Кровь, Молоко и Шоколад. Часть вторая (ЛП)

Я напомнила себе, что Ангел не знает, что мне уже все известно о луне. Хотя в это же самое время, я ничего не знала о солнце. А он не знает о близнецах. Я стала размышлять, а что если вся эта чушь о Вселенной лишь в нашем подсознании лишь для того, чтобы обманывать самих себя и лгать. Потому что, честно говоря, я не видела, чтобы наши с Ангелом отношения процветали из-за всей этой лжи.
Но Ангел все равно ушел, а я воспитывала Избранную по большей части сама. Шли дни, я поняла, что Ангел не просто ушел, оставив меня наедине с растущим ребенком, но и чувством вины, что я позволила другому умереть. Днями я кормила Белоснежку грудью и гадала, каково ей было убить собственную сестру еще во чреве. Неужели это милое дитя с лицом ангела и нежной белоснежной кожей убило свою сестру, чтобы восстать в войне со злом? Это сводило с ума.
Неужели добро вынуждено совершать такие зверства, чтобы выиграть войну со злом? Чем тогда хорошие отличаются от плохих? Или зло — всего лишь точка зрения? Избранная никогда бы не подумала об убийстве родной сестры, даже злой, поскольку для этого были куда более веские причины. Вопросы, подобные этим, день за днем погружали меня в яму безумия и одиночества. День за днем, наблюдая, как взрослеет Белоснежка, я тосковала по ее безымянной сестре. Тоска была настолько сильной, что я уже не ощущала былой радости по поводу Избранной.
Однажды в один из таких дней, Белоснежка, будучи еще младенцем, агукающим на моих руках. Она так много хихикала, что заснула от усталости. По непонятной причине, я неотрывно смотрела на нее, после чего задала вопрос:
— Ты, правда, убила свою сестру?
Вопрос был полнейшей чепухой. Смесь безумия и одиночества — пытаться говорить с младенцем, который не умеет говорить. Чудачество. Но случилось нечто необычное. Белоснежка открыла глазки. Пальчик приблизился к губам, и она издала звук:
— Шшш.
Я растерялась в самый безумнейший момент в моей жизни. Неужели она велела мне помалкивать и больше не упоминать о сестре, или я все выдумала?
— Ты только что шыкнула на меня? — Спросила я ребенка, который не умел разговаривать.
Белоснежка все еще держала пальчик у губ, но теперь она слегка сузила глазки, ее смешок растворился, прежде чем заснуть, она снова произнесла:
— Шшшшшшу.
Затем она, как ни в чем ни бывало, снова заснула у меня на руках, а я испугалась. Испугалась очень сильно. Я поверила, что она и впрямь велела мне помалкивать, а, быть может, она задремала и ее «шшш», превратился в «шшшуу».
С того дня я начала звать ее Шу. С той ночи начались все мои кошмары.
Глава 60
Дневник Королевы
В ту ночь мне снилась моя другая дочь, черный лебедь на Лебедином Озере, что клялась отомстить мне за то, что я отказалась от нее. В том сне она была страшной. Я испугалась ее даже больше Шу, которую я стала бояться несколькими годами позднее.
— Ты позволила ей убить меня, — произнесла моя дочь-лебедь. — Ты заплатишь за это.
— Я не хотела этого, — возразила я. — Я не знала, что она, вправду, убьет тебя. Я хотела, чтобы ты выжила. Поверь мне.
Черная лебедь ничего не ответила. Она лишь усмехнулась, говоря:
— Ох, мамочка, ты заплатишь за это. Ты и понятия не имеешь, сколько боли я тебе причиню.
Обливаясь потом в собственной кровати, я проснулась и схватила стакан с водой, который блеснул в свете луны за окном. Наша драгоценная Мармеладка, которая так и не ответила мне, но по-крайней мере, она не была такой жуткой, как наша другая дочь.
Затем я выронила стакан, который разбился об пол на мелкие кусочки. За окном кто-то был, глядя на меня сквозь развивающиеся занавески. Это был лебедь. Черный. На его крыльях в свете луны сияла кровь, глаза сверкали алым. Я была уверена, что это — моя другая дочь, которая внезапно бросила взгляд на спящую в кроватке Белоснежку. Я понятия не имела, как это было возможно. Быть может, то была реинкарнация моей другой нерожденной дочери. А, быть может, у меня были галлюцинации, и я до сих пор спала.
Растерянная, я не знала, что мне делать. Я ущипнула себя, пытаясь убедиться, что не сплю, и мне стало больно. Я подумала о том, чтобы прикоснуться к черному лебедю. Быть может, материнская любовь облегчит ее боль, но я замерла от страха.
Затем, мое злое дитя, черный лебедь, начал петь. Мелодия отличалась от той, что напевала Леди Шалот, и не была похожа на лебединую песню. Мелодия была совершенно другая. Печальная, мелодия, которую я слышала когда-то, но не могла вспомнить. Только на этот раз, я увидела, как лебедь засыпает, напевая ее. Или, она загипнотизировала себя песней. В этот самый момент, я призвала все свое мужество и подошла к ней. Когда я потянулась к ней, я увидела, что она не спит вовсе. Она умирала… во второй раз.
Затем она заговорила:
— Я причиню тебе боль такими способами, что ты себе и вообразить не сможешь.
Она пела Лебединую песню, прощаясь с этим миром. Она пела песнь Атлантиды, песнь, что сотни тысяч лет назад пели лишь русалки. В этот самый момент, я отвернулась и взглянула на луну. В ту ночь было полнолуние. И, впервые за все время, Мармеладка выглядела печальной. Я все поняла. Она тоже меня ненавидела. Она верила, что мне суждено нести лишь зло. А теперь, когда она узнала о моей дочери, она словно хотела отомстить.
— Ты сама по себе, Королева Скорби, — наконец произнесла Мармеладка. — Я могу спасти любого из лап тьмы, но не тебя. Тебя никогда. Тебе суждено навеки пасть в объятия ночи.
Темное облако закрыло луну, и я взяла черного лебедя на руки, безутешно рыдая из-за того, что я не понимала, что происходит.
— К черту законы вселенной, — всхлипнула я. Неужели моя дочь пришла на собственные похороны, которым никогда не суждено случится? Неужели она хотела напомнить мне о том, что я в некотором роде была повинна в ее смерти, и отдала предпочтение ее сестре? Что, несмотря на все мои усилия, сложно было понять, кто из них добро, а кто — зло?
Ее тело обратилось в прах, и ветер унес останки к луне. Моя боль была слишком сильна… я не могла дышать. Незнание стало самым страшным наказанием за осознание того, что мой выбор был неправильным. Все последующие годы мне пришлось жить с этой болью, пока я не поняла, что произошло на самом деле. Я лишь знала, что все ответы связаны между собой. Моя другая дочь, Ночная Скорбь, ведьма и гроб на Деметре — были звеньями одной цепи, которая вела к итогу. Если бы я только поняла это раньше.
Глава 61
Дневник Королевы
Чтобы подвести некий итого дня после того инцидента, просто представьте следующие события в последовательных вспышках:
… я укачиваю Шу, свою обожаемую дочурку. …
…..Я ощущаю себя настолько одинокой, что начинаю практиковать колдовство, чтобы убить время…
…………….Я кричу на служанок, сходя с ума от злости….
……………….Я дни напролет жду Ангела……..
………………… Ангел возвращается без сил. Мы не занимаемся любовью. Он играет с Шу и, улыбается ей так, как мне никогда раньше…
………………Я ревную к Шу…..
……..Я думаю, что схожу с ума………
…….. Я люблю Шу…..
……………. Я почти ненавижу ее…….
………………. Почти ненавижу Ангела……
………………….Почти ненавижу свою жизнь…….
…..Я не могу уснуть из-за кошмаров. Я не могу спать из-за лебедя, который каждую ночь убивает себя на пороге моей спальни. Меня преследуют призраки…..
………..Депрессия……..
……………. Я счастлива. Улыбаюсь птичкам. ……..
…………..……Снег завил замок, не могу даже выйти…..
…………………..Я вспоминаю свое детство…….
…………………………Я читаю книги. Тысячи книг. Я ищу много информации в книгах, но ничего обнадеживающего……
………Я проклинаю тот день, когда я встретила Ангела…….
……………. Я проклинаю вселенную…..
Я потерялась в Королевстве Скорби, но все еще притворяюсь сильной Королевой Скорби, каждый день, помогая строить королевство. И что важнее всего, я каждый день кормлю дитя, а каждую ночь Ангел возвращается и кормится несколькими каплями моей крови. В эти дни я хотела, чтобы он уже, наконец, обратился в вампира, и оставил меня в покое. Иногда я хотела, чтобы он нас обоих обратил в вампиров, если бы это только помогло нам сблизиться.