Легенда о Чудограде. Книга первая. Властитель магии. Часть вторая. Союз пяти мужей (СИ)

Там еще одна птица рокха? — спросила Амалия, Дан с некоторым удивлением посмотрел на нее, но тут же спохватился.
Ах, да, да, еще одна птица рокха, Баруна.
Что, забыл, что я еще не владею древним языком?
На секунду, прости.
Он свернул посмотреть на обзорную башню, — уточнил Сайдара, — поэтому и отстал. Я говорил ему, что за тысячу лет от нее, скорее всего, камня на камне не осталось, но он решил проверить воочию. А почему мы берем мальчика с собой? Я думал, мы его вернем тем людям.
Теперь уже Дан на него посмотрел недоуменно, но тоже на долю секунды — птица рокха, наоборот, не знает современного языка и ей невдомек, что именно ответили жители Союза.
Да, они считают, что я вдохнул в него силы тьмы, поэтому мальчик — это живой труп, зомби, а самого патира в живых уже нет. Мы боимся, что, если отдадим его, то они расправятся с ним прежде, чем он проснется.
Ничего себе! Силы тьмы!
Да, а именно силы коварной сестры всеблагого и всемилостивого Алина, Алины, — с наигранным пафосом в голосе пояснил Дан.
Но у Алина Карона была одна сестра, Иллея, которая пожертвовала собой ради спасения нескольких деревень.
Я знаю, но донести это до людей будет непросто.
Меж тем к ним подлетел Баруна, перед островком суши он затормозил и аккуратно приземлился, чтобы не создавать сильных воздушных волн вблизи людей.
Приветствую тебя, властитель магии, — склонил он перед Даниславом голову, потом он поклонился Амалии, — приветствую тебя, госпожа Амалия.
При беглом взгляде казалось, что он ничем не отличается от своего сородича, но стоило приглядеться, чтобы понять: они абсолютно разные, даже при сходной форме и окраске все птицы рокха, как и люди, были индивидуальны.
Рада знакомству, Баруна, — первой поздоровалась Амалия, этой фразе ее научили древенки.
Здравствуй, Баруна, как обзорная башня?
Не уверен, что нашел ее, но, похоже, те камни — это ее часть, или, правильнее сказать, остатки.
Ладно, не переживай, может, эту башню еще придется отстраивать, и не без твоей помощи. Слушай, а по пути ты, часом, не видел более объемного островка суши?
Видел.
Отлично, тогда, может, ты покажешь, где это? У нас тут, откровенно говоря, тесновато.
Да, конечно. Только, можно я подвезу вас?
Дан улыбнулся, ему определенно нравилась эта птица рокха.
Да, конечно. Амалия, — обратился он к жене, — Баруна видел остров суши более объемный, чем наш, поэтому мы улетаем.
Ладно, я затушу костер. Хорошо еще мы не кинули туда новые дрова.
Новый остров был гораздо больше, с густой растительностью, несколькими родниками и даже небольшой речкой. Настоящий оазис среди пустыни. Будь остров чуть ближе, и люди смогли бы перекинуть мост, но инженерная мысль, как безопасно преодолеть такое расстояние, у жителей Союза не родилась. Однако островные слоники не выжили и здесь, впрочем, решил Дан, остров хорошо изолирован, а слоники, как и люди, перемещались по дорогам, вполне возможно, что они тут изначально не обитали.
Вскоре все четверо сидели у костра, Баруна без умолку рассказывал о своих впечатлениях, стоило только удивляться, как и когда он успел побывать в стольких местах. Дан едва успевал за ним, переводя Амалии, что тот говорит.
Ночь, тихая и спокойная, опустилась над Союзом Пяти Мужей, словно дразня своей безмятежностью до смерти перепуганных людей. Спокойно себя чувствовали только те, до кого пока еще не дошли слухи о гибели патира и возвращении чудовищ из легенд. А одного человека буквально разрывали на части злость, гнев и ярость — это был дядя Сахаба, Намиб. Узнав о том, что его человек случайно убил племянника, тело которого забрали грешники из-за реки, он возликовал. Наконец-то последний отпрыск ненавистного ему старшего брата убран с пути к трону! Намиб распорядился казнить убийцу и как можно быстрее донести до жителей известие о гибели патира, а также поведать всем о том, что посланники Алины забрали с собой тело мальчика, чтобы совершить над ним какое-то колдовство. И заодно напомнить всем, что он — единственный наследник. Все одиннадцать его старших братьев так или иначе погибли, кто-то, как предыдущий патир при несчастном случае, кто-то умер от тяжелой болезни, двое сгорели в одном из загородных домов отдыха, один покончил жизнь самоубийством. Остался только он.
В яростном порыве некоронованный патир повелел догнать и покарать посланников Алины, и все вроде бы началось хорошо, гладко, но, когда люди стали возвращаться, мало что соображая от страха, Намиб столкнулся с первой проблемой. Все твердили об оживших чудовищах из сказок, скрежетах. К вечеру в городе об этом знали все, люди толпами шли к дворцу, умоляя нового патира защитить их. И ладно бы это были только мужчины из господ, но нет, шли и женщины с детьми, рабы. Постепенно около дворца сформировалась гигантская очередь из просителей, которую едва сдерживала стража. Одним словом, Намибу спокойная ночь не светила, а обладание властью начало казаться не таким прекрасным явлением, как думалось поначалу. Во всем виноваты эти посланники Алины! Если бы не они, он бы работал по плану, так, в эту ночь его люди должны были убить маленького патира, обставив все так, что это дело рук двоюродного дяди Сахаба. Намиб предполагал устроить показательное расследование, уличить кузена в измене и добиться казни, а потом он, показав народу чистоту своих помыслов и свое благородство, по праву бы занял трон.
Не поверив в реальность скрежетов, он лично выехал к городским воротам, и, как только был сформирован большой отряд сопровождения, отправился к тому острову, где укрылись посланники Алины. Но с каждым шагом, что удалял его от города, рос в его душе страх и таяло желание разобраться во всем лично. Широкая дорога начинала казаться Намибу веревкой, перекинутой через пропасть, колени его дрожали, потому проехав всего метров двести, он приказал остановиться, постояв минуть пять на месте, он увидел, что никаких скрежетов в песке нет. Глубоко выдохнув, Намиб распорядился ехать обратно в город, издав свой первый указ: публично пороть каждого, кто распространяет слухи, независимо от того, раб это или не раб, мужчина или женщина, взрослый или ребенок. Это поохладило пыл жителей города, и все свои переживания и сетования они перенесли в дома.
Во времена магии существовали различные философские школы, система взглядов которых объясняла устройство мира, взаимоотношения человека и природы, общественное поведение и многое другое. Одной из самых известных школ, была школа Кира, основанная за полторы тысячи лет до рождения Алина Карона. Кир был поистине великим мыслителем, казалось, не было вопроса, которым бы он не занимался и на который не попытался бы дать свой ответ. Школы Кира или храмы мысли располагались в нескольких городах, самый южный из них находился среди тяжелых песков.
После того, как магия уснула и установилась вера в Алина, философы, как и утратившие силу волшебники, подвергались гонениям со стороны набирающих силу и власть последователей Алина. Многие из тех философов и бывших волшебников были казнены за инакомыслие, а некоторые сводили счеты с жизнью, запираясь в своих храмах. Все храмы мысли и другие здания философских школ и школ по изучению магии так или иначе были разрушены или переделаны под другие нужды, но один из храмов мысли уцелел и тихо ветшал на отделенном от остальной земли острове среди песочного моря.
Сквозь его спокойный и мирный сон раздался резкий звук, сразу разбудив его. Дан сразу открыл глаза. Похоже, звук услышал только он один. Дан осторожно убрал руку Амалии и сел, она, птицы рокха и мальчик мирно спали. Недоуменно озираясь по сторонам, он моргнул и потер глаза — что-то же его разбудило! Зевнув, он собрался лечь обратно, но звук повторился, противный и резкий, сначала один раз, потом второй. Во второй раз, Дан смог различить слова, кто-то говорил: «Приди ко мне!»
Дан встал и огляделся. Откуда шел звук? Кто это говорил? Или кто-то произнес эти слова в его голове, как было в случае с магическими существами? Закрыв глаза, он сосредоточился и погрузился в магическое поле, отчетливо увидев каждую зазубрину окружающего пространства. Обежав остров беглым взглядом как бы с высоты, он обнаружил старое полуразвалившееся здание и, сразу окунувшись в память прошлого, узнал о Южном храме мысли. Сейчас, когда все его чувства были обострены, он почувствовал, что прозвучавший в его голове голос, знаком ему, до боли знаком, но кому именно он принадлежал, Дан пока сказать не мог. Открыв глаза, он вернулся в реальный мир и, бросив короткий взгляд на Амалию, отправился вглубь леса.