Искупление грехов (СИ)

— Согласен, — неожиданно поддержал меня Эр-нори. — Мы что-топосле малого мира слишком сильными и могучими себя почувствовали.
— Скоро вы там? — воскликнул егерь, заставив меня заскрипеть зубами. Но я успокоился и даже получил повод собой гордиться.
— Как только мы войдём под тучи — нас атакуют, — сказал я. — Потому что там врагов как грязи. Возражения есть?
— Нет, — ответил за всех Хохо. — Атакуют.
— И как мы будем продвигаться? — спросил я, но в этот момент подал голос егерь:
— У них скоро переполнится…
— Слушай, уважаемый! — не выдержал я. — Если ты такой смелый, решительный и умный — так начинай первым! А у меня уставшие и израненные бойцы, впереди всё кишмя кишит изменёнными, где-то там болтается один из алхимиков, и мне надо дойти до цели и вытащить твоих соратников! Давай перед тем, как туда соваться, мы хотя бы решим, что нам делать и в каком случае?!
— Да я…
— Да ты уже дважды прервал меня, уважаемый! И тем самым ты только отнимаешь время! От десяти минут совещания никакой поглотитель не иссякнет.
— Простите…
— Просто не мешай, пожалуйста!
Я снова повернулся к десятникам и в этот раз наткнулся на очень удивлённые взгляды.
— Ну и что вы на меня уставились? Как будем прорываться? — спросил я.
— Да как обычно. Разве нет? — спросила Пятнашка, беря меня за руку.
— Не пойдёт, — ответил я. — Обычно мы идём, нарываемся на атаку, отбиваемся и снова идём. Здесь так не будет, вы понимаете?
— Не будет. Можно? — спросил Нож, и я молча и даже благодарно кивнул. — Давайте построим клин. Впереди пойдут тяжеловооружённые бойцы, в центре — телеги с лучниками, ранеными и копейщиками. Лучники и копейщики прикрывают тылы, не давая забраться на телеги. Остальной отряд давит вперёд. Доходим до точки установки, проходим её, с телеги сзади ставится поглотитель, а мы продолжаем движение.
— А ну-ка набросай, — предложил я, спрыгивая с телеги на землю.
За мной последовали все остальные. Нож схематично нарисовал палочкой три прямоугольника — и натыкал бойцов клином спереди.
— Надо тогда, чтобы часть копейщиков прикрывала борта телег, — заметил егерь, наблюдавший за нами.
— Так и сделаем, — я прикинул. — Надо десять человек на борта: по пять на каждую крайнюю телегу. Ещё по три человека на прикрытие тыла. Что получаем? Девятнадцать человек. Никого ничего не смущает?
— Не хватит бойцов, — кивнул Ша-арми. — Минус раненые, минус девушки — осталось девять человек. Они даже кавалей в упряжке не смогут окружить…
— Две телеги! — предложил я. — По одному кавалю в каждую. Раненые прикрывают тыл и борта, девушки стреляют и на перевязке. Двадцать восемь бойцов в клин. На оглобли с внешней стороны навешиваем щиты.
— Годится, — кивнул Нож. — Так должно получиться.
— Хохо, на тебе щиты на оглобли, — приказал я. — Нож, тебе собирать ударный отряд. Перекидываем всё необходимое с третьей телеги. Ты…
Я оглянулся в поисках егеря, но тот сам всё понял и кивнул, показывая, что посторожит наши пожитки в телеге и оставшихся кавалей.
— Так, раненые, запрягаем кавалей по одному на телегу! Вот эту и эту! Телеги стянуть между собой, чтобы не цеплялись колесами. Живо! У нас полчаса на всё про всё!
Через полчаса мы всё-таки выступили. И кто бы знал, как мне не нравилась эта затея, но даже с Пятнашкой таким делиться было боязно — может не понять. Вообще ловить себя на трусости и подлости — не самое приятное занятие. Я даже поймал себя на попытке выдумать что-нибудь в своё оправдание. К счастью, долго переживать мне не дали. Стоило нашему «клину» втянуться под тучу, как на нас накинулись с каким-то сумасшедшим остервенением. Мудрость следовала за мудростью, волны тварей накатывали на ряды.
В телегах нам пришлось особенно тяжело. Если клин просто пёр вперёд, прикрываясь щитами и раздвигая противников, то сзади на телеги лезли все твари, которых удалось пройти. Первый поглотитель поставили не через пятьсот шагов, а через триста — просто потому, что сдерживать атаку не было уже никакой возможности. И твари, надо сказать, попытались его свалить, но, получив обширные ожоги, оставили в покое. Да и защитникам телег выдалась спокойная минутка, пока мы не удалились от поглотителя на достаточное расстояние.
Наш прорыв напоминал пешую прогулку по Землям Боли из местной религии. Все мудрости, которые на нас летели, я развеивать не мог — просто не успевал, поэтому выбирал только самые опасные. Бойцы получали ожоги, обморожения, их било молниями, ноги проваливались в землю… На телеги поступало всё больше и больше раненых, а мы прошли только восемь сотен шагов, установив второй поглотитель.
Если бы стоял вопрос только дойти до какой-то точки — сейчас можно было бы передохнуть, успокоиться, перебинтовать бойцов, перестроиться. Но там, впереди, нас ждали бойцы из посёлка. И я точно знал, в тот самый момент, когда мы вошли под тучу, поглотитель, который их защищает от изменённых земель, начал заполняться стремительно. Я вдруг понял, что нас провели — провели как детей. Пока мой отряд на севере пропадал в малом мире, здесь, на юге, была подготовлена отличная ловушка, в которую алхимики вложили немало сил. Видимо, нужны им были бойцы — очень нужны.
Наше возвращение стало неожиданностью, но отказываться от своего плана алхимики не стали. И теперь они делали всё, чтобы сдержать нас — и не дать пробить дорогу, по которой выберутся их пленники. И если для этого надо завалить нас трупами тупой изменённой скотины — то это они и сделают.
— Не останавливаться! Продолжаем движение! — закричал я, глядя, как замедляются бойцы отряда. — Если остановимся — останемся здесь навсегда. Вперёд!
И мы шли вперёд. На пределе сил. А может, уже давно переступив через этот предел. Хрипели раненые, которых поднимали на повозки, обмазывали, вливали тонизирующий раствор — дорогой эликсир, которого и так было мало — и отправляли назад. Третий поглотитель я сам скинул на отметке в тысячу шагов, понимая, что такое решение за меня не примет никто. И как только поглотитель начал втягивать мудрость вокруг, схватил четвёртый.
— Прорываемся, всеми силами прорываемся! — кричал я, чувствуя, как нагревается амулет на груди, как в голову вонзаются иглы боли. — Вперёд! Вперёд!
Какая-то тварь кинулась ко мне и дотянулась когтями до ноги. Нога подогнулась, и я оказался на полу телеги. Поглотитель вырвали из рук, а меня потащили на перевязку. Перекрывая шум боя, я продолжал кричать:
— Поглотители каждые триста шагов! Только вперёд! Не останавливаться!
Спустя минуту я уже снова был на ногах. Глядя, как девушки расходуют неприкасаемые запасы дорогой алхимии, я понял, что эти потери наш отряд будет восстанавливать ещё очень долго. И никакая тройная плата наши траты в этой вылазке не покроет. Давление скачком усилилось после установки пятого поглотителя — и память, как обычно, «своевременно» выдала фразу: «Тьма сгущается перед рассветом».
Нас пытались остановить на последнем рубеже — всеми силами. Кавали жалобно ревели, буквально утопая в траве, накинувшейся на их ноги. Люди хрипели и медленно продирались вперёд, телеги были похожи на крепостные стены во время штурма. Мудростью нас поливали с остервенением.
Но отряд с упорством обречённых двигался и двигался вперёд. Половина бойцов не стояла на ногах, их тянула другая половина, попутно отмахиваясь от атакующих, а потом — всё закончилось. Отряд вывалился из тумана на пятачок чистой земли, под чистое небо, в центре которого стоял источающий жар поглотитель — а на удалении сидели, стояли, прохаживались бойцы двух плененных отрядов. Я уже вскидывал окровавленную руку в приветствии, когда сзади в наш отряд прилетел прощальный подарок — туманный шар, накрывший бойцов, и вокруг воцарилась тьма.
— Приплыли, — раздался неподалёку голос Пятнашки. — Есть у кого-нибудь свет?
Я попытался сформировать огонёк, но все мои попытки снова окончились неудачей.