В шкуре зверя (СИ)

   И мальчуган стремглав бросился исполнять поручение.
   Йонард проснулся оттого, что в дверь негромко постучали. Рука его метнулась к мечу раньше, чем северянин открыл глаза.
   Заходи, - зевнув, разрешил он.
   Потревожил его сам хозяин. С его стороны было не слишком вежливо будить гостя так рано (хотя время было уже далеко за полдень) но хозяин наверняка знал, что прошлой ночью уставшему путнику поспать так и не удалось. Сначала они с Зикхом наперебой пробовали местные вина, потом Йонард свел приятное знакомство с молоденькой служанкой. Вернее, бойкая служанка познакомилась с ним, стрельнув зелеными глазами. Эти изумрудные глаза, светлые волосы и необычное, северное имя служанки "Регана" послужило причиной того, что Йонард и Зикх до полуночи проспорили, кто лучше: Регана или новая наложница правителя Эрака. Саму девушку этот спор скорее забавлял, чем обижал. К тому же северянин сразу отдал предпочтение ей, и поэтому Регана звонко смеялась каждый раз, когда Зикх принимался описывать прелести женщины, которой он никогда не видел, а Йонард, в цветистых выражениях принимался доказывать, что Регана ничуть не хуже. Кончилось тем, что германец стукнул кулаком по столу и побился об заклад, что докажет Зикху свою правоту, даже если для этого ему придется залезть в сераль владыки Эрака. После чего Регана с торжеством увела его наверх, и покинула только после восхода солнца. Так что выспаться варвар не успел.
   - Пусть господин простит меня, - с ходу начал хозяин, - но тот человек, купец, ждет его внизу.
   - Иду, - коротко ответил германец, легко поднимаясь с постели.
   Снизу доносились громкие голоса пьяных гуляк, и Йонард немедленно пожалел, что проспал так много интересного. Рука по привычке нащупала перевязь. Брудер был на месте. Нельзя сказать, что народу было много, но зато все как на подбор. Хмельные дельцы, денежная братия, хотя и не такая родовитая, как те, что сидят в роскошных дворцах, но любить жизнь тоже научились. Ромеев или северян, подобных ему, как успел заметить Йонард, не было совсем. Кругом сплошь неказистые, но хитрющие еверы. Но одно лицо среди них явно выделялось: длинное, сухое и смуглое, с большим носом, слегка свернутым на левую сторону и узким подбородком. Разницу мог заметить и глаз менее зоркий, чем у варвара. Впрочем, Хрофт с ним, с незнакомцем. В темном углу северянин заметил знакомый тюрбан Зигха и неторопливо пошел к недавнему приятелю, огибая столы. Краем глаза он заметил любопытные взгляды, которыми награждали его еверы. Зикх сидел, склонившись над чашей вина. Йонард сел напротив, поискал глазами Регану, но девушка куда-то исчезла. Впрочем, это обстоятельство печалило варвара недолго.
   - Зачем звал? - спросил он.
   Прежде, чем ответить, Зикх сделал знак, чтобы принесли еще вина и мяса. Сам он со своим обедом расправился уже давно, и сидел в этом шумном зале, ожидая лишь его, Йонарда. Но потом, видно, терпение у него лопнуло, и Зикх послал за ним хозяина. Широкий жест Зикха был кстати, желудок Йонарда ворчал, как вулкан, готовый вот-вот проснуться. Йонард сам налил себе вина и энергично принялся за угощение. Зикх ждал но, как вскоре выяснилось, не окончания его трапезы. Мягким широким шагом к столу подошел тот самый непонятный человек. На нем был легкий халат с причудливым рисунком, который так искусно мог нанести только истинный мастер. Белый тюрбан из тонкого китайского шелка плотно облегал его голову, но слишком крупные черты лица и светло серые, внимательные глаза окончательно подтвердили подозрения варвара - этот человек родился значительно севернее песков Палестины. Зоркий взгляд его с ног до головы обежал варвара, и только после этого незнакомец кивнул Зикху и сел.
   - Это ты правильно придумал, - первым заговорил Йонард, - в этом наряде ты, конечно, сойдешь за полукровку, но тебя выдает взгляд. Еверы не имеют привычки смотреть в глаза. Богач смотрит поверх голов, бедняк - в землю.
   - Спасибо за науку, Йонард из Германии, - усмехнулся сероглазый и, в ответ на его удивленный взгляд, кивнул на Зикха, - Вот он рассказал мне о тебе, и, похоже, вопреки обычаю, не особо приврал.
   - У господина Ритула есть для тебя работа, - вставил до этого молчавший Зикх. Аланское имя окончательно убедило Йонарда, что сероглазый "носит халат с чужого плеча".
   - Умеешь ли ты держать язык на привязи, северянин? - понизив голос, спросил Ритул.
   - Смотря, сколько стоит веревка, - серьезно ответил Йонард.
   Ритул улыбнулся одними глазами.
   - Не обижу, - заверил он.
   Йонард проглотил последний кусок мяса, полил его вином прямо в желудке и, справившись с отрыжкой, выразил полную готовность слушать.
   - Завтра на рассвете из Эрака выходит караван, - тихо проговорил Ритул, - Караван большой, сильная охрана, но нужен надежный проводник. Именно ты, - сказал Ритул. - Я слишком не надеялся найти тебяnbsp; тут, но, слава Богам, я искал там, где нужно.
   - Куда идет караван? - деловито спросил Йонард, ковыряя в зубах.
   - Не очень далеко. В Хорасан, - сдержанно ответил Ритул. Йонард поморщился.
   - Не люблю я Хорасан, - проговорил он, - да и он меня не слишком любит.
   - Но ты не отказываешься? - не то утвердительно, не то вопросительно проговорил Ритул.
   - Что везешь?
   Вопрос был не из тех, которые было принято задавать в подобных случаях. Обычно, о содержимом сумок проводники не спрашивали, а спросивший попадал под подозрение, и рисковал остаться без нанимателей. Все купцы знали, что Эрак, Хорасан и даже Кум кишат людьми Хаима-Лисицы. Но Ритул ответил без колебания:
   - Везу женщину. В подарок одному вельможе.
   Йонард удивленно взглянул на Ритула и Зикха. В том, что один вельможа решил подарить другому свою дочь, сестру или красивую наложницу, не было ничего необычного. Почему же такая тайна? Внезапно его осенило.
   - Неужели та самая? - шепотом предположил он.
   Зикх и Ритул с усмешкой переглянулись.
   - Я говорил тебе, что он догадлив, - купец выпрямился и улыбнулся, - похоже, в сераль правителя тебе лезть не придется. Заклад сам плывет в руки. Пока шел караван с подарками, наложница до того извела своего повелителя, что он решил от нее избавиться как можно скорее и так, чтобы никто об этом не знал. Правитель не желает, чтоб на всех базарах говорили, что он не смог справиться со вздорной женщиной. Поэтому он щедро заплатит и за работу и за молчание.
   Караван медленно полз по пустыне. Горячее солнце нещадно жгло все живое... Усталые, тяжело нагруженные верблюды, еле переставляли ноги. Их было около трех десятков. Зикх знал точнее, а погонщики говорили просто, что верблюдов "много". Тяжело навьюченных лошадей было десять - это знали все. До десяти в караване Зикха умели считать даже погонщики. Йонард восседал на спине игреневого скакуна и наблюдал, как в бескрайних желтых песках с однообразными горбами барханов медленно и величественно проплывали полосатые тюки. В самом хвосте, на спине большого рыжего верблюда, покачивался белый шелковый паланкин, окруженный отрядом суровых аланов. Этот караван шел проторенной тропой, от колодца к колодцу, и от этого, на взгляд Йонарда, двигался излишне медленно. Кроме того, присутствие в караване женщины изрядно замедляло ход. Йонард невольно думал, что если бы ему пришлось идти пешком и нести эту даму на себе, он и то двигался бы намного быстрее. Все началось с того, что в пяти лигах от Эрака (город едва успел скрыться из вида), караван вдруг стал замедлять ход и охранник поскакал вдоль длинной череды верблюдов, выкрикивая приказ остановиться. Оказалось - даму укачало. И, чуть ли не под самыми стенами, они стояли до полудня, лошади стояли, верблюды лежали, погонщики сидели, вода тратилась, солнце палило, время шло, женщина приходила в себя. Ближе к полудню тронулись, но не прошли и лиги, как снова встали. Йонард злился, призывал Ахура-Мазду, Юпитера, Зевса и всех прочих богов (больше всех, конечно, икалось Хрофту и Танату) но и от молитв и от проклятий пользы было ровно столько, сколько и вреда. То есть - ни сколько. Когда они вышли из Эрака, Йонард был уверен, что караван придет в Хорасан через два раза по десять дней. После первой остановки он решил, что они придут туда через две луны. Когда солнце село в пески, стих ветер, опустилась тьма и цепочка усталых верблюдов сбилась в кучу, располагаясь на ночлег, Йонард уже был уверен, что караван в Хорасан вообще не придет. Он лег спать злой и недовольный жизнью, а поднялся еще до солнца и, как это с ним частенько случалось, в прекрасном настроении. Приключения бывают всякие. Бывают, наверное, и такие. Путешествие только началось, женщина в караване еще не привыкла к мерной поступи верблюда, жаре и неудобству походной жизни. Йонард невольно думал - как она там. Хрупкий цветок сераля. В душном паланкине, закутанная в шелк так, что видны одни глаза, зеленые, как изумруды. И, должно быть, такие же сияющие, как глаза Реганы. Деревянное сидение, накрытое постоянно съезжающей подушкой и узкое пространство, ограниченное плотными шелковыми стенами. И больше ничего. Не посмотреть вокруг, ни поговорить. А в конце пути - гарем какого-нибудь захудалого хорасанского вельможи (знал Йонард эти хорасанские гаремы), наверняка старого и глупого. И это после сераля самого правителя. Впрочем, судя по рассказу Зикха и поведению прежних хозяев, Йонард мог ставить все, что он получит от Ритула против скорлупы от прошлогодних орехов, что надолго она в Хорасане не задержится. Когда караван снова встал, Йонард уже не сердился. Он подъехал к узорному паланкину, охрана тут же сомкнула ряды и обнажила оружие, и учтиво предложил Ритулу: