалась с опозданием и не в самом радужном настроении.
И прозрачный мужик меня просто добил.
Он сидел на кафедре выдачи и читал парящую перед ним книгу, перелистывая страницы взмахом руки.
— Привидение, — безнадежно прошептала я. Подумалось еще почему-то, что, может, прежняя библиотекарь вовсе даже не сбежала с каким-то кадетом, а просто сбежала. От этой работы, этой библиотеки и живущего в ней призрака.
Привиденчик меня услышал, оскорбился, смерил уничижительным взглядом — моя рука против воли потянулась поправить растрепавшуюся после всех злоключений косу. Одернуть себя успела в последний момент.
— Я бы попросил без оскорблений. Не привидение. — Книга резко захлопнулась. — Заключенная душа.
— И вы… здесь срок отбываете? — спросила я. А про себя загадала: если он в каком-нибудь академическом музее работает, или в хранилище например, а сюда пришел… приплыл на нового библиотекаря поглазеть, я непременно, вот прямо сегодня после работы, в храм забегу и подношение Светлым Сестрам оставлю.
— Да.
Подношение отменялось…
И давно вы работаете? — спросила я и затаила дыхание, ожидая ответа. Если тела он лишился совсем недавно и не успел оскотиниться, у меня был шанс наладить с ним отношения.
Буду жертвовать ему пару раз в месяц немного живого тепла и жизненной силы, а он если и не будет мне помогать, то хоть сильно мешать не станет…
— Одиннадцать лет.
Не везло мне сегодня просто катастрофически. И утро было просто ужасным, и в коллеги попал какой-то сильно злостный нарушитель.
Правителя он свергнуть пытался, что ли? Раз такой срок получил.
Спрашивать об этом я, конечно же, не стала. Спросила другое, на данный момент более важное:
— И долго вам еще… работать?
— Шесть лет.
Я прикинула свои возможности.
Заключенные души, конечно, личности невыносимые, им без тел очень одиноко и плохо, потому они часто срываются на окружающих, чтобы плохо было всем. И даже обязательное клеймение с кучей запретов, главным из которых было — не вредить живым, заключенные души не останавливало.
Пусть они не могли наносить вред действием, но после нескольких лет заключения просто виртуозно учились вредить бездействием.
И по всему выходило, что до того благословенного дня, когда этому типу вернут его тело, я могу и не дожить.
— Не бледней так, — велел он, заметив, как мне поплохело от имеющихся перспектив. — Я не буду тебя обижать.
— Правда?
— Буду оберегать, — заверил меня привиденчик. Но сказано это было таким тоном, что я тут же попросила:
— Не нужно, пожалуйста, меня оберегать. Я сама как-нибудь.
— Ну уж нет. Эйнар обещал оставить меня в библиотеке одного, если и ты куда-нибудь сбежишь. — Он передернул плечами и через силу предупредил: — Так что, если тебя кто-нибудь обижать будет или приставать, сразу мне говори. Я разберусь…
И сразу, без перехода, деловито спросил:
— Тебя как зовут?
— Рэйна… Шад, — ответила я, отказываясь осознавать, как же сильно влипла.
Про заключенную душу ректор же ни слова не говорил. Ни словечка!
— Ануш, — представился привиденчик.
Просто Ануш…
— Простите. — Пятясь спиной, я выбралась из библиотеки и уже на бегу крикнула: — Скоро вернусь!
Мне срочно нужно было к ректору, чтобы рассказать ему, какая же он сволочь!
Разве можно принимать на работу человека, скрыв от него такую важную информацию, как привязанная к библиотеке заключенная душа?! Душа, срок наказания которой насчитывал семнадцать лет.
Да с ума же сойти можно!
Я еще совсем не знала академию, потому кабинет ректора нашла не сразу, но когда нашла…
Ворвалась в приемную, вспугнув особенно упрямых леди. Даже объявление о закрытии вакансии не могло их остановить, они желали попытать свое счастье — просто попасться ректору на глаза, а там уж любовь с первого взгляда все сама за них сделает.
Дама Тоерти привстала при моем появлении.
— Дорогая…
— Ректор у себя? — рявкнула я, самым вопиющим образом перебив секретаршу.
Та потерянно кивнула, смущенная клокотавшей в моем голосе злостью, но, когда я ринулась к двери кабинета, попыталась меня перехватить.
Безрезультатно, правда.
Леди, в количестве шести штук, с восторгом следили за моими действиями.
Седьмая леди сидела в кресле перед Гэдехаром и до моего вторжения что-то мелодично лепетала.
Но я ворвалась, и все затихло.
В звенящей, предвкушающей тишине мой дрожащий от гнева голос прозвучал оглушающе.
— Как вы могли! — воскликнула я, не совсем понимая, какими словами пытаюсь донести до ректора всю преступность его действий. Потому что замалчивать столь важную информацию просто противозаконно! — Вы воспользовались моей наивностью! И доверчивостью! И самым подлым образом…
Поняла я, что говорю что-то не то, уже в процессе, по шокированному выражению лица Гэдехара. Оборвала себя на полуслове и услышала благоговейное:
— Он ее обесчестил, — прошептала с придыханием одна из шести дев.
— И бросил! — вторила ей другая.
— С ребенком на руках! — окончательно добила меня третья.
Моей репутации пришел конец, это я поняла сразу.
Но не это было страшно, имени моего леди не знали, а в абстрактной «несчастной и обманутой деве» из будущих сплетен себя я точно не узнаю, с талантом-то местных красавиц к домысливанию…
Многим хуже было то, что репутации ректора тоже пришел конец. И он это понимал не хуже меня.
На Гэдехара в этот момент было страшно смотреть.
— Ой… — От осознания свалившихся на меня неприятностей мой голос сел. — Я, наверное, попозже зайду.
В тишине, очень осторожно, я закрыла дверь, попросила прощения у посеревшей от услышанного секретарши и, стараясь не смотреть в сторону девушек, сбежала.
В библиотеку, к привиденчику, который обещал меня оберегать.
Потому что лучше одиннадцатилетняя заключенная душа, чем озверевший от злости ректор.
— Спасайте! — выдохнула я, влетев в библиотеку.
— Уже? — удивился Ануш. — От кого?
— От Гэдехара. — Сжав голову руками, я осела на корточки посреди библиотечного зала и тихо простонала, опасно раскачиваясь: — О-о-о… Светлые Сестры, что же я натворила?
— И что же ты натворила? — поинтересовался Ануш, кружа надо мной.
Я его не слушала, я страдала.
— Он же меня теперь убьет! Или даже хуже, он меня уволит.
И хозяйка выгонит Дасти из квартиры, потому что некому будет помочь ему с уборкой…
В первый же рабочий день я умудрилась все испортить. Уже чуть позже я сообразила, что нельзя было вот так сбегать, нужно было говорить дальше, рассказать об Ануше и моем отношении к таким неожиданностям. И тогда, быть может, удалось бы сгладить недопонимания.
Но я испугалась, растерялась и сбежала. И сделала только хуже.
— Ну-ка, поднимайся, — велел привиденчик.
Я его не послушалась и смогла на собственном опыте выяснить, что души бывают очень сильными в магическом плане.
Невидимая рука вздернула меня за шкирку и отконвоировала в небольшую каморку, находящуюся сразу за кафедрой выдачи. Дверь очень толково скрывал стеллаж с картотекой, со стороны ее было совсем незаметно.
А за дверью, освещенная теплым светом лампы, находилась вполне уютная комнатка без окон. Тут был и стол, и чайник на магических углях, и старый комод, и удобный на вид стул, и даже узкая кушетка.
Ануш толкнул меня в сторону кушетки, а сам занялся чаем. Угли в чугунной миске под его взглядом разгорелись, согревая воду в чайнике. Из шкафчика над столом вылетела чашка и жестВилорая банка с чаем. Следом сахарница.