Врата Вайптауна (СИ)

(Твою мать, сколько же крови она потеряла?)
Руки и спина заныли, когда Скотт сбросил с себя рюкзак, и стал стаскивать с себя окровавленную тряпку. Он с некоторым сожалением выбросил её в урну.
Он долго умывался холодной водой, а потом уставился на себя исподлобья. Тощее тело в синяках, старые татуировки на плечах и груди (удивительно, как быстро о них забываешь, когда они вне «зоны обозрения»), и полные безысходности глаза. Глаза загнанного зверя, который внезапно осознал, что остался один перед лицом ночных хищников.
— Тебе надо уходить отсюда… — Собственный голос напугал его. Напугал своей откровенностью и животным страхом.
Скотт понимал, что, останься он здесь, за ним придут эти твари. Не обязательно те же, которых они повстречали (Скотт как-то не очень верил, что они разобрались с ними до конца), но такие же. Если не хуже. А то и вовсе тот живой холодец доберется до них своими жадными щупальцами.
— Беги, Скотт. Спасайся. — Собственное отражение было каким-то… правдивым. Настоящим Скоттом Ганном. — Будь вы и вправду важны, тот хрен, который вытащил вас из пустыни, спас бы вас снова. — Не унимался Скотт-в-зеркале.
Скотт Ганн начинал паниковать.
Нужно валить отсюда, и очень быстро. Только вот накинуть бы чего?
Может, у лейтенанта завалялось чего в рюкзачке?
К своему удивлению, среди вороха всякой всячины Скотт нашел белую майку, которая оказалась ему впору.
Рюкзак непривычно прикасался к голой коже плечей, и вызывал некий дискомфорт. Неважно! Главное — уйти отсюда.
Скотт, опустив взгляд в пол, попытался незаметно проскочить на улицу мимо всех сразу. Он задел какого-то типа, успокаивающего сотрясающуюся в рыданиях женщину средних лет. Тот повернулся, брезгливо и боязненно зыркнул на Скотта, и что-то произнес ему вслед. Почти неслышно. Скотт подозревал, что это вряд-ли напутствие хорошей дороги.
— Мистер Ганн!
— Твою мать… — Прошептал Скотт. Медсестра. Нора, или как её…
— Мистер Ганн, необходимо заполнить некоторые документы и…
— Да, я знаю. — Рассеянно сказал Скотт. — Я сейчас вернусь.
Он не вернется. Он решил не возвращаться. Пусть он станет последним мудаком, зато спасется сам. Если даже Лейтенанта Блэйд и подлатают доктора, то шансов у него с ней вместе нет. Почти нет.
Скотт вышел на улицу и вдохнул колючий воздух, наполненный гарью и пеплом. Ему захотелось выпить. Напиться до того состояния, в котором ему станет насрать на всех, кроме себя. Словно бы в ответ правая ладонь начала зудеть и чесаться. Гребанная метка гребанного сукина сына в сером. Скотт принялся с остервенением чесать ладонь, но становилось только хуже. Он закрыл глаза и…
Он УВИДЕЛ.
Город был наполнен белыми существами. Светящимися, с бьющимися сердцами, гоняющими золотистого цвета кровь по организмам. Скотт понял, что это люди. Пока ещё люди. Но, были и существа красного цвета. К ним, как к марионеткам из театра, тянулись тонкие длинные нити. Прямо из пустыни, где их чуть не пожрала эта тварь. И марево. Нависшее над Вайптауном, словно смог. Бледно-розовое, оно пульсировало и окутывало город.
Оно потянуло свои нити к нему, но Скотт в ужасе открыл глаза. Видение пропало. Осталась только боль в руке. Зудящая, ноющая, нарывающая. И вместе с ней пришло ощущение десятков пристально обращенных к нему глаз. Словно бы сквозь серую марь и пыльное полотно эти… создания вдруг почуяли его.
Иррациональность происходящего заставила зашевелиться волосы на загривке. Скотта бросило в холодный пот, а в голове огромными красными буквами загорелось слово «беги!».
— Прости меня Соня Блэйд. — Сказал он едва слышно. И быстрым шагом направился на восточную границу города.
По дороге он встречал людей. Самых обычных, людей. Паникующих, либо спешно покидающих свои дома. Некоторых он узнал.
Кто-то даже пытался с ним заговорить. Скотт невразумительно кивнул на реплику, которую он толком даже не понял. Какая-то женщина истерически заламывала руки, потрясая своими внушительными телесами. Скотт слышал её, словно через мутную воду. Он отвернулся и зашагал дальше. Женщина не унималась.
Время превратилось для Скотта в вязкую патоку. Часы на руке всё также стояли. Стрелки перестали перемещаться по своим осям, и предательски молчали. Скотт вспомнил старую шутку про то, что «времени вообще нет». Смешно. В этом агонизирующем городе скоро останутся только красные демоны и та тварь, которая пришла сюда хрен знает откуда. Впрочем, неизвестно, насытится ли этот бог одним только Вайптауном. Если так, то бежать придется далеко.
Очень далеко.
— Ты бросил девку… — Сказал Скотт сам себе.
— Она, может, даже и не выживет. — Ответил ему предательский внутренний голос. Тот самый, что велел бежать из больницы.
— Ты обещал вытащить её.
— Не обещал. — Соврал голос.
— Ты, сука, обещал! — Закричал Скотт почти на всю улицу.
— Тише парень! Не кричи. Думаешь, ты нужен ей? Ты вспомни, как она обращалась с тобой. Как кричала и вела себя. Она редкостная сука, парень. Она считалась с тобой только пока ты защищал её драгоценную шкуру, Скотти…
— Хватит! Прекрати…
— А потом она бросила бы тебя ровно в тот момент, когда опасность минует. Они всегда так делают, поверь мне. Поверь себе, Скотти.
— Заткни свой рот! А не то… — Скотт упредительно посмотрел на свою ладонь с отметиной.
Голос, как ни странно затих. Скотт ещё секунду подождал возвращения внутреннего диалога, но, к его облегчению, тот, второй не вернулся. В голове стало пусто. И оттого, тревожно. Так, без мыслей, он прошел несколько кварталов.
Остановившись на перекрестке Норд-Энда и Фог-Авеню, Скотт начал шарить по карманам в поисках сигарет. И чем дольше он искал заветную пачку, тем сильнее хотел курить. Мятая пачка затесалась в задний карман, и никак не хотела являться оттуда на свет. Когда Скотт достал её, он увидел на ней бурые отпечатки пальцев. Курить захотелось и вовсе нестерпимо.
Щелчок зажигалки, и в горло проникает едкий сизый яд, насыщая никотинового монстра. Выдох, и две струи дыма клубятся у его лица.
Вот так хорошо. Когда-то давно человечеству внушили, что курение успокаивает, и теперь оно бесконечно верит в это горькое плацебо.
Ещё пять кварталов, и Скотт выйдет в пригород, на самом краю которого одиноко ютится бар старого Чохаса. Последний оплот города перед напирающей на него пустыней. Скотт вспомнил приятный прохладный полумрак бара и манящие бутылки, угнездившиеся на зеркальной полке за стойкой. Во рту почудился вкус холодного темного пива. Если конечно у Чохаса ещё есть электричество.
Стоя на месте, Скотта вдруг передернуло. Будто бы кто-то резко его окликнул. Он повернул голову к стоящему особняком двухэтажному дому. А потом медленно поднимал глаза всё выше. Пока не встретился взглядом с мальчишкой пялящимся прямо на него. Тот, не моргая, смотрел прямо на Скотта. От неприятного ноющего ощущения, возникшего в позвоночнике, Скотт снова дернулся. Взгляд сверлил его насквозь. Он влезал в голову, и старался вытащить оттуда всё то немногое, что заставляло Скотта чувствовать себя человеком, а не просто куском мыслящего мяса. С немалым усилием Скотт отвел глаза и зашагал дальше. Напоследок он показал этому уродцу средний палец.
Только вот ощущение никуда не пропадало. Оно засело плотно, словно заноза под кожей. Спиной Скотт чувствовал, что к первому взгляду присоединился ещё один. И через квартал, и через два, эти взгляды всё ещё провожали Скотта. И к ним присоединялись всё новые и новые. Скотт заметил ещё одну такую «тварь», стоящую прямо на газоне. Видимо, наступало время их жатвы. Ещё немного, и они в открытую выйдут на охоту, дабы накормить своего безумно голодного бога.
— Чего вы все пялитесь на меня? — Скотт остановился и посмотрел прямо на него. Внешне он выглядел как человек. Только вот внутри уже, скорее всего, произошли необратимые метаморфозы, и от человека осталась лишь оболочка. — Какого хрена вам от меня надо, сраные говнюки?!