Штольманна. После свадьбы всё только начинается...(СИ)

   Коробейников склонился над упавшими дамами:
   - Якова Платоновича с Анной Викторовной позвать стоит.
   Волков коротко кивнул:
   - Добро. Так, кто тут есть из посообразительней? Аркадий, давай к Мироновым, зови господина Штольмана с супругой к нам, да живо!
   - Дя-дядюшка, - Степан облизнул пересохшие губы, нервно косясь на бездыханную Меланью с дочерью, - н-не знаю, как Яков Платонович, а Анна Викторовна точно прийти не сможет.
   - Это ещё почему? - грозно нахмурился не привыкший к отказам старик и сурово нахмурил седые кустистые брови.
   Степан опять судорожно облизнулся, рыскнул глазами по сторонам, жалея, что вообще рискнул рот открыт и понимая, что отмолчаться уже не получится, господин Волков пока всё до конца не узнает, не успокоится, старый тиран и самодур:
   - Так знамо дело, мне... знакомая рассказывала, у Разумовских-то совсем неспокойно, дух бушует, житья не даёт, громит всё, дверями хлопает да стонет. Лиза и посоветовала к Мироновой обратиться, она признанная духовидица, Лиза сама к ней за помощью обращалась, когда Женечку, подругу её, убили.
   - Лиза? Женечка? Ты, друг милый, опять в публичный дом шастал? - загрохотал Тимофей Тимофеевич, снова обрушивая трость на многострадальный стол. - Мало нам всем сраму было, когда ты три года назад дурную болезнь прихватил, опять опозорить хочешь?!
   - Не вели казнить, - завопил Степан, падая перед родственником на колени и прикрывая голову руками.
   - Вон!!! - оглушительно завопил господин Волков, брызгая слюной и выкатывая покрасневшие от ярости глаза. - Все вон, дьяволы, бесовские отродья, гнездо аспидов поганых! Один у меня достойный наследник, и тот... - старик осёкся, схватил со стола чашку с уже остывшим чаем и одним махом осушил её. Выдавать того единственного, кого он считал своим наследником, Тимофей Тимофеевич не собирался. Тем более теперь, когда дело дошло уже до неприкрытого душегубства.
   Дело Љ 3. Достойный наследник. Цена слепого порыва страсти
   Пока Антон Андреевич в доме господина Волкова искал душегуба, погубившего Катерину, да медленно, но верно запутывался в тенётах любви, в доме Мироновых тоже было неспокойно. Из дома Кирилла Владимировича, в коий совсем недавно из маленького глухого городка приехали дальние родственники князя Разумовского, прибежал бледный словно дорогой муслин слуга и заикаясь еле-еле смог вымолвить, что ему нужна Анна Викторовна. Встревоженная Прасковья бросилась к Марии Тимофеевне, коя сидела в столовой и вкушала чай, бдительно наблюдая, дабы Пётр Иванович не сильно налегал на вишнёвую наливочку.
   - Барыня, - служанка непривычно поспешно вбежала в столовую, даже дверью бухнула, чего ранее за ней не водилось, - тамотки от Разумовских слуга пришёл. Анну Викторовну спрашивают, срочно!
   Мария Тимофеевна досадливо поджала губы, чашку на блюдечко со стуком поставила, выдав тем самым раздражение:
   - Не успела Аннушка приехать, как к ней уже просители побежали. Наверное, опять будут просить провести эти несносные спиритические сеансы, а она ведь уже не девчонка, а замужняя дама, для коей такие развлечения просто недопустимы!
   - Маша, - Виктор Иванович привлёк к себе жену, поцеловал в висок, - право слово, ещё ничего не произошло, а ты уже беспокоишься.
   - Когда что-то случится, беспокоиться поздно будет, - резко возразила Мария Тимофеевна и махнула Прасковье рукой. - Чего стоишь, зови, не держать же слугу почтенных людей на пороге, это же неприлично!
   Служанка кивнула и вышла из столовой, шурша юбками. Пётр Иванович, воспользовавшись тем, что неусыпное око родственницы отвлеклось, налил себе наливочки, но не успел поднести рюмку к губам, как в столовую вернулась Прасковья, а следом за ней, комкая в руках шапку, вошёл рослый чуть кособокий парень с крупными веснушками на простодушном лице сельского пастушка, коему ливрея лакея шла не более, чем корове черкесское седло.
   - Здрастье вам, - парень поклонился, коснувшись рукою пола и чуть не выронив при этом шапку.
   Мария Тимофеевна поджала губы, волосы у виска взбила, что всегда свидетельствовало о душевном беспокойстве, ответила с прохладцей:
   - И тебе не хворать, любезнейший. С чем пожаловал?
   Слуга потянулся было вытереть нос рукавом, застыдился, замялся, таки выронил шапку и ответил сконфуженно, опустив глаза и только что ногой по полу не шаркая:
   - Дык, енто... дело у меня важное и спешное к Анне Викторовне.
   - Это какое такое дело? - чуть повысила голос Мария Тимофеевна и на Петра Ивановича так глянула, что он живо поставил рюмку с наливочкой и за чашку с чаем схватился.
   Слуга из дома Разумовских простодушно пожал плечами:
   - Да не знай, барыня, какое. Токмо господа сказывали: хучь что делай, хучь в ногах ползай, а всенепременно Анну Викторовну але другого какого духовидца приведи. А нас ведь тамотки, - парень перешёл на таинственный шёпот, - неспокойно шибко. Дух князя покойного, спаси и сохрани Пресвятая Богородица, - слуга широко осенил себя крёстным знамением, - залютовал, прям покоя никому не даёт.
   - А с чего это вдруг Кирилл Владимирович, да ещё и после смерти лютовать стал? - Мария Тимофеевна недоверчиво покачала головой. - За ним такого не водилось, князь Разумовский весьма приятный сосед был.
   Слуга опять низко поклонился:
   - Не ведаю, барыня, каков был Кирилл Владимирович, токмо мне Анчутка кухарка сказывала, что это папенька его, Владимир Кириллович колобродит. Видать, не доволен старый князь, что дальняя родня в дом въехала, законного достойного наследника требует.
   - Да где же его возьмёшь, законного, да ещё и достойного, - усмехнулся Виктор Иванович, допивая чай и отставляя чашку, - с этим и у живых беда, вон, господин Волков никак определится не может.