Штольманна. После свадьбы всё только начинается...(СИ)

   - Кто сторонний, - мелким кудахтающим смехом зашёлся господин Волков, - уж не Антошка ли? Так его, пострелёнка, ещё голопузым сорванцом помню, коий на свинье катался и мало в колодец не сверзился.
   Дамы с готовностью засмеялись, мужчины тоже не стали скрывать усмешек, опасно балансирующих на грани приличий.
   - Тимофей Тимофеевич, я прибыл сюда как лицо официальное, - Коробейников героическим усилием воли заставил себя оставаться на месте и сохранять невозмутимость, но предательский румянец смущения и досады всё равно на щеках проступил, да и голос подрагивал, - так что попрошу относиться ко мне с уважением, в соответствии с занимаемой мной должностью.
   Господин Волков прочистил мизинцем ухо, головой покрутил:
   - Эка, завернул. Сам-то понял, что сказал?
   Антон Андреевич посуровел, глазами опасно сверкнул, отчеканил холодно, уже без всякой дрожи в голосе:
   - Убита Ваша наследница, Катерина, я пришёл сюда не шутки шутить, а изобличить погубителя, а возможно даже, - Коробейников вспомнил, что отравительницу ещё нужно вывести на чистую воду, а посему о ней лучше даже не упоминать, и резко замолчал.
   Тимофей Тимофеевич сдвинул густые седые брови, за бороду себя резко дёрнул, протянул вроде и негромко, но весьма внушительно, даже непричастный к убийству Антон Андреевич вздрогнул и плечами повёл, словно от сквозняка:
   - Значит, убили Катерину, вот как... Я полагаю из-за наследства, денег моих кому-то шибко захотелось, решили дорожку себе расчистить, от конкурентки избавиться. И кто же такой смелый?
   Коробейников откашлялся:
   - Велите всем мужчинам в доме сапоги показать.
   Внутренне Антон Андреевич был готов к очередному потоку насмешек от ядовитого старика, но господин Волков лишь зыркнул на родственников и чуть голос повысил:
   - Все приказание следователя слышали? Ну, и чего мы ждём?
   - А ежели я, скажем, не желаю подчиняться произволу властей? - хриплым пропитым голосом осведомился обрюзглый мужчина неопределённого возраста, на отёкшем лице коего особенно выделялся красноватый, с расширенными прожилками нос.
   Тимофей Тимофеевич с родственником вступать в пререкания не стал, молча подхватил трость, да и ляпнул ему набалдашником по лбу со всей силы, даже гул пошёл. Родич от неожиданности гулко икнул и с размаху плюхнулся на пол, осоловело хлопая глазами и время от времени икая.
   - Смотрите его сапоги, - хмыкнул господин Волков и зыркнул на испуганно притихших родственников. - Ну, кому ещё особое приглашение требуется с дополнительными пояснениями требуются?
   Все мужчины споро присели, снимая обувь.
   - Васька, кликни-ка слуг, пусть тоже обутку покажут, - приказал Тимофей Тимофеевич.
   Коробейников был уверен, что слова хозяина дома обращены к тощему болезненного вида мальчишке, из левого уголка губ коего стекала вязкая нитка слюны, но к двери поспешно бросилась прелестная девица, неловкая скованная грация коей словно иголочкой царапнула сердце следователя. Антон Андреевич проводил девушку заинтересованным взглядом, коий не укрылся от господина Волкова, по-звериному оскалившемуся и громогласно, ничуть не таясь, вопросившему:
   - Что, понравилась девка?
   Коробейников, не привыкший к публичному обсуждению симпатий, смутился, смешался и нелепо кивнул, опять ощутив себя не представителем власти, а гимназистом.
   - А хочешь, я ей прикажу, и она тебя поцелует? - Тимофей Тимофеевич задорно подмигнул и перешёл на громкий, слышимый в каждом уголке гостиной, шёпот. - А то и не только поцелует. Васенька девка покорная, любую мою причуду исполнит. И на лицо пригожа, и талантами господь не обидел: рисует славно, музицирует, рукодельная опять-таки.
   Антон Андреевич попытался было угомонить старика, но того даже выстрел в упор сразу упокоить не смог бы:
   - А хочешь, я за тебя Ваську сосватаю, а? Ты у нас теперь человек солидный, какой никакой, а начальник. Никакой, конечно, ну так и Василиса не королевна, ей о столичных женихах мечтать не приходится. Ну так как, по рукам? За попом пошлём хоть сию минуту.
   Коробейников откашлялся, стараясь сохранить вежливость, возразил:
   - Благодарю, но я не...
   - То, что она бесприданница, так это дело поправимое, - Тимофей Тимофеевич махнул рукой, - скажу как есть: опосля Катерины она у меня самая достойная наследница, всё до последней монетки ей отпишу. А она беспрекословно всё мужу отдаст, так что, будешь ты, Антоша самый богатый в нашем городе. Ну, как план?
   - Да Вы с ума сошли?! - взорвался Антон Андреевич. - Неужели Вы не понимаете, что своими словами обрекаете родственницу на смерть? Алчущие богатства её убьют без всяких церемоний!
   - Ваше благородие, - Ульяшин почтительно кашлянул, привлекая внимание начальника, - нужные сапоги обнаружены.
   - Какие ещё нужные?! - пробасил кряжистый мужчина, чьё изрытое оспинами лицо покрыли мелкие бисеринки пота. - Мои они и ничьи более.
   - Всё верно, Кондрат Поликарпович, никому боле твои сапожищи не подойдут, уж больно у тебя ножища велика, - Тимофей Тимофеевич задумчиво покрутил в руках трость. - Так, значит, это ты Катерину убил, чтобы она на пути к наследству не стояла. Денег моих, значит, захотел?
   - Помилуй, батюшка, - взвыл Кондрат, падая на колени и звучно бухаясь лбом в пол, - бес попутал.
   - Бес? Так это дело поправимое, я слышал, в полиции дивно умеют бесов изгонять, а кого полицейские не выгонят, тех на суде прокурор дотопчет, - раскатисто рассмеялся голубоглазый Степан, довольный тем, что ещё одним конкурентом стало меньше.
   - Ульяшин, уводи, - приказал Антон Андреевич, гадая, как бы исхитриться остаться в доме, чтобы изобличить отравительницу Варвару.