Бич и молот. Охота на ведьм в XVI-XVIII веках (с иллюстрациями)
Фавершемские ведьмы
По сравнению с Эссексом и Восточной Англией ведьм в Кенте было немного. Возможно, обитатели этого графства, принявшие на себя удар двух величайших вторжений в Англию, римского и христианского, более трезво смотрели на жизнь, нежели находящиеся во власти суеверий жители Эссекса или склонные к мистицизму саксы Саффолка и Норфолка, и потому меньше доверяли сказкам о ведьмах. Как бы там ни было, первый крупнейший английский скептик Реджинальд Скот, фермер, занимавшийся разведением хмеля, был родом именно из Кента.
Нельзя, конечно, сказать, что ведовства в Кенте не было. Нет никаких сомнений в том, что кентские ведьмы насылали чары, плели заклятия и делали гадости неприятным соседям, как и всякие другие; и все же записей об их деяниях или столкновениях с законом сохранилось крайне мало. Лишь два кентских дела привлекли внимание памфлетистов-современников. Одно из них касается трех старух из Фавершема, которые повстречались со своей судьбой, когда Мэтью Хопкинс, главный охотник на ведьм, разорял восточные графства.
В 1645 г. наиболее уважаемым гражданином Фавершема был Роберт Гринстрит, который второй срок подряд исполнял обязанности мэра; впервые он был избран на эту должность в 1635 г. и впоследствии занимал ее еще два раза.
Согласно обычаю, мэр Фавершема был одновременно и его главным судьей. Вместе с другими городскими чиновниками он следил за тем, чтобы жители соблюдали закон, назначал наказания за мелкие проступки и передавал на выездные судебные сессии для вынесения более серьезных приговоров тех, кто совершал тяжкие преступления. Однако во время гражданской войны, когда нормальное функционирование системы правосудия было нарушено и выездные сессии суда сменили специальные комиссии, мэр и прочие городские чиновники Фавершема сами вошли в одну из них, так что полученный ими объем власти позволял им разбирать такие дела, которые раньше рассматривались только выездными сессиями. Так и вышло, что комиссия Фавершема вынесла смертный приговор четырем старым бабкам, трех из которых повесили тут же, в городе, несколькими днями позже.
Процесс наглядно демонстрирует, как даже жители Кента, сбитые с толку конфликтом между королем и парламентом, возжаждав крови, признали наконец, что и у них есть ведьмы, — факт, который до этого они находили либо слишком заурядным, либо слишком незначительным, чтобы о нем беспокоиться. Четыре старые женщины дружили меж собой и оказались соучастницами одного и того же преступления. Звали их Джоан Уоллифорд (или Уиллифорд), Джоан Кариден (или Арголл), Джейн Хотт и Элизабет Харрис.
Все началось с жалобы некоего Томаса Гардлера, которого при таинственных обстоятельствах выпихнула из окна — в результате чего он повредил пятую точку — невидимая рука (к несчастью, судьи не догадались у него спросить, а не заглядывал ли он в рюмку перед тем, как это произошло).
Однако оскорбление, нанесенное его мягкому месту, превратилось в оскорбление достоинства. Когда соседи начали дразнить его из-за этого происшествия, он объявил, что его околдовали. Он даже приготовился указать пальцем на своего мучителя и выбрал для этого старую вдову Уоллифорд.
На допросе матушка Уоллифорд призналась, что подписала договор с дьяволом. Контракт, написанный кровью последователя, превращает дело фавершемских ведьм в уникальный для Англии случай, хотя на континенте составленный в письменном виде договор был непременным атрибутом ведовства (к примеру, в легенде о докторе Фаусте, возникновение которой относят к началу XV в.). В английской ведовской практике контракт с дьяволом обычно заключался в устной форме; похоже, что он даже не развился до формы торжественной клятвы, повторение которой на каждом шабаше входило в обязательную часть ритуала.
Хотя все четыре старухи утверждали, что духи-помощники сосали их грудь, ни у одной из них лишних сосков обнаружено не было. Но, поскольку все четверо сознались, что имели помощников, их объявили виновными и вынесли смертный приговор. Джоан Уоллифорд, Джоан Кариден и Джейн Хотт казнили два или три дня спустя, а вот приведение в исполнение приговора Элизабет Харрис по какой-то не занесенной в протоколы суда причине отложили. Возможно, впоследствии ее совсем освободили. Не сообщается в протоколах и о судьбе прочих женщин, названных обвиняемыми. Безымянный памфлетист наверняка обладал хорошим коммерческим чутьем. Три дня спустя, 2 октября, памфлет уже продавался на улицах.
Допрос, признания, осуждение и казнь Джоан Уиллифорд, Джоан Кариден и Джейн Хотт, повешенных за ведовство в Фавершеме, Кент, в понедельник 29 сентября 1645 года. Истинный отчет их порочных жизней и дурных дел, записанный мэром города Фавершема и присяжными упомянутого суда. Допрос и признания Элизабет Харрис, пока не казненной, прилагаются. Все за подписью Роберта Гринстрита, мэра Фавершема.
Признания Джоан Уиллифорд, 24 сентября 1645 года, сделанные в присутствии мэра и других присяжных.
Она созналась, что дьявол около семи лет тому назад приходил к ней в облике маленькой собачонки и просил ее оставить Бога и положиться на него, на что она ответила, что не хочет оставлять Бога. Также она созналась, что сказала дьяволу о своем желании отомстить Томасу Летерленду и Мэри Вудраф, которая теперь стала его женой. Далее она сказала, что дьявол пообещал ей, что она никогда не будет знать нужды и что иногда ей приносили деньги — откуда, неизвестно, — то шиллинг, то восемь пенсов, но никогда помногу сразу; своею дьявола она знала под именем Банн. Далее она сказала, что ее слуга Банн выбросил из окна Томаса Гардлера, который упал на спину. Еще она сказала, что почти двадцать лет прошло с тех пор, как она обещала свою душу дьяволу. Далее она сказала, что дала немного крови дьяволу, который написал ею договор. Далее она сообщила, что дьявол пообещал служить ей двадцать лет и что срок почти истек. Далее она сказала, что Джейн Хотт, Элизабет Харрис, Джоан Арголл были ее товарками. Далее она рассказала, что ее дьявол сообщил ей, будто шесть или семь лет тому назад Элизабет Харрис прокляла лодку некоего Джона Вудкотта, и проклятие исполнилось. Далее она сказала, что дьявол пообещал ей, что она утонет, когда ее бросят в воду. Далее она сказала, что матушка Арголл прокляла господина мэра, а также Джона Мэннингтона и посулила, что никогда им не будет никакого добра, и так и случилось. Еще она сказала, что с тех пор, как она в тюрьме, дьявол приходил к ней дважды в облике мыши. Когда ее поставили перед судом и спросили, виновна она или нет, ответила «виновна». Когда ее привели к месту казни, господин мэр спросил у нее, как, по ее мнению, заслуживает она смерти или нет. Она ответила, что заслуживает. А еще она пожелала, чтобы добрые люди остереглись, глядя на нее, и никогда не поддавались дьявольским обманам, ни за деньги, ни по злобе, ни по другой причине, как сделала она, но крепко держались Бога, ибо, если бы она первая не оставила Господа, Он никогда бы ее не оставил.
Допрос Джоан Кариден, вдовы, 25 сентября 1645 года.
Подозреваемая сказала, что примерно три четверти года тому назад, когда она лежала в постели, около полуночи что-то лохматое и очень мягкое улеглось ей на грудь, но она смахнула его с себя. И она сказала, что, смахивая его с себя, подумала, что Господь оставил ее, ибо с тех самых пор она не могла искренне молиться. Далее она сказала, что, по ее мнению, то, что она с себя смахнула, было живым.
Второй допрос упомянутой Джоан Кариден, иначе Арголл, проведенный в тот же день в присутствии мэра.
Допрашиваемая сказала, что в тот самый год, когда нынешний мэр в последний раз был мэром, дьявол пришел к ней ночью в облике лохматой собачонки, вскарабкался на ее постель и стал бормотать что-то. На следующую ночь он пришел снова и потребовал, чтобы допрашиваемая отреклась от Бога и положилась на него, а он отомстит за нее всякому, на кого она держит обиду. На этих условиях допрашиваемая согласилась отдать ему свою душу. В тот раз дьявол сосал допрашиваемую и еще много раз после, но она никогда не чувствовала боли.
