Западная война (СИ)

Конечно, недовольные остались. И даже желающие «повторить» революционные беспредел имелись. Но Николай Александрович подсказал своим родственникам решение. И уже через полгода после завершения всех этих потрясений в Персии начали строительство судоходного канала из Индийского океана в Каспийское море. Долго. Очень долго. Но дело очень хорошее и почему бы не занять тех осужденных полезным трудом?
В Персии, кстати, с Семеном Янковский и случился важный для него эпизод. Эпизод, который перевернул всю его жизнь.
Завершалась очередная зачистка кочевья. Бойцы просто проходили по территории и методично добивали все, что оставалось еще живо. Все. Приказ – не оставлять ничего живого. Они и не оставляли.
Семен подошел к девушке, сидящей у тела убитого мужчины. Обычно дело. Он уже привык. Его сердце не трогали такие сцены. Янковский уже вскинул карабин, чтобы ее добить, как девушка вскинула голову и посмотрела на него. И тут он замер.
Она была настолько красива, насколько он только себе мог представить. Да, красота субъективна штука. Но для Семена красивее женщины не было и быть не могло.
- Командир? – Спросил стоявший рядом боец. – Что случилось?
И тут эта девушка что-то залопотала, на своем. Покачиваясь, словно кланяясь, и сложив руки в молящий жест. И голос этот был словно бальзам для его ушей. Он не понимал ни слова, но слушал бы ее и слушал.
- Что она говорит? – Поинтересовался Семен у бойца своего отряда, знавшего ее язык.
- Просто позволить ей перед смертью похоронить отца. Командир, что с вами? На вас лица нет? Чего мы тянем то?
- Эту, не трогать. Я сейчас вернусь.
И быстрым шагом Янковский рванул к главе и командиру ЧВК.
- Что-то случилось? – Поинтересовался тот, когда увидел быстро приближение одного из своих офицеров, явно взбаламученного вида и с очень странным взглядом.
- Там есть девчонка и я хочу оставить ее себе.
- Ты с ума сошел?
- Ты знаешь, по нашему уставу, могу.
- Можешь. Но не будешь.
- Буду. Вот, возьми. – Протянул Семен главе ЧВК свой меч, подаренный ему под Ляо-Яном за спасение компании. – Я хочу махнуть на нее.
- Семен. Зачем она тебе? Серьезно. Мы положили всех, кто был ей близок. Глянулась? Задрать юбку хочешь? Так она тебе глотку перережет при первой возможности из мести. Глупо. Не надо.
- Я себе никогда не прощу. Знаешь, я… глянул на нее и понял, что…
В этот момент где-то совсем недалеко прозвучал выстрел и следом послышался звук опавшего тела. Где-то по тому азимуту, где оставалась та девчонка. Янковский вздрогнул и, уронив меч, выхватив на изготовку карабин, развернулся, готовясь стрелять. Но выдохнул. Девчонка все еще стояла на коленях возле трупа.
- Семен, Семен… - тихо произнес командир отряда. – Устал ты. Мы все тут устали.
- А что на счет девчонки? – Не оборачиваясь, тихо спросил Янковский, уже опустивший оружие и как-то весь обмякший.
- Держи, - протянул командир ЧВК оброненный меч. – Это твое. И это обменять нельзя. Девчонку забирай. Но если она нападет на тебя или кого-то из наших ребят, я расстреляю вас обоих. Понял?
- Понял, - излишне быстро кивнул Семен и, подхватив меч, быстрым шагом, отправился обратно.
Дошел. Несколько секунд постоял, рассматривая ее лицо, глаза. Та с мольбой в глазах глядела на него, но не издавала ни звука.
- Переведи ей, - кивнул он своему бойцу, - что она будет жить, если станет моей женой.
- Командир, вы чего? – Удивились ребята. – Она же вам глотку ночью перережет!
- Переведи!
Парень перевел.
Девчонка вскинулась. Глаза ее вспыхнули. И она выдала массу оскорблений, которые даже переводить не требовалось. По тональности и так было понятно все.
- Видишь, - произнес глава ЧВК, подошедший следом. – Ничего не выйдет. Не дури. Давай, добей ее и все. Ты видел, что они творили с теми людьми. Или забыл?
- Так не она же это делала!
- Посмотри на нее. Она тебя ненавидит. Она тебя никогда не простит. 
Семен достал пистолет. Передернул затвор. Навел его прямо девчонке в лоб. И тихим голосом начал говорить:
- Пожалуйста. Я хочу, чтобы ты жила. Это – единственный шанс…
Боец же, все это время переводил. На автомате, завороженный странным поведением командира. Даже то, о чем тот переговаривался с главой ЧВК.
Секунда. Другая. Третья.
Они смотрели друг другу в глаза. Она с ненавистью. Он с жалостью и сожалением. Его рука задрожала, а палец начал медленно прожимать спусковой крючок. По доли миллиметра. Было больно и тошно как никогда. Дерьмовая работа. Да, они по горло в крови, но делают хорошее дело, потому что революция прольет еще больше крови. Уже пролила. Тем более, такая. Он ненавидел себя за эту работу. Своего командира. Шаха. Императора. Но больше всего ненавидел англичан, которые вооружили и снабдили деньгами эти силы. А потом еще и накрутили их. Кызылбаши были дурными и очень архаичными, но в целом управляемыми. Но не тогда, когда их свели с фундаменталистами, сумевшими, смазывая слова деньгами, объяснить, им кто виноват во всех их бедах. И что нужно всего лишь вырезать всех иностранцев, неверных и еретиков…
- Ты поможешь мне похоронить отца? – Прошептала эта девушка, не отводя от него глаз.
Он сразу отвел пистолет от нее и спросил главу ЧВК:
- Сколько у нас времени?
- Час точно есть. Ждем сведений от «Венатора[2]».
- Ты понимаешь, что если попытаешься напасть на меня или на парней, нас обоих расстреляют? Я гарантирую твою жизнь своей. Понимаешь?
- Да, - произнесла девушка. – Ты поможешь мне похоронить отца?
- Да.
- Будь с ней аккуратен, - тихо произнес глава ЧВК, хмуро глянув на бойца, что переводил, чтобы тот в этот раз помалкивал. – Она не в себе. Возможно ей важно только похоронить отца, а все остальное – нет. И сразу после погребения, она нападет на тебя. Будь готов.
- А зачем? – Удивился Семен.
- Как зачем?
- Если даже я отобьюсь, все равно вы меня расстреляете.
- Дурак ты Семен!
- Поверь… я действительно иначе не могу. Никогда ничего не просил. А тут… накрыло…
- Ладно. Понял. Действуй.
Янковский взял с собой бойца-переводчика, и они взялся за дело. А глава ЧВК отозвал кивком головы остальную часть взвода Янковской и тихо им сказал:
- Приглядывайте за ним. Если что, валите. Бабу валите. Семена не трогать. Он не в себе из-за нее. Чертовщина какая-то.
- Может сразу ее? Ну, того?
- Сначала посмотрим… посмотрим, да…
Труп отца девицы закопали. А девушка, пока закапывали, сидела рядом и чуть покачивалась вперед-назад, лишь изредка вздрагивая от выстрелов. Но вот дело сделано. Семен глянул на нее. Пустой, отсутствующий взгляд. Посмотрел на часы. Время еще не поджимало, но требовалось собираться.
Он подошел и осторожно тронул ее за плечо. Девушка от этого так вздрогнула, словно ее током ударила. Отшатнулась. И с ужасом на глазах обернулась.
- Пойдем. Пора уходить. – Сказал Семен и боец перевел.
Она покачала головой.
- Почему?
- Я не могу… - ответила девушка. – Сделай что должен. Прошу. Не тяни. Мне очень страшно и мне тошно от этого чувства. Прошу. Убей.
- Ты же пообещала…
- Нет. Я ничего не обещала. Я просто просила похоронить отца.
Они смотрели друг другу в глаза. Молча. Она была такая завораживающе красивая. Такая чужая. Такая не его… В груди защемило. В голове все как-то поплыло, а в ушах зашумело, смазывая звуки и отсеивая их в изрядном количестве. Как-то разом исчезли слова, превратившись в белый шум. 
Семен отвернулся и медленно пошел прочь. Мутным, ничего не понимающим взглядом он увидел командира ЧВК, который отрицательно покачал головой смотря куда-то в сторону. За спиной раздался выстрел и звук опавшего тела. От чего Янковский еле устоял на ногах. И, не оборачиваясь пошел к грузовику. Боль… пустота… обида… Шаг. И нога не выдержала, он припал на правое колено и замер, переводя дух… пытаясь отдышаться, от навалившихся на него удушливых эмоций…