Штольманна. После свадьбы всё только начинается...(СИ)

   Яков Платонович зло сжал губы, вспомнив некоего Жоржа из Затонска, при свете дня обычного портного, а ночью измывавшегося над беспомощными девицами из борделя. Как этот Жорж трясся, когда его к ответу привлекли, как бледнел и увиливал, мерзавец! Штольман медленно выдохнул, разжимая непроизвольно стиснувшиеся в кулак пальцы.
   - Так я, грю, барин, - опасливо прошептала Ульяна, заприметив, как словно туча чёрная грозовая по лицу господина следователя прошла, - тихо в доме было. Я наверх поднялась, к спальне, к двери ухом прижалась...
   - А почему не вошли?
   Горничная хекнула:
   - Марыська зашла без спроса, так в неё канделяброй бронзовой кинули. Она, горемычная три дня в горячке пролежала, а потом померла, а можа, барин подушкой придавил, грозился, что, мол, дорого к ней лекаря вызывать, проще удавить да в саду прикопать. Никто её, сироту, искать не будет, никому она, дурында, не надобна.
   У Якова Платоновича возникло огромное желание воскресить покойного, дабы появилась возможность отправить его в преисподнюю по частям. Не-е-ет, Анну Викторовну наедине с этим... этим оставлять не стоит, даром, что он дух бесплодный. Если есть в мире справедливость, а она вне всякого сомнения существует, то гореть душе Кирилла Владимировича на медленном огне, откупая души замученные! Штольман зло крутанул трость, отчего горничная испуганно шарахнулась в угол и сжалась в комок, прикрывая лицо и живот.
   "Болван, - обругал себя Яков, - напугал девчонку, как бы у неё от страха язык не отнялся! Будет тогда в доме вторая безъязыкая".
   - Не бойтесь, Ульяна, вас никто более не обидит, - Яков Платонович вежливо приподнял уголки губ в улыбке, успокаивая напуганную девчонку.
   Та, пусть и не сразу, вылезла из уголка, отёрла ладонью взмокший от страха лоб, откашлялась и продолжила, с каждым словом оживая всё больше и больше:
   - Так вот, господин следователь, я ухом к двери прижалась, а в спальне тишина могильная. Вот Вам крест, - Ульяна размашисто перекрестилась, - не вру. Обычно-то по утру шаги хозяйские слышны, коли рано придёшь, так и скулёж девкин, ежели она может скулить, а ежели девицу замертво выносят, то поутру хозяин напевать изволит, а тут на-ко, тишина! Ну я дверку чутка приоткрыла внутрь глянула, а там темь господня, не видно ничего. Барин-то, конечно, на свечах экономил, на ночь завсегда задувал, но на первую-то брачную ночь с молодой супругой цельной пятирожковый канделябр приказал принести. И струмент свой...
   - Какой инструмент? - нахмурился Яков Платонович, на собственном сладостном опыте знающий, что никаких "струментов", кроме тех, коими природа человека наградила, в первую брачную ночь не требуется.
   Горничная посмотрела на господина следователя едва ли не с жалостью, как на блаженного из храмового приюта:
   - Дык, ножички там всякие, иголки, протчее... Я же сказывала, что он страсть любил, как девок от боли корчит.
   Штольман медленно втянул носом воздух, стиснув трость так, что она даже затрещала. Ульяна опасливо покосилась на Якова Платоновича, на всякий случай отошла подальше и поспешно закончила:
   - Так вот, я в спальню вошла, пару шажочков сделала и о канделябру споткнулась, ногу зашибла...
   Следователь внимательно осмотрел пол, но даже следа канделябра не было и в помине. Ах нет, вот небольшая ямка в досках, оставленная брошенным тяжёлым предметом. И капли воска во все стороны от ямки, видимо, разлетелись от свечей, упавших на пол. Нужно будет сказать городовым, чтобы свечи упавшие поискали, наверняка они по всей спальне раскатились. А вот подсвечника нет, видимо, убийца забрал его с собой, возможно, даже зажёг свечи, чтобы спуститься вниз без риска свернуть себе шею на лестнице. Дом пустой, хозяин убит, жена молодая в беспамятстве, кого ему бояться? Если только экономки, но та вполне могла быть и сообщницей, а то и убийцей. Хотя какой ей резон убирать своего благодетеля, да ещё и после венчания, зачем отдавать всё состояние купца в чужие руки?
   - Значит, когда Вы зашли в спальню, то споткнулись о канделябр? - Яков Платонович пристально посмотрел на девушку.
   Горничная с трудом сглотнула и истово закивала:
   - Ага, так и есть, истинно так. Я ажно вскрикнула от боли, но тут же рот себе ладошкой зажала, дабы барин в меня чем-нить не кинул. Но обошлось, слава тебе Господи, - служанка опять размашисто перекрестилась. - Я к кровати-то подошла, а там...
   - Вы в темноте разглядели, что на кровати? - Яков Платонович недоверчиво приподнял бровь.
   - Та не, у меня же свечечка маленькая в кармашке припасена была, я её и запалила. Правду сказать, свету от неё не шибко много, но на шажок вперёд кое-как освещает, а боле мне и не надобно. Так вот, я до кровати добралась, а тамотки барин лежит пластом и голова у него, вот Вам истинный крест не вру, вдребезги раскурочена!
   - А супруга?
   Ульяна раздосадованная, что не смогла впечатлить господина следователя, чмыхнула носом:
   - Под ним лежит, глазища распахнуты широко и не видят ничего, словно ослепла она. Я барина с неё стаскиваю, а он тяжеленный, страх, я ажно взмокла вся, а та лежит чисто покойница и не шелохнется. Я уж грешным делом подумала, что и её загубили, рукой-то тронула, а она тёплая, да и сердце бьётся. Потом вздохнула и глаза закрыла, ну я тут и вовсе успокоилась, мертвяки-то они глазами не хлопают.
   Горничная почесала щёку и раздумчиво добавила:
   - А можа, она ведьма? Али ентот, как его, вупырь? Я об нём на ярмарке о прошлом годе сценку смотрела.
   Ну вот, началась опять охота на ведьм, мало было поклёпов, возводимых редактором "Затонского телеграфа" на Анну Викторовну!
   - Ваша барыня от произошедшего, - Штольман помолчал, подбирая слова, - захворала.
   Ульяна вздохнула:
   - Оно и немудрёно, господин следователь, не шибко ей с супругом-то повезло. Богат, спору нет, но у него опыта вдовства поболе будет. Чай, не первую девицу в сыру землю вгоняет.