Камень. Книга 4 (СИ)

— Ты немного бледная, или мне кажется? — спросил я её.
Девушка действительно выглядела несколько болезненно.
— Голова разболелась. — пожаловалась она. — Эта смена часовых поясов меня доконает!
— Ты полежи, отдохни. — обнял я её. — Можешь поспать. Договорились?
— Хорошо. — кивнула она. — Езжай уже, Лёшка, опоздаешь ведь… — Леся поцеловала меня и подтолкнула в сторону машины.
И опять гонка без соблюдения ПДД, перекрытие дороги, высыпание Дворцовых по периметру университетской стоянки, и моё ожидание друзей сразу за забором Университета — их машин на стоянке пока не наблюдалось. Зато наблюдались необычно низко кланяющиеся студенты, проходящие мимо меня, привычно устроившегося рядом с аллеей, ведущей от стоянки до здания Университета.
Так, вот Шереметьева подъехала, за ней Юсупова, а вот и Долгорукие.
— Ты, Алексей, главное не расстраивайся. — заявил мне сходу Андрей, протягивая руку. — Студенты как могли, так и решили выразить свои чувства.
Девушки же загадочно улыбались.
— Ты о чём? — не понял я.
— Пошли. — мы двинулись по алее. — Вчера вечером целых три группы создали в мессенджере, которые потом объединили в одну. — хмыкнул он. — Студенты решили тебя поприветствовать, только и всего. — Андрей указал в сторону здания Университета, около входа в который толпились люди. — Так что улыбайся и готовься их благодарить.
Инга с Натальей, усмехаясь, кивнули, присоединяясь к словам Андрея, а Анна добавила:
— И вообще, Алексей, я рассчитываю на твоё эксклюзивное интервью. Машка с Варькой своё предварительное согласие вчера уже дали. Если откажешься, твоё Императорское Высочество, — она хмыкнула, — статья всё равно выйдет, но в ней ты таким героем расписан будешь, во век не отмоешься!
— Ань, ты серьёзно? — вздохнул я.
— Более чем. — кивнула Шереметьева. — Я такой шанс не упущу. И если не хочешь, чтоб статья получилась однобокой, только про пиу-пиу и бах-бах, а Великий князь Алексей Александрович Романов предстанет человеком, а не роботом, ты сам со мной всеми чувствами и эмоциями поделишься, которые там испытал. Это сделает статью более жизненной, правдивой, да и имиджу Рода Романовых пойдёт только на пользу. — она хитро улыбнулась.
— И твоему имиджу, Анька, тоже. — хмыкнула Инга. — Нас-то в своей статье упомянешь?
— Не планировала. — отмахнулась Анна от подружки, продолжая смотреть только на меня. — Алексей, соглашайся, тебе нечего опасаться. Всё равно этот материал пойдёт в печать только после согласования с Императорской канцелярией…
— Хорошо, Аня. — кивнул я. — Мне этот вопрос надо с отцом обсудить. Думаю, до конца занятий я дам тебе ответ.
— Буду ждать. — Шереметьева с трудом скрывала свою радость.
Тут мы как раз подошли к огромной толпе студентов, столпившихся около крыльца. Они мне дружно поклонились и, распрямившись, захлопали. Натянув на лицо самую широкую улыбку, я кивнул:
— Спасибо огромное, друзья! Спасибо! Право, не стоило! Спасибо! Спасибо огромное!
После чего, сквозь толпу, добрался до крыльца, поднялся по ступенькам и зашёл в холл учебного корпуса.
— Можете выдохнуть, подруженьки! — услышал я сзади голос Шереметьевой. — А то от спеси своей сейчас лопнете!
Обернувшись, увидел то, что и предполагал — Андрей и Анна с улыбками смотрели на Ингу с Натальей, и не думавших выходить из режима «королев».
— Отстань, Шереметьева! — огрызнулась Юсупова. — Лучше статьёй своей займись, а то по срокам можешь не успеть.
Дальнейшую перепалку не слушал — ничего нового там быть уже не могло, а занялся на ходу написанием сообщения Маше, интересуясь их с Варей настроением. Чуть ли не сразу получил ответ: «Мы с Варькой в Лицее теперь звёзды!!! Купаемся в лучах славы и признания!) Но ты в Лицее звезда ярче нас!!! Одноклассники требуют твоего визита!!! Особенно девочки!))) Завтра этот вопрос обязательно обсудим, братик!) От Варьки и моих одноклассниц привет!»
Ну, хоть у сестёр всё хорошо, что не может не радовать!
На занятиях я всё время чувствовал спиной взгляды, направленные в мою сторону. Были и те студенты, которые не пытались скрыть свой интерес. Особенно это касалось девушек, смотревших на меня с детским восторгом и обожанием в глазах. Во время обеда, в столовой, чуть опять не повторилась история с общим поклоном, но очень вовремя вмешался Долгорукий — его активная жестикуляция несколько охладила верноподданнический порыв студентов. Однако, без очереди нашу компанию к раздаче всё же пройти заставили.
— Ничего Анька не понимает! — Юсупова с гордым видом ковырялась вилкой в салате. — Нельзя людям давать расслабляться. На голову тебе залезут, и ножки свесят. Вот сколько мы с вами времени в этой очереди бы потеряли? А сейчас спокойно сидим и наслаждаемся заслуженным отдыхом.
— Инга, так это, оказывается, тебя без очереди пропустили? — усмехнулся Андрей. — А мне показалось, что все на Алексея при этом смотрели…
— Ты, Долгорукий, лучше молчи! — отмахнулась она. — Всем известно, что ты эти «барские замашки» тоже не жалуешь. Вам с Алексеем только волю дай, так вы сам всю эту толпу вперёд себя пропустите, лишь бы вам никто не кланялся. — хмыкнула Инга. — Да ведь, Алексей?
— Да ведь, Инга. — улыбнулся я. — Ты права, не люблю я эти все… условности.
— А ты, Лёшка, людей не лишай возможности выражать свои чувства. — продолжила Инга. — Они же от души это всё делают. Ничего, — она чуть наклонилась и добавила заговорщицким тоном, — мы с Наташкой за вас с Долгоруким постараемся, от нас не убудет.
Тут Юсупова была абсолютно права — я же не заставляю никого кланяться, тем более на территории Университета с его крайне демократичными нравами. Студенты сами так хотят и получают от этого удовольствие. Сразу вспомнился бедняга Лебедев, который мне позавчера примерно тоже самое насчет Прохора говорил, мол, я его лишаю права выбора из-за своего эгоизма. Да… Видимо, не до конца я ещё к реалиям столичной жизни привык, да и к своему новому статусу, похоже, тоже…
— И вообще, Алексей, — Инга выпрямилась, — мой дед просил меня напомнить тебе о приглашении на ужин.
— Помню. — вздохнул я. — Но сейчас совсем никак… Передай, пожалуйста, князю, что про ужин я не забыл, и обязательно как-нибудь приеду.
— Передам. — удовлетворённо кивнула Юсупова.
В конце обеда от отца пришёл ответ на сообщение, которое я послал ему утром, сразу же после просьбы об интервью от Анны: «С Шереметьевой можешь пообщаться, но без лишних подробностей. Придерживайся следующих рекомендаций: почуял нападавших, рванул к ним, стихии применять побоялся — в парке могли быть посторонние, поэтому и убил их голыми руками. О чём думал? О том, чтобы сестёр защитить и мирных жителей, которые в это время находились в домах прямо напротив нападавших. Машка с Варькой проинструктированы тоже, лишнего Шереметьевой не сболтнут. От них тебе привет. Жду в Жуковке».
Понятно, разрешение на интервью дано, у Анны в любом случае потом весь текст до буковки проверят, можно ей теперь и сообщить радостную новость. Реакция Шереметьевой на моё сообщение была мгновенной: «Спасибки, Лёшка! После занятий встречаемся в кафе. Займу не больше десяти минут твоего драгоценного времени». От кучи смайликов, среди которых преобладали сердечки и поцелуйчики, рябило в глазах.
«Как мало человеку надо для счастья!» — подумал я и показал сообщение Андрею.
— Я бы тоже на ее месте сейчас из штанов выпрыгивал. — ухмыльнулся Долгорукий. — За такой материал любой нормальный журналюга левую руку отдал бы, а правой уже вовсю статейку кропал.
— Ни сколько в этом не сомневаюсь. — кивнул я. — Порадуем Анну, но конечности ей оставим на месте. Пусть и дальше нас радует своим прекрасно сложенным телом.
Дальше сообщение было показано Инге и Наташе.
— Лёшка, мы с Наташкой просто обязаны присутствовать. — в ультимативной форме заявила Юсупова.
— Андрея с собой возьмём? — кинул я.
— Куда мы без него… — «разрешила» Инга.