Город грехов (СИ)

Платье девушки колыхнулось мягкой волной вокруг стройных бёдер ещё раз, словно специально дразня и без того потихоньку теряющего ниточки контроля Зака. Будто что-то рвётся внутри, каждый нерв, один за одним, как перетянутая тонкая струнка: дзинь, дзинь… Последняя капля для лопающегося самообладания: Бекки облизнула пересохшие губки, заставляя тут же вспышкой вспомнить их вкус.
К чёрту.
Скользящий, тихий шаг к ней, даже не замеченный увлечённой уборкой муки со стола девушкой. Зак окончательно потерялся в своих желаниях, когда подошёл максимально близко, достаточно, чтобы ладони без тени сомнения легли на гибкую талию, украшенную белым бантом фартука.
— Значит, я предсказуемый, так, девочка-радуга? — шепнул он, сжимая хватку и преодолевая лёгкое сопротивление дёрнувшегося от неожиданности тела. Что только усугубило ситуацию — упругие бёдра, скрытые лишь тонким подолом платья, прижались на мгновение к его паху, почти превратив последние слова в жалобный стон. Никакие брюки не могли спасти от жара этой маленькой искусительницы, так быстро заражающего, словно лихорадка.
— Зак, ты что, пусти…
Снова попытавшись чуть отстраниться и лишь сильнее вжавшись в стол, Бекки прикрыла глаза, пытаясь совладать с дыханием. Так близко. Так горячо, что от касания его рук кожа плавится. А Зак словно и не чувствовал сопротивления, тут же, впрочем, утонувшего, когда его губы уверенно скользнули вдоль синеватой венки на шее к учащённому пульсу. Мурашки наслаждения вынудили Ребекку вцепиться пальчиками в край столешницы, чтобы только удержаться на ватных ногах. Она не представляла, что это может быть настолько прекрасно: ощущать спиной прижимающееся всё тесней напряжённое крепкое тело, восхитительно горячие поцелуи на шее и… да, с ума сойти, упирающаяся в ягодицу отчётливая твёрдость, о которой скромным девочкам не положено знать вообще.
— Ты разве не поняла, малышка? Я теперь тебя не отпущу, — выдохнул Заккари ей на самое ушко, тут же прикусывая мочку и утопая в её аромате. Сладкая, домашняя, на каких-то инстинктах вильнувшая бёдрами так, что в груди что-то оборвалось и ухнуло в низ живота тяжёлым комком. Когда-то он сравнил её с яблочным пирожным, но теперь мог сказать наверняка: Бекки не просто сливочный крем, она играет на языке гораздо большей палитрой вкусов. Девочка-радуга, каждый цвет — новая грань её характера. И сейчас это был красный оттенок.
— И не надо, — едва слышно, как жуткую пошлость, прошептала Ребекка, не смея открыть глаза и растворяясь в каждом касании рук Гранта, уверенно поднимающихся к груди. Два слоя материи — вся преграда, ведь дома она не носила нижнего белья. Вероятно, это большая ошибка. Да, впрочем, всё происходящее никак иначе не назовёшь: позволять мужчине так бессовестно лапать себя, да ещё и практически рассыпаться на куски в его руках это явно то, что бабуля и приходской священник окрестили бы словом «разврат».
К чёрту.
К чёрту, потому что ладони Зака накрывают мягкие полушария и осторожно сжимают, разливая по венам шипящий кипяток. Потрясённо приоткрыв ротик, Бекки ловит воздух, пропитанный ароматом табака и цитруса, того самого, что преследовал неделями. Пальчики вцепляются в столешницу уже до хруста суставов, сердце ломится в грудную клетку, а Грант все настойчивей, сильней стискивает пальцы, и тихий, скулящий девичий стон добавляет новый звук к частым прерывистым дыханиям двух окончательно погрязших в своей жажде людей.
— Ох, чёрт, Бекки!
Этот столь желанный звук смывает все разумные доводы «против», которые по дороге сюда ещё были у Заккари: какая может быть речь о совести или ещё каких-то глупостях, если их обоих трясёт от такой близости. Продолжить. Получить больше, попробовать этот десерт… Только придётся немного обезопасить себя от цепких пальчиков, до сих пор перемазанных мукой.
Он хватает её за запястья и, не встретив и капли возмущения, заводит руки Бекки за спину. Подхватив со стола какое-то полотенце, быстро связывает их вместе, практически не соображая, что делает. Аромат яблок и корицы подчинил себе каждое движение, а странная покорность девушки только ещё больше завела тикающую бомбу внутри. Не в силах медлить, Зак разворачивает Ребекку к себе лицом и впивается в губы глубоким, жадным поцелуем, встречая лишь не менее пылкий, пусть и неумелый ответ.
Наверное, именно так и тонут окончательно. Подвластная каждому движению его языка, вытворяющего форменное безобразие у нее во рту, связанная не только оковами на запястьях, но и тугими нитями вокруг сердца, Бекки не могла и не хотела сопротивляться. Жар разливался от самых сплетённых губ вдоль прижатой к мужскому торсу груди и до самого живота, в котором уже нещадно тянуло новыми ощущениями. Словно чего-то не хватает. Важного. Необходимого до боли.
А Заккари совершенно перестал думать головой. Выпивая вкус карамельных губ, врывался в её ротик снова и снова, пытаясь прокричать о своих правах на него, отметить, завоевать и поставить свой флаг. Две его сущности, две грани противоречивого характера сливались в одном стремлении: и тихому мальчику, любящему темноту и одиночество; и жестокому Аспиду жизненно необходима была эта девчонка. Вся. Пока лёгкие не разорвет от очередного забытого вдоха, пока от легкого трения ее груди о его рубашку не загорится кожа, пока руки, бесстыдно спускающиеся на её бёдра, не начнет ломить от сдерживаемой силы. Рывком приподняв свою долгожданную добычу, Грант усадил её на стол и тут же расположился между ног, наплевав на задравшееся платье. С трудом заставив себя оторваться от припухших истерзанных губ, вернулся к нежной шейке, оставляя влажную дорожку рваных поцелуев.
Бекки попыталась дёрнуть руками, мышцы сводило от желания коснуться этих мягких тёмных волос, напряженных плеч. Но осознав всю безнадежность своего положения, лишь откинула голову, предоставляя лучший доступ Заку, от каждого его поцелуя воздуха становилось все меньше. Его пальцы уверенно потянулись к вороту платья в явном намерении расстегнуть пуговицы, и все, что сдерживало Бекки от следующего опрометчивого шага: понимание, что позволь она продолжится этому безумию, и лишится девственности на кухонном столе. Не то, чтобы она была категорически против, учитывая, как сильно ей хотелось ощутить Зака без всяких преград в виде одежды. Но — ведь всегда есть но! — в любой момент вернутся бабушка и отец, и вряд ли им понравится это зрелище.
— Зак, — задыхаясь от продолжающих сжимать бедро тонких раскалённых пальцев, едва смогла выдавить Бекки, — Хватит. Пожа…луйста. Я не могу, — последняя фраза дополнилась громким всхлипом, относящимся не к разумным мыслям (которые вышибало из головы с выводящим узоры вокруг ключиц языком), а без слов дополнялось «не могу больше терпеть». Слишком пылало внутри сводящей с ума пустотой, проступая влажными следами на трусиках.
— Бек… — вдохнув напоследок аромат её кожи, Грант попытался оторваться и не мог заставить себя, — Ты слишком… Черт, как же я хочу тебя, малышка, — полусознательные обрывки слов были заглушены вновь соединившимися губами. Она кружила ему голову своей сладостью и неповторимым вкусом, взрывая незнакомый реактив чувств.
Он уговаривал себя остановиться, пока не стало слишком поздно — да впрочем, уже было невозможно заставить себя разомкнуть пальцы на её подрагивающих от возбуждения бёдрах. Одна мысль о том, как горячо и узко у неё внутри, рвала горло хрипящим свистом. Надо. Прекратить. Немедленно.
Помогла опомниться сама Бекки, дёрнувшись и попытавшись отстраниться. Позволив ей разомкнуть поцелуй, Зак встретился с абсолютно помутневшим взглядом зеленых глаз, в которых вместо золота горел настоящий огонь.
— Прости, — быстро и чуть хрипло прошептала она, — Но я не могу, я же… чёрт! — звонко ругнувшись, она зажмурилась и покрылась красными пятнами смущения до самой шеи.
— Бекки, — он обхватил ладонями ее лицо и приподнял, заставляя смотреть себе в глаза, — Тебе не за что извиняться. Я понимаю. Это ты прости…
С виноватым видом Зак торопливо развязал ей руки, но когда Бекки с улыбкой потянулась пальчиками к его скулам, тут же отшатнулся: