Жизнь номер 2016: «Песни девочки не со звёзд» (СИ)

У меня отлегло. Кажется, он нападать не намерен. Наоборот, я ему нравлюсь.
Без всякого предупреждения кривые клыки вонзились в ладонь. Я завизжала и кулаком ударила в нос. Пёс разжал пасть, отпрыгнул, прижался к земле и зарычал.
Ладонь была вся в крови, алые капельки падали в пыль.
Фиест выжидал момент. Он почувствовал кровь и уходить без добычи не собирался.
Пиздец! Ну и что теперь делать?
Я заорала, что было сил. Сделала вид, что поднимаю камень с земли и хочу его бросить.
Пёс не поверил. Только сильней зарычал.
Я прикинула расстояние до входа.
Далеко, а собака догонит меня в два прыжка. Положение было совсем безнадёжным.
Над степью пронёсся пронзительный свист. Фиест прижал уши, испуганно гавкнул и побежал назад, к зданию. Я проводила собаку взглядом — до конца, до момента, когда она подбежала к мальчишке и улеглась возле ног.
Мальчик-красавчик Илья. Высокий, зеленоглазый. Когда-то я была от него без ума, но потом появился Зюзя.
Я отвернулась и зашагала к реке.
Кроссы покрылись пылью. По лицу ручьями тёк пот.
Сомнительное наслаждение! Хорошо хоть, по этой дороге не ездят машины — а то, я была бы в пыли целиком.
Наших на берегу почти не было. Я заметила такую особенность: активность людей проявляется волнами. В один день на речке толпа, а в другой — там нет никого. На счастье, с людьми я всегда в рассинхроне.
Рука ужасно болела.
Я села на корточки и промыла рану в воде. Из дыр потянулись кровавые змеи.
Обращаться за помощью не хотелось. Таскаться в город под солнцем затем, чтоб тебя укололи в живот — сомнительное удовольствие. Притом, что Фиест не бешеный, а самый обычный маньяк. 
Надо было переодеться. Я выбрала уголок под деревьями.
Я озиралась, а руки тряслись. Нога запуталась в плавках, и я упала на камни. По ноге заструилась кровь.
Ну, блять!
Нервы не выдержали, и я разрыдалась. Совсем не от боли. Слишком долго копилось в душе дерьмо, а в лагере не поплачешь.
За спиной захохотали.
— Тёлка рыдает, смотри!
— Это Котя, та ещё дура! Видел, сегодня в столовой?
Я натянула плавки. Вскочила. Увидела двух пацанов.
— Быстро свалили! Порежу!
Они удивлённо заржали:
— Чем? Трусами? Ну ты и дура!
И, сплюнув под ноги, важно, вразвалку, ушли.
Больше рыдать не хотелось. Пошли они все!
Я разбежалась, и через миг — летела сквозь облака серебряных брызг.
Вода смоет кровь и залечит раны.
Я поплыла так далеко, что берег превратился в полоску. Я не боялась воды, течения, смерти. Боялась я только людей.
Вернувшись на берег, я обнаружила, что подгорела. Обычный мой отдых на пляже — сидеть в глубокой тени, намазавшись кремом с SPF50+
Так я и сделала. До обеда сидела, глядя на баржи и размышляя о чепухе — о том, что я чувствую к Злате или Мурлыке. Даже, пыталась представить, что они чувствуют по отношению ко мне.
После обеда болталась по корпусу, стараясь не встретить людей. Поужинала, а на закате вышла на крышу.
Мурлыка задерживался, и я беспокоилась. Телефон не отвечал. Прокушенная ладошка распухла и покраснела. На боль я старалась внимания не обращать.
На парапете сидела стайка девчонок. К сожалению, это не наша с Мурлыкой личная крыша. Я спустилась во двор и пошла к развалинам старой котельной, решив попрощаться с Солнцем на здоровенных баках — Мурлыка их звал резервуарами для мазута.
Обогнув бак, я застыла.
Вот невезуха! По бетонной площадке бродил Илья.
Я замерла, прижавшись к стене.
Илья подошёл к лесенке, идущей на крышу, но лезть не стал. Потрогал ступени и поручни. Подошёл к стенке бака. Прижался всем телом и постоял, демонстрируя красивый затылок.
Что он делает?
Воспользовавшись моментом, я перебежала дорожку и спряталась за кучами покорёженного железа и погнутых труб.
Надёжное место! Тут он меня не заметит.
Илья долго гладил металл, будто девичью грудь. Потом отодвинулся от стены, и я заметила, как у него топорщатся шорты.
Вот бред! Красавцам теперь нужны не девчонки, а ржавые баки? Он что, котельную трахать собрался?
Всё это было за рамками моего понимания, и стало немножечко страшно.
Илья сел на корточки и погладил бетон. Потом стянул шорты и…
Не то, чтобы я не знала, что мальчики срут. Срут даже девочки, дело обычное. Вопрос только в том, при каких обстоятельствах.
Я убеждала себя, что всё хорошо.
Подумаешь! Он тут гулял, захотел, ну и…
Но, что-то древнее и животное в глубинах души не верило доводам разума. Оно насторожилось и даже не думало успокаиваться: «Люди так себя не ведут, во всех этих действиях нет никакого смысла. Значит, Илья — не человек, только им притворяется. Держи, Мика, ухо востро!»
По телу бежали холодные волны, несмотря на жару появилась «гусиная кожа».
Илья дотронулся до блестящей кучи говна и стал мастурбировать. Пихнул пальцы в рот и сразу же кончил.
Я закрыла глаза, впилась ногтями в ладонь, набрала воздуха в лёгкие.
Не кашлять и не блевать!
Кровь шумела в ушах. Древний внутренний страж вопил: «Опасность! Опасность! Беги!»
Я не слушала. Сидела, прижавшись щекой к обломку трубы и пыталась унять инстинкт: «Всё хорошо. Ты зря всполошился… Какая опасность? Это мальчишка, а не солдат!»
Плыть среди красной тьмы опущенных век было жутко. Казалось, что в горло вцепится подкравшийся злобный Фиест. Я приоткрыла глаза, но смотреть могла только в траву.
Илья! Ну и мерзость! А я ведь его когда-то любила! Наверное… И если бы он тогда захотел, не отказалась бы от поцелуя.
В трубах пел ветер, и что-то шуршало в траве. Казалось, я чувствую запах дерьма. Скорее всего, это были фантазии.
Так прошло минут десять-пятнадцать. Потом, я решилась и посмотрела. 
На площадке за баками не было никого. Только куча дерьма — в подтверждение того, что история мне не привиделась.
Я посидела ещё минут пять, озираясь, и побежала в корпус. Двигаться было непросто — тело не слушалось и заплетались ноги.
Сколько я видела странных мужчин! Теперь представитель сильного пола решил, что лучший способ для размножения — трахать собственное говно.
Хотела бы я над ним посмеяться…
Но, я не могла. Было мучительно страшно.
Девчонки сразу накинулись:
— Где ты шатаешься? У нас будут гости. Накроешь на стол! Должен ведь быть от тебя хоть какой-то толк.
В этот момент позвонил Мурлыка.
— Я внизу. Поможешь подняться?
Неужели он так обдолбился, что не может идти?
— Я на секунду! — бросила я девчонкам и побежала вниз.
— Получишь! — полетело мне вслед.
Мурлыка сидел на пластмассовом кресле в холле. Глаза необычно ясные, лицо в ссадинах и кровоподтёках.
— Что случилось?
— Попался трудный клиент. Помоги до кровати добраться.
Я нагнулась, подставив плечо, и охнула, когда он навалился. Мурлыка костлявый, но я — вообще, как тростинка.
— Прости. Все отказались помочь. А Семёнычу я не звонил, не могу его видеть.
Я впряглась и потащила Мурлыку наверх. Цепляясь за перила, он старался облегчить мне труд.
Я усадила его на кровать и сказала:
— У вас есть мальчишка, Илья…
Он сразу же понял, кого я имею ввиду.
— Сероглазый красавчик? Я думал, тебе не нравятся парни.
— Не нравятся. Кроме тебя.
Он улыбнулся натужно.
— Не стоит. Я знаю, что ты обо мне не мечтаешь. И всё же… Илья?
— Скажи просто, что за пацан.
— Да нормальный. Получше других. Умный и не подонок.
Я хотела сказать Мурлыке про то, что увидела. Но, не смогла.
Странно. Я от него ничего не скрывала. Даже то, что меня окунули в дерьмо. 
Тогда, почему?
Наконец я сообразила. Пихать другого в дерьмо абсолютно нормально, нельзя лезть туда самому! За Илью было попросту стыдно.
Мурлыка прилёг и сразу заснул, а я вернулась к девчонкам.