Не предавай меня (СИ)
– Это возмутительно! – Прошипела Мионела, подскочив сбоку к Аделине и ухватив её за локоток, потащила сквозь толпу веселящихся адептов в сторону выхода из зала. Беглые вопросы не дали результата и Адель позволила вывести себя за огромные двери. Стоило им немного пройтись дальше по коридору и свернуть, как Мионела остановилась и гневно сверкнула глазами на подругу.
– Мили, что происходит? Я чем-то…
– Я всё понимаю, Лина, вы с Освальдо не женаты, всего лишь помолвлены и ты дала ему время нагуляться, – выговаривала она, шипя, поскольку не хотела, чтобы её высказывания разнеслись по всему коридору, в то время как у Аделины с каждым её словом вытягивалось лицо. – Но, милая моя, ты просто безрассудно много позволяешь ему!
– О чём ты? – Ошарашенно прошептала Адель, потому что смысл сказанного подругой отказывался восприниматься её сознанием.
– О том, что он… – Мионела поморщилась, видимо сдерживаясь, чтобы не выругаться, – он – твой женишок – перешёл все границы дозволенного! Они с этой! С этой иномирянкой, хохоча, уединились в его кабинете!
– Мили, – прошептала Адель, не веря, не желая верить: – этого не может быть!
– Да что ты говоришь! Мне сейчас адептки с четвёртого потока рассказали и что, ты думаешь, я поверила? Нет, я сама поднялась на этаж, к его кабинету, а оттуда слышно их милование!
Аделина, уже не слушая подругу, направилась к широкой мраморной лестнице, уводящей на второй этаж. Мионела было увязалась за ней, но Адель мрачным тоном попросила оставить её.
Девушка просто до ужаса боялась того, что сказанное окажется правдой, надеялась на то, что Мионела что-то приврала, приукрасила свои бесстыжие фантазии, ведь она всегда недолюбливала Освальдо.
Лестница закончилась на удивление быстро, так же как и широкий коридор. Даже сюда доносилась музыка из зала торжеств, где вовсю гуляли, радовались жизни, но вместе с музыкой, из-за двери, напротив которой остановилась Аделина, слышались томные стоны.
Надежда маленьким, строптивым огоньком теплилась в душе: – «Это не он! Не может быть он! Там просто кто-то другой, кто-то, кто самовольно укрылся в его кабинете!»
Адель нажала на ручку и та с лёгкостью поддалась. Всё такое знакомое… большие окна, на которых сейчас задёрнуты шторы, горит артефакт светляк на столе, и на этом же столе, опрокинувшись на спину с опущенным до талии платьем, лежит та девушка-иномирянка, демонстрируя упругие, торчащие холмики с острыми сосками. Девушка стонет и оплетает ногами мужскую поясницу. Мужчина со спущенными штанами, расположившись между раскинутых ног иномирянки, с глухими стонами ритмично двигается.
Аделина ошарашено застыла, не в силах сделать шаг ни в кабинет, ни назад. Она не могла поверить в то, что это именно Освальдо, её жених сейчас разложил на столе девицу…
– Что? – Вскинула голову иномирянка. – Дорогой у нас гости, – мурлыкнула она, поднимая корпус и опираясь руками о столешницу, бесстыдно демонстрируя обнажённую грудь. И только после её слов мужчина обернулся.
Шаг назад, второй и Адель задыхаясь, резко развернувшись, срывается на бег, а перед глазами стоит перекошенное лицо Освальдо и то, что он, увидев её, даже не прекратил двигаться.
Аделина бежала по коридору, спускалась по лестнице, опять куда-то бежала, захлёбываясь слезами, пока не споткнувшись – упала. Сумочка, которую она сжимала в руках, отлетела в сторону и Адель, всхлипнув, подползла и, схватив, открыла её.
Ладонь сама нырнула внутрь маленькой сумочки и сжала несколько структурных артефактов. А когда перед ней, закрутившись воронкой, развернулся портал, судорожно выдохнув, поднялась и, не раздумывая, нырнула в чёрное потрескивающее марево.
* * *Серое небо, подёрнутое пеленой туч – Аделина автоматически отметила, что когда переносилась, была темень, а здесь сумеречно и вокруг деревья корявыми ветками царапают это серое небо, раскачиваясь под порывами ветра, словно напевают свою зловещую песню.
Сухо, но где-то под ногами пару раз шлёпнуло влажным, а она бредёт вперед. Просто идёт, покачиваясь и обхватив себя руками. Чувство опустошения неподъёмной ношей опустилось на плечи, вымораживая радость и счастье, оставляя только звенящую пустоту – и даже перебирать ногами не хочется. Девушка, подойдя к осыпавшему листья дереву, села возле его могучего ствола. Слёз уже нет – просто пустота…
– Вот знала бы, накидку вторую взяла. – Донёсся до Аделины старческий, словно надтреснутый голос, но он не коснулся сознания девушки. – Да уж задала мне задачку, убёгла как далеко. Заставляешь старую ножками топать. Ну, и что сидишь?
Перед лицом Аделины появилось старое, совсем сморщенное лицо.
Пару раз моргнув, нахмурилась, и сипло выдавила:
– Что?
– Чего сидишь на земле-то? Вставай, давай, не то охолодишь себе всё, а тебе рожать.
– Кого? – Аделина не сопротивлялась, когда сгорбленная старуха, ухватив её за руку, потянула на себя. Поднялась и опять обхватила себя за плечи руками.
– Кого? А тебе знать-то пока не положено. Ну, пойдём, пойдём. Скоро совсем посвежеет, да и влагой воздух чуешь, как насытился? Во-о-от, а я мокнуть уж не люблю, возраст у меня не тот. – Вещала старуха, проворно семеня вперёд и увлекая за собой девушку.
Как, какими тропами они дошли до неказистого с виду домика и сколько шли – Аделина не помнила, да и не хотела ничего запоминать. Очнулась, только когда ей в руки сунули кружку с чем-то горячим и приятно пахнущим травами, а над головой прозвучал голос:
– На вот, выпей. Полегче станет на душе, да и тело отогреется.
Пригубив терпкий напиток, выдохнула и, повинуясь понуканиям старухи, аккуратными глотками допила его.
– Ну, вот и хорошо, вот и чудно. – Забрала у неё пожилая женщина кружку, а Аделина только сейчас отметила, что сидит на жёстком стуле у окна, за которым уже темно, а перед ней на столе стоит свеча.
Адель даже и не помнила, чтобы в доме у кого-либо горели свечи, что ими можно прекрасно осветить комнату. Сейчас везде пользовались световыми артефактами, а вот свеча – это же совершенно другое. Танцующий огонёк на фитиле, словно балерина на одной ноге выплясывал свои пируэты, полностью завладев вниманьем девушки, и глаза её периодически начали закрываться.
– Пойдём, потёмка. Пойдём, ляжешь. Давай, перебирай ножками, не надо энергию раскидывать попусту. – Аделина встала и направилась за старухой, медленно переставляющей ноги. – Вот вы охапками её черпаете, раскидываете, распыляете, а разве это дело? – под нос бурчала старуха, укладывая девушку на жёсткую кровать и накрывая колючим одеялом.
Пару раз моргнув, Адель закрыла глаза, проваливаясь во мглу.
* * *– Ну что, потёмка, выспалась? – Голос хоть и надтреснутый, но довольно звонкий вытянул Аделину из дрёмы.
Распахнув глаза, моргнула, потёрла глаза и села, обеспокоенно осматриваясь: просторная комната, стены деревянные и от окна через симпатичные белые шторки в цветочек плещется солнечный свет, освещая скудную обстановку. На самой Аделине к её изумлению была просторная, льняная рубаха.
– Кто вы? – Спросила чуть сиплым со сна голосом.
– Так вчера вроде познакомились мы, али ты забыла? – Хитро блеснув глазами, старуха резво прошла к выходу и прежде чем уйти, обернулась: – Ты поди, умойся, да к столу иди, есть будем.
В воздухе уже витали изумительные ароматы, когда умытая, причёсанная Аделина опустилась на деревянную лавку, посматривая с неловкостью на старуху. От помощи та отказалась, и сейчас Адель видела почему. У неё и без помощи всяких бытовых заклинаний дело спорилось, на столе уже были расставлены тарелки с испускающей пар кашей, рядом красовались тарелки с пирогами.
Когда пожилая женщина, вытерев руки о передник, всё же села и приглашающим жестом указала на стол, Аделина вновь спросила:
– Вы так мне и не сказали: кто вы?
– Я Имелда, вчера ещё тебе говорила.
– Ничего не помню, – потёрла лицо ладонями Адель. – Только то, как смотрела на свечу и вроде куда-то шла, а потом всё – провал.