Твоя на десять дней (СИ)

Мне нравились его развратные прикосновения, нравилось, что он доминирует, нравилась дрожь предвкушения, которая возникает, стоит услышать его властный голос или даже почувствовать, что он в комнате.
А еще, несмотря на некую грубость и власть надо мной, рядом с ним я чувствовала себя в безопасности.
Опасное чувство. Куда опасней желания, которое он во мне вызывал. Потому что еще никогда и ни к кому я не тянулась так, как к моему временному владельцу.
А дальше…
Не хотела думать, что будет дальше. Не хотела думать и о том, что мне уже его не хватает, хотя прошла всего пара минут, как я вышла из его комнаты. И радоваться бы, что отпустил меня, ликовать, что пока не взял в полном смысле, а было тоскливо…
Может быть, так и проявляется стокгольмский синдром? Когда разум дает сбой, остаются инстинкты, желания и привязанность, которой быть не должно.
Опустившись на кровать, откинулась назад, не чувствуя сил.
Кажется, сейчас меня отпустили надолго. Во всяком случае он сказал:
- Встретимся за ужином.
Только за ужином…
Но царапнуло не только время, которое он позволил мне провести без него. В моих представлениях, если купил то, что скоро придется вернуть, нужно использовать на максимум. А он давал отдохнуть, давал мне иллюзию личного пространства, давал мне время прийти в себя после оглушительного оргазма и нового вкуса, который, кажется, все еще сохранился на моем языке.
Сильнее удивило другое.
Как мы можем встретиться за ужином, если у меня по-прежнему будут завязаны глаза? Может, он хочет повеселиться и наблюдать, как я буду наощупь брать еду с тарелки руками? Или ему хочется посмотреть, как, взяв вилку, я буду стараться не пронести еду мимо рта?
Нет, вряд ли.
Почему-то не верилось, что он способен на это.
Скорее всего, он имел в виду что-то другое, и что-то придумает.
Да, именно такое ощущение у меня было от этого мужчины. Он все решит, все организует и все сделает.
Достаточно взглянуть на гору покупок, которую он принес сегодня. Он не был обязан этого делать, мог вообще заставить меня ходить голой, даже перед официантом, если бы его целью было унизить меня.
Но он купил даже телефон.
Вряд ли он понимал, что на самом деле мне подарил, и как для меня это было важным. Да, телефон был нужен и ему для связи со мной, но мне он был просто необходим.
Отбросив все мысли о незнакомце, я набрала номер, который отлично знала, выучила наизусть. И через несколько гудков мне ответил тонкий срывающийся голос:
- Слушаю…
Я сразу представила ее, мою сестричку. Огромные глазищи на бледном лице, посиневшие губы – признак того, что ее сердце не желает работать так, как надо. Усилием воли привычно сдержала слезы. Она не должна слышать моих слез и даже чувствовать жалобную дрожь в голосе.
- Белла, привет, это я, - торопливо заговорила я, словно все еще не до конца верила, что мы можем просто так разговаривать.
- Мэл, ты все-таки смогла позвонить! – воскликнула она радостно. - Ты же говорила, что не сможешь...
- Вот смогла, - улыбнулась я, разделяя ее радость. – Потому что очень соскучилась.
- Так, может, ты и придешь сегодня? – попросила Белла.
Я знаю, как ей одиноко там – среди врачей и лекарств, и как ей не хватает моей поддержки.
Но это временно. Мы просто должны пройти через это. Чтобы у нас была и дальше возможность быть рядом друг с другом. И чтобы забыть о трубках, капельницах, о том, что иногда время безжалостно ускользает.
- Нет, милая, - скрывая волнение, мягко ответила я. - Я появлюсь только на следующей неделе, но звонить буду чаще. Так часто, что ты не успеешь по мне толком соскучиться. Хорошо?
- Ну ладно… - в голосе сестры послышалось легкое разочарование.
Да, я знаю, как она меня ждет. И стараюсь не пропускать ни одного дня, ни одной возможности с ней увидеться, хотя при моей загруженности — это непросто. Я убираю в двух коттеджах и хватаюсь за любую подработку.
- Как ты себя чувствуешь, солнышко?
- Так себе, - вздохнула она, помолчала немного и добавила: - Приходил доктор Браун, сказал, мне будут делать операцию. Мне страшно, Мэл, еще и тебя рядом нет…
Я улыбнулась про себя: нет, милая, страшно было бы, если бы тебе не сделали операцию, но теперь все будет хорошо.
- Все будет хорошо, - сказала я вслух, чтобы и самой в полной мере ощутить эту уверенность. – И потом, я ведь буду с тобой. Нас уже никто и ничто не разлучит.
- То есть, сразу после операции я смогу вернуться домой? – с надеждой спросила Белла.
- Не сразу, милая, не сразу, но обязательно вернешься. Во всяком случае я сделаю для этого все.
«Уже делаю», - добавила я про себя.
Но сестре об этом знать совершенно необязательно. Надеюсь, она никогда не узнает о том, какую цену мне пришлось заплатить. Надеюсь, что никто никогда об этом не узнает.
Закончатся эти три дня, и я вернусь к своей обычной жизни.
С ежедневными походами в больницу, работой до кругов перед глазами и с надеждой на то, что все будет хорошо.
Почему-то мысль об этом отозвалась щемящей болью где-то внутри.
Разумеется, я не о том, что у нас с Беллой появится надежда, а о том, что этот невозможный мужчина, чьего лица я даже не видела, навсегда исчезнет из моей жизни.
Не хотелось думать об этом.
Но уловив эти мысли, я тут же на себя рассердилась. Ну и глупая же я! Несколько часов вместе, и вот мне уже кажется, что между нами происходит что-то особенное.
Нет ничего особенного.
Его просто не может быть.
Для него-то уж точно.
К услугам таких агентств обращаются не для того, чтобы отыскать любовь всей жизни, которую не захочется отпускать, и даже не для того, чтобы найти постоянную любовницу, к которой захочется время от времени возвращаться.
А исключительно для того, чтобы развлечься. Один раз. Ну, или три дня – как в моем случае.
И то, что мой владелец оказался не каким-нибудь злобным ублюдком, а вполне себе нормальным человеком, вовсе не повод к нему привязываться.
- Чем ты сегодня занималась? – отбросив все мысли о незнакомце, спросила я.
- Все как всегда, - ответила Белла. – С утра плохо себя чувствовала, поэтому учителя не приходили. Но сейчас уже лучше, попробую почитать учебник.
- Попробуй, - согласила я и подбодрила ее: - Ты у меня умница и ничего не пропустишь.
- Уже много пропустила, - Белла вздохнула, - а потом еще операция…
- Но быстро все нагонишь! – тут же уверенно вставила я.
Она рассмеялась.
Почти весело, и почти как раньше, от чего сердце невольно сжалось.
- А после операции, когда мне станет лучше, - уже без прежней грусти спросила сестренка, - ты отвезешь меня к морю?
- Обязательно отвезу… - пообещала я.
Я и сама почти верила, что так и будет.
Главное, чтобы операция прошла хорошо, а там… Неважно, сколько мне придется работать, чтобы исполнить просьбу сестры, но мне хотелось сделать так, чтобы ее мечта ожила.
Пусть даже за счет того, что моя уже никогда не сбудется. Это малая плата за жизнь.
Мы тепло попрощались, и когда я отложила телефон, на губах еще долго оставалась тень улыбки.
Белла… Не так уж намного она меня и младше, ей сейчас пятнадцать. Когда мы были маленькими, эта разница в возрасте казалась невероятной, огромной. Я была старшей, и почувствовала себя взрослой с тех пор, как она появилась. Очень гордилась этим. И кажется, даже никогда не ревновала маму к младшей сестре.
А когда мамы не стало, мне быстро пришлось стать действительно взрослой для нас обеих.
Как всегда, при воспоминании о маме слезы навернулись на глаза, но я тут же смахнула их. Не время печалиться.
Мистер Харрисон очень доступно объяснил мне, как нужно себя вести в эти выходные. Так что, если этому мужчине вдруг придет в голову заглянуть в мою комнату, он точно не должен увидеть меня заплаканной.
Чтобы переключить мысли на что-то другое, я еще покопалась в кипе свертков, которые он принес. Выбрала красивое белье: легкий шелк, который нежно скользил по телу, обнимая и лаская его, потом платье, почти закрытое, ниже колена, оно открывало только плечи. И все-таки было чертовски сексуальным.