Блонда и Мир Демонов (СИ)

— Тоже мне проблема. Да за деньги любой закон можно так переиначить, что это самому Шварцу пенсионеры будут деньги должны.
— Конечно, можно, — тут же согласилась со мной леди Тина. — Любой закон, за исключением того, соблюдение которого отслеживает Реестр. А вот с Реестром никто шутить не рискует.
— Да, — философски заключила Маришка, внимательно прислушиваясь к нашей беседе. — этот ваш Реестр подсунул местным магнатам большую свинью.
После этого тут же переключилась на другой вопрос.
— Блонда, а почему мы палатки не установили? Папа Миша рассказывал, что они в лесу всегда в палатках ночевали. Вдруг дождь пойдет.
— На Мирте никогда не бывает дождя, — сообщил Демон Голубого Хамелеона.
— Никогда не говори никогда, — парировала Мариша. — Никогда не идет, а вот сегодня ночью возьмет и пойдет.
— Блондочка, ну давай поставим хотя бы одну палатку. Ну, пожалуйста. Я никогда в палатке не ночевала.
— Леди Мариша, у нас есть несколько палаток, но мы никак не сможем установить их, — принялась объяснять сестренке леди Тина Брэвер. — Для этого нужно вбить колышки, к которым привязываются растяжки, в землю. А здесь нет земли, здесь базальтовая монолитная плита. В нее ничего вбить не удастся.
— Это все из за отсутствия нужных навыков, — возразила Мариша. — Необходимо просто взять что нибудь поувесистее, — добавила она вытаскивая откуда то бабулину статуэтку. — Тащи сюда свои колышки, сейчас забьем. И в качестве демонстрации своих намерений размахнулась бабулиной статуэткой у со всего размаха стукнула ею по базальтовой плите.
— Звездец котенку, — услышала я в голове голос Демона Хрустального Хамелеона, прежде чем многометровая базальтовая плита под нами пошла глубокими трещинами.
  
Глава шестая. Магический армагеддон и его последствия
 
Испуганно ойкнул Заза.
— Зазочка, покажи мне что происходит, — крикнула я вслух не до конца понимая зачем я это делаю. Мир вокруг меня расцвел неестественно яркими красками. К знакомой мне уже голубой сетке силовых линий, наброшенной на зеленую стену, добавилось буйство алого прямо у нас под ногами. Казалось базальтовый монолит, лежащий в основе площадки раскалился до немыслимой температуры и прямо сейчас готов взорваться от внутреннего напряжения на мелкие кусочки.
По плите ежесекундно пробегали темные волны, напоминающие те, которые оставляет после себя камень, брошенный в воду тихого лесного озера. Источником волн служил ослепительно черный сгусток, отдаленно по форме напоминающий бабулину статуэтку. Почему-то он оказался в руках не у Маришки, а у меня. И ястояла в самом центре нашей площадки.
Прекрасно понимаю, что за словосочетание «ослепительно черный», мне бы наша школьная учительница литературы Софья Павловна надрала уши, но вот никакими другими словами описать эту пугающую жуть не могла. Временами на плите внезапно возникали толстые красные жгуты, напоминающие пиявок. Они медленно ползали по монолиту в стороны леса, а потом так же внезапно исчезали, оставляя после себя глубокие разломы в теле камня.
Ко всему этому с неба прямо в центр площадки, там где валялись обломки портального маяка, буквально в меня, вернее в бабулину статуэтку, вернее в ослепительно черный сгусток у меня в руках, начали непрерывно бить самые настоящие молнии. Электрический шнур состоящий из десятка слившихся вместе молний возникал в багряном небе и заканчивался в моих ладонях. Столб плазмы пару метров в обхвате приближаясь к статуэтке истончался до размера иголки меняя свой цвет от желтого до фиолетового. Невесомый поток электронов внезапно обрел массу и плотность, и многотонной плитой буквально вдавил меня в монолит.
Плиту периодически встряхивало как при землетрясении с такой силой, что невозможно было устоять на ногах. Все это буйство света и красок сопровождалось какофонией звуков. Оглушительный треск ломающейся плиты. Удары грома, сопутствующие молниям. Низкий, переходящий в инфразвук гул, сопровождающий движение волн и едва различимые на этом фоне испуганные вопли моих однокурсников. Непонятно, как удавалось сохранить слух в этом реве.
Я валялась на небольшом обломке черного базальта, сбитая с ног очередным подземным толчком, ошеломленная и оглушенная, отрешенно смотрела в небо откуда к площадке с невообразимой высоты тянулся шнур молний. В голове осталась только одна мысль, выжить в этом аду невозможно, но я до сих пор жива. А может быть и нет.
Время остановилось. Мысль многогранным кубиком лениво перекатывалась у меня в голове, позволяя рассмотреть ее со всех сторон. Ведь невозможно никому выжить, когда на расстоянии вытянутой руки от тебя бьют сотни молний.
Потом кубик перевернулся на другую сторону и я подумала: «Тогда кто же это вопит?» Едва слышно на фоне всего остального, но тем не менее, человеческим голосом.
Странно, возник новый вопрос, после того, как кубик снова повернулся, неужели еще кто-то выжил помимо меня. И, кажется, я слышу Маришку. Хорошо, если бы она уцелела.
И еще один поворот.
Нет, ты ничего не слышишь, ничего не видишь, все вокруг — иллюзии, которыми вспыхивает твое затухающее сознание.
Не знаю сколько это продолжалось. То ли несколько минут, то ли много часов подряд, но потом внезапно вся эта круговерть прекратилась, и я погрузилась в небытие.
Очнулась я от того, что Мариша, лежа рядом со мной и обнимая меня, плакала, и все время повторяла.
— Блондочка, не умирай, ну, пожалуйста. Не оставляй меня одну.
Вокруг стояла неестественная тишина, нарушаемая только рыданиями Маришки. Никаких молний, никакой тряски. Багряный круг неба высоко вверху выглядел после всего случившегося родным и приветливым.
Через полчаса мне, наконец, удалось более-менее прийти в себя. Самое удивительное, что в этом, почти космическом катаклизме, все остались живы. Более того, никто вообще не пострадал. Единственной жертвой, умудрившейся потерять сознание оказалась я.
Впрочем, и Маришка и Тина пребывали в глубокой уверенности, что я своим поступком всех спасла. Парни толком ничего не видели, так не смогли подняться со своих лежаков, наблюдая вакханалию электричества лежа. На этом фоне и я и статуэтка остались незамеченными. Похоже и ослепительно черное пятно и концентрические темные волны и красные пиявки, впрочем как и энергетическая сетка на зеленой стене, не были видны обычным зрением. Удивительно, но многочисленные разломы в теле базальтовой плиты обошли парней стороной.
Со слов Тины, после того, как Мариша ударила бабулиной статуэткой по плите, я выхватила ее из рук сестренки и прыгнула со статуэткой в центр площадки, а потом высоко подняла ее над головой, вобрав то ли в себя, то ли в фигурку энергию молний, сравнимую с суточным лимитом небольшой атомной электростанции.
Все-таки человеческая психика имеет ограниченный ресурс на способность переживать и бояться. Наверное, поэтому не стоит удивляться тому, что уже через час все участники экспедиции, за исключением меня и Мариши, сбившись тесной группой на единственном более менее целом куске плиты, забылись тревожным сном.
Мы с Маришей, обнявшись молча сидели в центре площадки, в том самом месте, куда еще недавно обрушился невероятный по своей мощи поток энергии, и без слов разговаривали друг с другом.
Способность разговаривать без слов уже не казалась чем то необычным, а воспринималась как удобная опция, полученная в награду за путешествие в магический мир.
— Что будем делать? — непривычно серьезным тоном поинтересовалась у меня Мариша.
Не знаю, но однозначно отсюда надо уходить. Как только рассветет, собираем вещи и в дорогу. Думаю, это место своей магической энергией притягивало всех зверей в округе. Недаром они пытались пробиться нам навстречу, когда мы рубили дыру в стене. Это не потому, что мы такие вкусные. Их привлекает не к нам, разве что приятным дополнением к основному блюду, а к концентрированной магии. Это — магический мир, и его обитатели неравнодушны к местам, где присутствуют сильные заклинания. Их притягивает к ним, как магнит притягивает железные опилки. Сейчас они разбежались, испуганные адским грохотом, но пройдет совсем немного времени, и они снова потянутся сюда.