Во власти обмана (СИ)

 Зевнула и уставилась в потолок. Вот как? Как меня угораздило оказаться здесь?
 Попала я сюда, примерно, неделю назад. Просто проснулась в лесу на земле. Вначале испытала целый фонтан эмоций, начиная от удивления, и, заканчивая отчаяньем. Побрела на свет и вышла к городу.
 Архитектура сразу удивила. Всё вокруг было, как из средневековья. Дома из темного камня, улицы из брусчатки. Лавочки ремесленников. Рынок на улице. Но сами люди и их повадки от наших ничем не отличались. Даже одежде моей особо не удивились. Женщина в брюках и свободной белой рубашке не вызывала интереса.
 Обратилась к пожилой женщине на улице с просьбой помочь или объяснить, где я. И это её не удивило. Она представилась Клавдией и пригласила в свой дом. Муж её встретил меня даже радостно, поставил чай и стал расспрашивать откуда я.
 Для себя поняла следующее, я вроде, как и в нашем мире, но каком-то изменённом, неправильном. В чем-то действительно было, как средневековье, а с другой стороны можно было найти много и из нашего современного мира.
 Люди периодически сюда попадают из разных миров, но по собственной воле и для служения Ордену.
 А вот это было самое интересное, оказывается, мы в закрытом городе, существующем для обслуживания и снабжения этого самого тайного общества. Все дают клятву верности и остаются тут навсегда. Так себе перспектива, но выбора не было. Обратно можно попасть только с разрешения старейшин. А к ним так просто не попасть.
 В этот самый орден входят, исключительно, мужчины, попадающие сюда с рождения. Они воспитываются и обучаются для служения балансу в мире. Наёмники или ассасины, проще говоря. У них свой кодекс и никаких чувств, и эмоций.
 Они поддерживают равновесие между добром и злом и не чураются заказами извне. Но предварительно изучают объект и принимают решение, их клиент или нет.
 Особо про них ничего рассказать не могли, оно и понятно, тайное же общество.
 На вопрос: «Зачем я тут?», никто мне не ответил. Правда, баба Клава, сказала, что значит я добровольно согласилась на служение.
 Так я осталась у них в доме. Они владели собственной пекарней и снабжали наёмников хлебом.
 Кстати, сама обитель этого ордена стояла в горах и попасть туда просто так было невозможно.
Я была там лишь раз, когда ходила давать клятву.
 За мной пришёл мужчина в серой тунике и капюшоном. Лицо хорошо не рассмотреть, да и неприлично было пялиться на него. И я пошла за ним. Шли пешком и путь оказался не близкий.
 Хотя пейзаж был впечатляющий. Зелёные горы возвышались вдоль узкой дороги, рассчитанной на одну повозку, где-то впереди шумела вода, видимо, горная река. Само место напоминало Тибет. На горе так же, как и там, возвышались постройки.
 Дед Егор рассказывал, что хлеб они возят на повозке, и это порадовало, а то такой путь преодолевать гружёным - то ещё удовольствие.
 Мы подошли к огромному деревянному, глухому забору, метра три высотой. Мужчина раз стукнул и отворилась небольшая калитка. Встретил нас, в такой же одежде, ещё один мужчина, не говоря ни слова, он пошёл вперёд, видимо, предлагая следовать за ним, а мой конвоир остался у калитки.
 Внутри было чисто и красиво. Аккуратно подстриженные растения, маленькие фонтаны, как новые, из белого камня, строения. Мы петляли между одноэтажными домиками, когда впереди услышали гул и крики. Наш путь, как раз, лежал мимо взбудораженной толпы.
 Завернули за угол, и я остановилась. Впереди мужчины, не скрывая своих лиц и с голыми торсами, стояли кругом. Образовав тем самым импровизированный ринг. Все они имели спортивные фигуры, слегка загоревшую кожу, а тела их покрывали этнические татуировки.
 Толпа была возбуждена, в центре сражались двое. Как только мой взгляд переместился на бойцов, всё замерло. Это было, как удар током. Никогда бы не подумала, что может так повести от одного внешнего вида человека.
 Я особа, не влюбчивая и уже не юна. Но сейчас чувствовала себя девочкой-подростком, увидевший своего кумира.
 Первый мужчина ничем особо не отличался от остальных, только может был чуть крупнее, и прическа у него была необычная, всё кроме макушки, было обрито. И по голой коже шла татуировка дракона. А вот волосы на макушке были длинные и заплетены в косу. В руках у него были два клинка, а тело в мелких порезах, из которых тонкими струйками текла кровь. Лицо было злое, а сам он покрыт капельками пота. Мужчина вымотался, и это было заметно.
 Но всё моё внимание принадлежало второму. Он был менее мускулистым и чуть ниже ростом. Внешность была немного азиатской, но симпатичной на мой вкус. В руках у него была катана. Он улыбался и выглядел так, будто для него это не бой, а развлечение. На теле не было ни одной ссадины. И усталости в нем не было.
 Главное, как он двигался, плавно и грациозно, как будто танцевал. Танец смерти.
 Противники снова сошлись в схватке. Слышен был звон металла, а глаза не успевали за их быстрыми и чёткими движениями.
 Меня дёрнули за рукав, и я двинулась дальше. Безостановочно оглядываясь и пытаясь посмотреть ещё хоть немного на него.
 Мы снова повернули за угол, и я уже ничего не могла рассмотреть.
 В просторной зале, на полу, сложив ноги в позу йога, сидел пожилой мужчина. Одет он был в балахон, а голова была абсолютно лысой. Он мне улыбался.
- Ты уверена, что готова принести клятву верности и хранить обет молчания о нашем обществе? - спросил он серьёзно.
- А я могу вернуться домой? - с надеждой спросила я.
- Пути обратно нет, - ответил он сурово. - Ты слишком много знаешь и видела.
 Только хотела возразить, что ничего я не знаю и не видела толком. И зачем спрашивать, если выбора всё равно нет. Как заметила, что сопровождавший меня мужчина, весь подобрался и насторожился.
 Нет мне пути домой, с тоской подумала я.
- Я согласна служить Ордену и хранить обет молчания, - обречённо произнесла.
 Далее  давала присягу на верность и клялась на крови о том, что ни одна живая душа вне поселения не узнает о них.
 Когда возвращалась обратно, оглядывалась по сторонам в поисках того воина. Но на площадке уже было пусто. И только капли крови на земле напоминали о недавнем сражении.
 Оказавшись в доме бабы Клавы, мне обозначили мои обязанности и жизнь потекла своим чередом.
 Я помогала печь хлеб, а отвозил его дед Егор. Они оказались хорошими людьми, принявшими меня, как родную.
 Но у меня появилась навязчивая идея. Я, как ненормальная, ходила к воротам. Просилась с дедом Егором отвезти хлеб, лишь бы только хоть раз его увидеть. Но за ворота нас не пускали, а он не выходил.