Голод (СИ)

Наверное, будь я умнее, я бы никогда не попросила у Вероники ее туфли на каблуках.
Наверное, будь я умнее, я бы никогда не ощутила восторг, когда через пятнадцать минут Макар буквально свесил челюсть, увидев меня в дверном проеме.
Приталенное синее платье и распущенные волосы творили чудеса.
И, наверное, имей я хоть грамм мозгов, я бы никогда бы не показала тигру очаровательную улыбку. С которой и пропела:
— Ну что, куда же ты поведешь меня на нормальное свидание?
Еще пару мгновений он самым внимательным образом рассматривает мой наряд. Решает что-то или просто отупляется?
— Ну, так что?
— Думаю, — подал он хриплый голос. — Просто на скаладром в таком виде ты явно не пойдешь.
Черт! Скаладром?! Серьезно?! Хочется вбежать в комнату обратно и лихо переодеть штаны, но я держусь.
Из последних сил. Пока он не признается в обмане. Пусть наблюдает рядом с собой фифу, которую из меня сделала Вероника. Нет, я выгляжу отпадно. Только это уже не я.
— Вот еще! Я девушка, в конце концов, или один из твоих друзей? — наигранно закатила я глаза и услышала смешок.
— Да уж, дружить с тобой я явно не намерен.
А жаль. Все было бы гораздо проще.
— Прошу, — указал на выход и я, сделав глубокий вдох, начала свое опасное дефиле. Чем не название для романа?
Каблуки небольшие, но я бы лучше с удовольствием использовала их для постукивания по одной наглой голове.
— Тебе помочь? — почти невинно интересуется Макар и подхватывает меня под руку, как раз в тот момент, когда нога подвернулась, а я чуть не рухнула на пол.
— Не стоит, — вымученно улыбнулась я и гордо прошествовала по лестнице вниз, слыша как сзади посмеивается Макар.
— Ты раньше-то на каблуках ходила?
— Каждый день их ношу, — говорю, и снова чуть ли не падаю. Цепляюсь на стену и улыбаюсь Макару. Ну что ты глаза закатываешь? Не хотел по хорошему, ой!
Не успела я озвучить мысль, как он подхватывает меня под коленки, спину и поднимает на руки.
— Отпусти, я могу идти сама.
— И тогда наше нормальное свидание будет проходить в компании травматолога. Извини, Малыш, но своих женщин, я не делю ни с кем.
Да, боже ты мой, какие мы важные, влажные.
— Так что Паше передай, что если он хочет созерцать свой член и дальше, пусть держит его подальше от тебя…
С этим он подошел к машине, из которой тут же выскочил немного взъерошенный Леонид, но как всегда с лицом, больше напоминающим статую. Только несколько округлившуюся.
Тот открыл перед нами заднюю дверцу и стал ждать. Но Макар не торопился, он скользил взглядом по моим открытым коленкам. Жадно. Напряжено. Словно я их уже раздвинула и показала истерзанное влагалище во всей красе.
Хотелось прикрыться. Внезапно просто возникло желание спрятаться от него, его глаз, в которых было что-то опасное. Дикое. Первобытное.
Надеюсь, он не ощутил, как сидя на руках, я жмусь к нему сильнее, дрожу всем телом. С легким ветерком, носившимся и предупреждающем о дожде — это не связано.
Он резко развернулся и стал обходить машину, сгрузил меня на первое сидение и застегнул ремень безопасности.
Ни смотря на меня, он что-то сказал Леониду и уже через пару секунд стал садится на руль.
Снова взглянув на мои коленки, Макар тут же завел двигатель и почти сразу рванул с места. С визгом шин. С моим вскриком. Со своей довольной улыбкой.
— Не думала, что ты опускаешься до самостоятельного вождения машины, — стала я наблюдать за уверенными движениями его пальцев, невольно вспоминая, как меня пробирает от одного их касания. Как кружит голову и под грудиной сладко ноет.
Он промолчал на мой выпад, чуть скривив губы,
Мы быстро, ловко лавировали среди машин. Макар не паникаловал на дороге и делал все так же, как со мной, управлял почти не меняясь в лице.
Когда же мы все-таки попали в пробку, а я приготовилась к долгому ожиданию, он вдруг наклонился ко мне, обдавая своим гипнотическим мужчским запахом.
— Что ты…делаешь?
Он конечно не мог не задеть коленку, когда тянулся к бардачку. Долго так копался, наклоняясь так низко, что я возбужденно сложила ногу на ногу, чтобы он не смотрел на голубые трусики.
— Достал, — победно заявляет он и я, ахаю, когда вижу в его руке мигалку.
— Это противозаконно.
— Есть люди, которым закон не писан, — подмигивает он, и ставил оглушающую мигалку на крышу.
Я закатывю глаза и отворачиваюсь. Не могу поверить, что влипла в странные отношения с криминальным авторитетом. Может стоит прямо сейчас выпрыгуть из машины, чтобы не пропасть в нем окончательно.
Не могу понять, как он может сочетать в себе ироничность и жесткий нрав, с обсолютным игнорированием законов.
— Как вышло, что ты стал…
— Красавчиком? — подхватыает он и я поджимаю губы, чтобы не рассмеяться, только дивять его самоуверенности. — Так это спасибо маме с папой.
— А где они? — тут же задаю вопрос я, но он тут же замолкает, тихо обрубив:
— Далеко.
— Живы?
— Да
— А вот мои…. — пытаюсь разговорить его, но мне тут же прилетает:
— Умерли, знаю, читал досье.
Что? Дыхание перехватывает! И что? Он теперь все-все знает?!
— Это противозаклонно. — шепчу я, но понимаю. Бесполезно ему что-то доказывать. Ему кажется можно все. И даже вот так обхватить мою коленку на светофоре тоже можно, и чертить линии на бедре пальцами можно и, платье задрать тоже можно.
Вот только он еще не знает, что в увлажненном лоне его ждет пиранья, готовая сцапать его пальцы или член. Эта пиранья там, пока мой мозг активно работает, и надо очень внимательно следить, чтобы никакие случайные крепкие напитки его не ослабили.
Его поползновения прервал доносившийся издалека вой скорой помощи. Я тут же посмотрела в ту сторону, на время выпадая из кольца энергетики, в которое своей мужской аурой все сильнее загоняет меня Макар.
Он даже остановился, пропустил карету и вдруг спросил:
— Почему медицина? Только не говори, чтобы бескорыстно помогать людям.
Вот так, не успеешь ничего сказать, как все придумали за тебя.
— Ты считаешь, что бескорыстность это пустой звук?
— Я считаю, что люди эгоисты. Без исключений. И даже если врач едет в Африку, чтобы колоть вакцину бедным, то он, скорее всего хочет побывать там или ищет славы.
— Так у тебя все просто. Все покупается, все продается, — он кивнул, не отрывая взгляда от дороги, вдруг резко сворачивая, чтобы заехать на парковку. — Но разве вчера ты не проявил благородство?
— Когда? — напрягся сукин сын, перевеля на меня взгляд и даже руль не отпустил. Словно от правды сбежать сможет.
— Когда вместо того, чтобы лишить девственности, отпустил в общежитие.
Он молчит, а я как дура, надеюсь, что он скажет правду.
Он вдруг улыбнулся, отстегнул свой ремень, и, прижав меня взглядом к сидению, приблизил голову и шепнул:
— Люблю наслаждаться десертом, а не пережевывать косточки от яблока.
И что это значит? Он лишил меня девственности, чтобы потом получить особенное удовольствие?
Он почти коснулся моих губ, и я поддалась на встречу, прикрыла глаза, как вдруг… Раздался щелчок, и я ощутила, что ремень больше не давит на плечо.
Макар усмехнулся, и я четко услышала: "идеальная готовность блюда". Это опять про меня?
Ресторан был высшей пробы. И мне бы могло здесь понравиться, если бы я не понимала, что это все пыль в глаза. Словно я не понимаю, с кем имею дело. Словно не понимаю, что он хотел бы поиметь меня.
— И все, что способен придумать великий Макар Черкашин, это фешенебельный ресторан в центре Москвы? — ухмыльнулась я, расстилая салфетку на коленях и только стоило поднять взгляд, чтобы убедиться… Реакция верная. Макар раздражен моим поведением.
— Это необычный ресторан, — протянул он через стол и схватил за запястье, как раз в тот момент, когда в зале полностью погас свет.
Просто взял и погас, оставляя нас в кромешной тьме.