Разбитые зеркала, или Прости меня, любовь моя (СИ)

— Не волнуйтесь, сеньора, я позову Машу, и побегу за лекарем, — успокаиваю не так Эльзу, как саму себя.
— Стой! — Эльза еле слышно берет меня за руку. — Не нужно лекарей. С болезнью я справлюсь сама. Отнеси принцу завтрак.
— Хорошо, — отвечаю я, все еще сомневаясь в правильности распоряжений болеющей.
По пути на кухню, приходит в голову мысль, что проклятье Эльзы не случайность. Должно быть она воспользовалась темной магией, чтобы ее дочь прошла первое испытание. Она не может позволить случаю повелевать судьбой. Королевство нуждается в сильном короле и достойной его королеве. Ох, если б я только могла ей рассказать…
Успокоенная тем, что Эльза наверняка знает, что делать, занимаюсь работой. Якобы для будущего короля Эгелии я затеваю пышные блинчики с черникой. Не потому, что хочу порадовать королевскую особу. Эта привереда почти ничего не ест. Хоть бы кусочек откусил — уже хорошо. Я планирую забежать на кузницу по дороге во дворец и накормить вкуснотой своего мужчину.
Как это приятно считать его своим! Теперь он по-настоящему принадлежит мне. Он мой, а я его. И пускай мой суженый ждет свадьбы. Для меня же все решил поцелуй. Я уверенна, что это простое действие, которое чисто биологически не нужно ни для чего — именно оно является свидетельством любви между мужчиной и женщиной. В этот момент ангелы начинают считать влюбленных суженными друг другу.
Я напевая размешиваю тесто, добавляю измельченного сахару, сушеной черники, яйца. Все, как всегда. Эх, разрыхлителя бы… Но и так тоже вкусно. Все натуральное, без химии. Про антибиотики слыхом не слыхивали. Что с одной стороны — радует, а с другой, конечно, пугает. Благо печь и высокие температуры всю дурь из натурпродукта мигом выводят.
Собираю свою поклажу и отправляюсь в путь. Заглядываю к своему Гераклу. Ни свет, ни заря, а мой кузнец уже стучит на всю торговую площадь. Никто еще не работает, один Франциск в свете печи кует двуручный меч. Я быстро целую его в щеку. Теперь могу и практикую. Никто мне не запретит. Гигант не останется в долгу.
— Я для тебя вкусноту приготовила, — кладу свой гостинец на стол у печи гостинец, и пускаюсь в припрыжку к королю.
Думаю, что встреча с Виктором окажется быстрой, и никак не отразится на моей судьбе. Всего то нужно разложить поднос с едой, взять из кухни теплое питье, постучать в дверь и положить поднос на столик. Я тысячу раз проделывала нечто подобное в своем поместье. И тут вряд ли смогу ошибиться.
Однако, все равно слегка трушу, прежде, чем постучаться в королевские покои. Король все-таки. Тут как бы не осрамиться. В его руках вся власть королевства, он может решить судьбу любого человека одним лишь словом. От него зависит мир в Эгелии.
Я отворяю дверь и невольно чихаю.
— Ох, и пылища же здесь! — Не удерживаюсь от выговора.
Как тут можно удержаться? В королевских покоях не прибирались тысячу лет, не меньше. Повсюду пыль, непонятные черные следы, возможно кто-то зашел не разувшись. Прямо у двери красуется огромная паутина. Лишь прикроватная тумбочка свободна от этой толстой серой корки. И то, чтобы поставить поднос приходится скинуть на пол смятые пергаменты, на которых изображались не понятные для меня схемы.
— Я открою окно, Ваше Величество? — скорее уведомляю, нежели спрашиваю я. — Здесь не продохнуть.
Как только вижу в постели этого худенького мальчишку, то сразу теряю всякую робость. Он настолько слаб и равнодушен, что не то, чтобы наказать меня, он слово сказать не сможет. К тому же мой ровесник, да и выдуман тоже мной.
Я испытываю по отношению к нему какое-то теплое чувство, очень близкое к материнскому. Невозможно бояться короля, которого сама же и короновала.
Спускаюсь со стула, на который взобралась, чтобы раздвинуть гобелены. Оборачиваюсь, а король пялится вовсе глаза на меня. Ни здрасьте вам, ни до свидания.
— Можно мне здесь немножечко прибрать? — беру на себя инициативу.
И как только Эльза терпит такое положение вещей все эти годы? Мальчишка стал королем, а живет в свинарнике. Все придворные, как стадо овец безропотно повинуются привычкам принца. Сразу видно, что у ребенка нет отца. Уж Паттон такого позора не потерпел.
Странно, что такое положение вещей устраивает королеву. Хотя она наверняка уже позабыла о сыне, говорят, что кроме омолаживающих средств внучку русалки ничего не интересует.
Я быстро расставляю книги, складываю бумажные пергаменты по местам. Убегаю в подсобку за метлой, водой и тряпками. Возвращаюсь и вижу, что король успел одеться.
— Позвольте Вам помочь, — вежливо говорит Виктор, когда я врываюсь в королевские покои с ведрами в руках.
Я, разумеется, удивляюсь его предложению, но виду не подаю. Это естественное проявление галантности, и король не должен быть исключением. Пусть помогает. Глядишь и вырвется из своего оцепенения. Нельзя же столько лет только о зеркале-то думать.
Мы начинаем вместе наводить порядок. Протираем пыль, разбираем завалы книг, очищаем окна от застывшей грязи.
— Признаться, я не задумывался о том, в каких условиях живу, до сегодняшнего дня, — делится со мной король. — Помнится, несколько лет назад меня так раздражила свора слуг, которая требовала от меня, чтобы я встал с постели на время уборки, что приказал никого, кроме Эльзы ко мне не пускать. Хотя и ее я быстро выдворяю из своего, так сказать, «королевства». Подумать страшно, и кем я стал?!
— Ничего, — подбадриваю Виктора я. — Сейчас мы тут все приберем, и в вашем «королевстве» засияет солнышко. Если вам не нравятся ваши слуги, я могу иногда к вам захаживать, и помогать с уборкой. Что-что, а это у меня ловко получается.
Предлагая это, я действую не только из альтруистических целей. Естественно, что слугам, которые убирают покои короля неплохо зарабатывают. И я естественно рассчитываю на дополнительное вознаграждение. К слову, за завтраки мне очень хорошо платят. Деньги помогут мне приблизить день свадьбы с Франциском.
По всей видимости мое отличное настроение, а оно из-за вчерашних событий ну просто изумительное, заражает Виктора. Он явно забывает о своем зеркале, рассказывая то о своих старых успехах в академии, то о книгах, которые попадаются тому под руку.
Его выражение лица теряет улыбку лишь, когда в руке оказывается золотой том с легендами об ангелах.
— Этот том подарил мне мой старый учитель Клей. Хороший был человек, добрый. Многому меня научил. Жаль, что он умер.
Я с сочувствием интересуюсь, как это произошло. Ведь сама я этот момент не успела описать в романе. Как нарочно, попала в этот мир, и больше уже не могла написать ни строчки. Все боюсь, что сказанное мною сбудется.
— Он был слишком стар, когда его любимый ученик слег с раной орка. Старик хорошо понимал, что даже самая незначительная капля яда способна убить человека. Сердце его не выдержало. Клей так и не узнал, что ребенок выжил.
Я знаю, о ком рассказывает Виктор, хотя тот и пытается скрыть тот факт, что принц и был любимым учеником Клея. А тот должно быть был любимым преподавателем короля. Дабы поддержать Виктора, я забываю о всех приличиях, и слегка касаюсь его руки. Так проявляют сочувствие в моем мире, который я потихоньку начинаю забывать.
Король смотрит на меня, и я узнаю лихорадочный блеск глаз. Он пугает меня, но я быстро нахожу ему объяснение — скорбь по любимому учителю. Только это не успокаивает. Странное предчувствие сковывает меня.
Быстро оканчиваю свою нехитрую работу. Король видит, что я собираюсь уходить и предлагает:
— Позавтракайте со мной.
Я чувствую что-то вроде вины, столько глупостей натворила за утро. Так часто дерзила Виктору, что не могу отказать.
— Разумеется, Ваше величество. Однако, после я уйду. Нужно работать.
Виктор хвалит мою стряпню и говорит, что в жизни не ел ничего вкуснее. Мне смешно слушать эти похвалы, потому что я уже не первый раз готовлю такие оладушки для него. Но все равно приятно. Хвалят меня не так уж и часто. За исключением Франциска, разумеется.