Не предавай меня (СИ)

Аделина фыркнула и не удержалась от язвительного:
– Ну да, наслышана о ваших предпочтениях граф: женщины и выпивка.
– Девочка, ты брюзжишь, как старая матрона, – не остался в долгу Леандор, отходя к столу, но при этом бутылку взял с собой. – Во-первых, я молод, холост и не монах, так зачем себе отказывать в удовольствиях. Ну, а во-вторых, мы договаривались обращаться на «ты». – Отсалютовав бутылкой, граф сделал большой глоток и, поставил её на стол. Он начал выдвигать ящики, из которых доставал какие-то дневники, и, просматривая их, выругался.
Адель, подойдя, аккуратно взяла один из блокнотов, который готов был рассыпаться в её руках и поняла причину ругательств графа: текст был руническим.
– Что за…
– Исцегирейские руны, девочка, – вздохнул Леандор, усаживаясь в кресло. – К великому сожалению в них я не разбираюсь.
Аделина, прикусив губу, осмотрелась и присела на краешек кровати:
– И что мы будем делать? – беспомощно взглянула на мужчину.
– Пока ничего. Уверен: о нашем исчезновении уже доложили ректору. Он свяжется с моим отцом, с твоими родственниками… кто у тебя там есть?
Аделина лишь мотнула головой, не глядя в сторону графа, но не смогла удержаться всхлипа.
– Ну да ладно. Так вот к чему я: теням, конечно, придётся постараться пробиться через заслон изаголифа, но нас найдут, – при этом Леандор умолчал о том, что неизвестно, сколько понадобится времени на их поиски.
– А вот слёз не надо. Кстати, – мужчина поднялся и подошёл к нише с бутылками: – Рекомендую тебе опробовать прекрасное вино.
– Оно могло испортиться. – Тихо возразила девушка, отвернувшись в сторону, на что граф, распечатывая бутылку, рассмеялся: – Милая, это же инацианское стекло и их фирменная сургучная заливка. Такое вино может храниться сотнями колод и становится только лучше и насыщеннее.
Искоса взглянув на мужчину, Адель, пожав плечами, рассудила, что впадать в отчаяние не стоит. Протянув руку, забрала бутыль и тут же отпила глоток. Жидкость фруктовым ароматом ударила в нос и растеклась сладостью на языке:
– М-м-м, вкусно, не удержалась девушка, а Леандор, лишь усмехнувшись, опять прошёл к столу и сел в кресло.
– Ну, расскажи мне, бушаншик, как ты живёшь.
– Почему бушаншик? – Адель сделала уже бо́льший глоток и зажмурилась от удовольствия.
– Потому что похожа на птенчика: ерошишься, хохолишься и выглядишь при этом умилительно.
Не отвечая на издёвку мужчины, пожала плечами:
– Обычно живу, как и все: работаю, учусь. А ты? Как оказался в нашем городишке и что за теми дверьми, которые я открывала? – Решила удовлетворить своё любопытство.
– М-м-м, – граф отпил из пузатой бутылки и улыбнувшись ответил: – Что за дверью – не скажу, ну а оказался именно из-за этого кургана. Просто работа по моему профилю.
– Расскажи мне о теневых, – тут же попросила Аделина. – Почему вас так мало? Вроде несколько семейств на всё королевство?
– Две семьи, – удивил Аделину граф. – Тут, видишь ли, мало обладать глубинным даром, необходим ещё один ещё один нюанс, но это секрет и если я тебе его раскрою – тебя придётся оставить здесь.
Аделина, схватив со стола дневники, сидела на кровати, перелистывая их, временами отпивая из бутылки, щебетала, рассказывая случаи из ученической и преподавательской жизни, а граф, прикрыв глаза, слушал.
Его всегда раздражала пьяная болтовня женщин, которая впоследствии могла превратиться в слезливые истории о том, что все мужики козлы и Леандор либо своевременно уволакивал женщину в постель, тем самым прекращая поток откровенности, либо покидал общество чрезмерно выпившей дамы. С этой же девчонкой он не чувствовал напряжения.
Аделина не трещала о нарядах, не обсуждала подруг, и в какой-то момент Леандор понял, что вся жизнь девушки в этих рассказах: её жизнь крутится только вокруг учёбы и преподавания.
– Как так получилось, что ты начала преподавать? – Прервал он рассказ Аделины и она, закашлявшись, неожиданно для самой себя честно ответила:
– Мне нужны были деньги.
Леандор нахмурился, помня о том, что граф Муоро Солер, её дядька, весьма богат, но спросил о другом:
– И как давно ты преподаёшь?
– Всего три колоды, но до этого работала ассистенткой помощника мастера в семи печатях.
– Так, подожди, – оборвал её Леандор, – причём тут семь печатей?
– Ну, я же рассказываю: я училась в академии семи печатей и именно там мне декан факультета предложил…
– А как ты оказалась в этой академии?
– Меня Освальдо перевёл, – пояснила Адель и тут же поморщилась, вспомнив о бывшем женихе.
– Ну, а с ним-то как связалась? Неужели не видела, какой он грыхловый выродок?
– Связалась? – Усмехнулась Аделина. – А будто у меня был выбор из толпы женихов, просящих мою руку, ага. Только Освальдо не обращал внимания на это, – Аделина провела пальцем по шраму от ожога. – Ну, а Освальдо, он мне тогда показался… хорошим, что ли.
– А балы дебютанток? Не может быть, чтобы тебя не представляли высшему свету, ты же графиня. – Недоумевал Леандор, специально не затронув тему её шрама.
– Ах, это… – протянула Аделина. – Да, естественно я была представлена высшему свету, но, видишь ли, моя матушка уж очень хотела выгодно выдать меня замуж, можно сказать продать, так что и в женихи, – Адель поморщилась, – предлагались мне мужчины, эм-м, весьма почтенного возраста и заплесневелой внешности, поэтому-то я и сбежала в академию. Документы принимали…
Аделина нахмурилась, что-то просматривая в дневнике, вскочила, опрокидывая на пол уже пустую бутылку. Сокрушённо вздохнув, посмотрела на мужчину:
– Открой мне ещё одну. Пожалуйста.
– Тебе уже хватит, – отрицательно покачал головой Леандор.
– А я ведь ни разу в жизни не напивалась, – неискренне огорчилась девушка. – И найдут здесь две скукожившиеся мумии, одна из которых никогда, никогда не напивалась, – театрально возвела глаза к потолку Адель, на что граф, только усмехнувшись, встал.
– Ладно уж, – проговорил, откупоривая ещё одну бутылку вина и протягивая её девушке, сверкнувшей довольной улыбкой, отчего мужчина на мгновение замер, но тотчас мотнув головой, словно скидывая наваждение, продолжил: – будем восполнять этот пробел в твоей жизни.
Адель, отпив вино, направилась к стене, сосредоточенно проводя по ней ладонью.
– Что ты делаешь? – тут же поинтересовался Леандор.
– Мне кажется, ик, – Аделина пьяно хихикнула, затем чуть прищурившись, провела кончиками пальцев по каменной кладке: – здесь должна быть ещё дверь, ход, понимаешь? Ик, – вновь икнула девушка и махнула ладонью: – Я тебе сейчас всё объясню, – перепрыгнула она опять на свой рассказ:
– После пожара, в котором погибли отец и дед, выяснилось, что мой папенька, оказывается, был заядлым игроком и потому фактически всё наследство оставленное дедом, забрали кредиторы. Ага, а брат отца ненавидит мою матушку, и помогать ей наотрез отказался. Матушка сплавила обузу, то есть меня в пансионат, хотя мне тогда было только пять с половиной колод, и благополучно обо мне забыла.
Девушка, рассказывая, медленно передвигалась вперёд, ощупывая каждый камень, не замечая, как нахмурившись, слушает её мужчина.
– Так вот, мне не исполнилось пятнадцати, когда матушка, вспомнив обо мне, известила, чтобы я готовилась к замужеству. Я же сразу отправила запрос в академию «Семи печатей». Да-а-а, я знаю, репутация у неё так себе, но, – Адель вскинула пальчик вверх: – только туда меня могли принять без разрешительной грамоты от опекунов, либо родителей. Так вот, матушка, когда я сбежала в академию, была в ярости. Ведь после представления в высшем свете у меня был шикарный выбор женихов – два старика, которые готовы были заплатить приличные деньги. Ей. Ан, нет, – она фыркнула: – не получилось! – Аделина, покачнувшись, рассмеялась.
Леандор видел, что девушка едва держится на ногах. Он вообще уложил бы её спать, но её рассказ зацепил в его душе давно забытое, глубоко спрятанное и он хотел услышать продолжение: