Штольманна. После свадьбы всё только начинается...(СИ)

   Штольман медленно выдохнул, стараясь не представлять того, что случилось на этой некогда тихой улочке. Сейчас нужны не эмоции, а факты, на чувствах далеко не уедешь.
   - Куда экипаж направился, не приметил?
   - Обижа-а-аете, барин, - укоризненно протянул мальчуган, - я завсегда всё примечаю, деда говорит, у меня и на затылке глаза есть. Поехал он в сторону Крысиного переулка, тамотки завсегда весь сброд останавливается или у Нюрки рябой или у панны Касинской, но та абы кого не пускает, она девка с норовом, ей только чистых да богатых подавай.
   Названных мальчишкой особ Яков Платонович знал весьма недурно, случалось пересекаться с ними по делам служебным. Значит, придётся наведаться к обеим, да не одному, а с городовыми, мало ли, кто может у радушных хозяек обнаружиться.
   - А барышню, в которую стреляли, куда увезли?
   В живучести сестры Штольман не сомневался, но проверить всё же не мешало. Как говорится, доверяй, но проверяй.
   Карл поскрёб вихрастый затылок, пожал плечами, отчего рубашонка перекосилась, съехав с одного плеча:
   - Дык в больницу, куды ещё? Дохтур сказал, у неё плечо наскрозь прострелено, а крови она немного потеряла, деда её быстро перевязал. А потом занедужил, у меня мамка после родов кровью изошла, спасти не успели, вот деда теперь и боится крови-то.
   - Благодарю, - Яков вынул из кармана монетку, протянул мальчугану, - вот, держи, это тебе.
   - Благодарствую, барин, - Карлуша поклонился и даже ногой шаркнул, а потом вскинул на Штольмана бедовые серые глаза. - А хотите, я Вам всё про ентот экипаж разузнаю?
   Яков Платонович отрицательно покачал головой:
   - Нет. Это слишком опасно.
   Мальчуган деловито сплюнул сквозь зубы, опять-таки копируя кого-то из взрослых, поддёрнул норовящие свалиться штаны:
   - Енто для взрослых опасно, потому как их завсегда все замечают. Вот Вас, например, легко увидеть, Вы приметный. А на детей, как на воробьёв, толком никто и не смотрит.
   Штольман поджал губы. Что верно, то верно, на малышню, особенно, если она под ногами не путается, внимания не обращают, это он хорошо помнил ещё со времён детских проказ. Но рисковать жизнью этого мальчугана и его приятелей не хотелось, Уваков точно никого щадить не станет, не такой он человек, чтобы скидки на возраст делать.
   - Яков, - Андриш, пока Штольман общался с городовым и мальчишкой-свидетелем, времени тоже даром не терял, потолкался среди любопытных, словно комары налетающие на свежую кровь, - Анну Викторовну украли, а Лизхен в больнице. Плечо прострелено, но жива, слава богу.
   - Ты отправляйся к ней, а я займусь поисками Анны, - Яков Платонович круто повернулся на каблуках, но далеко уйти не успел.
   Во двор зашёл длинный белобрысый парень, огляделся по сторонам, а затем уверенно направился к Штольману, окинул его внимательным взглядом и не столько спросил, сколько подтвердил свою догадку:
   - Вы Штольман, Яков Платонович.
   - Он самый, - Яков холодно смотрел на посыльного, гадая, удастся ли проследить за ним. Мальчишка явно уличный, а значит, ловкий и хитрый, иные до таких лет не доживают, замерзают в первую же зиму или погибают весной от голода.
   - Вам письмо, - парень протянул аккуратно сложенное послание, - от господина Увакова. Он сказал, Вы его знаете.
   Штольман коротко кивнул, подтверждая знакомство.
   - На словах велено передать, что ежели Вы чудить начнёте, то одним медиумом на сём грешном свете станет меньше, - парень усмехнулся, сплюнул под ноги. - Прощевайте, барин, ответа велено не ждать.
   Гонец вальяжно направился со двора, полный осознания собственной важности. Слежки он не боялся, точно зная, сможет уйти от любого хвоста. Только вот на светлоголового мальчонку, шмыгнувшего следом, внимания не обратил. Правду говорят, малышня она как воробьи, на них никто не смотрит, ежели под ногами не путаются.
   Яков Платонович развернул записку, написанную чётким каллиграфическим почерком, коим так гордился господин Уваков. Послание гласило: "Яков Платонович, в пору нашего знакомства в Петербурге, Вы увлекались игрой в карты. Сейчас я предлагаю нам, двум давним приятелям, встретиться и сыграть партеечку. Отказываться, равно как и горячиться, не советую, на кону жизнь Вашей супруги. Мой человек будет ждать Вас сегодня в 19.00 у калитки дома пани Эрезы. Если опоздаете, не придёте или будете не один, то Ваша супруга умрёт. Надеюсь на Ваше благоразумие."
   Подписи не было, да она была и не нужна, Штольман прекрасно понял, от кого письмо.
   - Яков? - Андриш настороженно смотрел на друга. - Дурные вести?
   Яков Платонович молча протянул записку. Князь быстро пробежал её глазами, потом перечитал ещё раз, уже более внимательно и присвистнул:
   - История... И что ты намерен делать?
   - До семи искать Анну, а потом, если не найду, где Уваков её прячет, вернусь сюда.
   Князь Лисовский так и вскинулся, словно полковая лошадь, услышавшая звук горна:
   - С ума сошёл? Тебя убьют, тем дело и кончится!
   - А что ты предлагаешь?! - рявкнул Яков и уже тише продолжил. - У него Анна и церемонится он точно не будет.
   - Я пойду с тобой.
   - Нет, это слишком опасно. Лучше отправляйся к Лизхен, узнай, как она и будь рядом с ней. Кто знает, может, Уваков захочет закончить начатое и попытается её убить.
   - Но... - начал было князь, но Штольман прервал его решительным взмахом руки: