Вкус ядовитого поцелуя (СИ)

Конечно, все обернулось иначе.
Во-первых, Александрийская академия оказалась вовсе не тем, чем я ее считала. То есть, здесь все много и упорно учились, но я готовилась совсем к другому. Возможно, сказалось неверие окружающих меня с самого детства людей: все наши соседи, мамулины и бабулины подруги, до последнего не верили, что я смогла. Что меня взяли в саму Александрийку. Слишком она известна, слишком хороша для кого — то из нашей глухомани. Конечно, сама я так не считала, но давление окружающих сказалось: подсознательно я готовилась постоянно отставать и с трудом вытягивать учебу. Но в итоге запросто справлялась даже с продвинутыми курсами. Магия, если ее постоянно развивать, может расти и крепнуть, то, что казалось невозможным пять лет назад, легко дается после упорной учебы. Магический потенциал наращивается, словно мышечная масса, закрепляясь внутри, становясь чем-то осязаемым, добавляя мощи.
Так как училась я легко и с большим удовольствием, у меня появилось то, чего никогда не было прежде: свободное время. Я сразу нашла себе подработку в Центре Врачевания, а там неожиданно познакомилась со своим нафантазированным идеалом.
С Кейлором Гриффом.
Конечно, не все в нем походило на мечту, но он находился к ней так близко, что иной раз мне казалось, что именно о Кее я и мечтала. Он был на год старше, один из лучших на своем курсе, очень умный, серьезный и всегда при своем мнении. А еще высокий, с неплохой фигурой, красивым правильным лицом и шикарной улыбкой. Единственный минус, что я в нем нашла — его семья. Слишком обеспеченная, с богатой родословной и понятными амбициями относительно потомства. Я никогда не была наивной дурочкой и понимала, что подобное семейство не позволит Кею связаться со мной надолго, или как минимум создаст кучу проблем. Потому в своих мечтах я представляла парня попроще. Но такими подарками судьбы не разбрасываются, тем более Кей сразу намекнул на свою симпатию, и мы постепенно начали сближаться.
Как и все серьезные люди, мы не торопились. Несмотря на обеспеченность своей семьи, Кей тоже подрабатывал в Центре Врачевания и собирался в будущем лечить людей. Ничего другое его не интересовало, он уверенно шел к своей цели и тоже много учился. И говорил о врачевании так много и растянуто, что я сразу вычеркнула сию специальность как подходящую для меня. После работы мы обычно прогуливались в парке до самой темноты, он провожал меня до корпуса общежития, где я обитала, и отправлялся к себе. Если вдруг мы работали в разные смены, то Кей обязательно заходил ко мне и подробно описывал произошедшее в Центре Врачевания за день, что я отсутствовала, или расспрашивал о моем дне, если вдруг не работал он. В общие выходные мы встречались в библиотеке, несколько раз выходили в город. И во время одного их таких выходов Кей представил меня друзьям — мы случайно встретили его компанию в местном баре, у Кея просто не было выбора.
Его друзья не понравились мне совершенно, все как один избалованные богатенькие детишки, именно такие, какими я их представляла. Наглые, с глупыми шутками и сытыми физиономиями, без особой цели в жизни. С такими даже разговаривать не хотелось. Но пришлось, как мне казалось — ради Кея. Конечно, на тот момент я уже начала осознавать, что мечта моя имеет не только светлые стороны, а точнее, что я не очень-то подхожу собственной мечте. Даже странно, что так бывает, странно и обидно.
Впоследствии я думала, можно ли было все изменить? К примеру, познакомь Кей меня с друзьями позже, когда серьезность наших отношений не оставляла бы сомнений? Или я все равно поддалась бы тому сумасшедшему нелогичному чувству, что поставило всю мою жизнь с ног на голову?
Не знаю. Честно говоря, я немного боюсь правдивого ответа.
Не понимаю, как так вышло. Вместо серьезного идеального Кея место рядом со мной в одно мгновение занял Артур Айкул. Человек-катастрофа, господин проблема, мистер дурацкие шуточки. Своей работой Артур считал подначивание ближнего, на учебу в основном клал огромный болт, считая утренний (или даже обеденный) сон необходимостью, а цель у него была одна — позлить папочку. Ох уж эти проблемы богатых деток. Если мне удавалось затащить Артура в библиотеку, он счастливо там засыпал, а иногда прикидывался спящим и нарочно громко храпел, чтобы позлить «этих смешных ботанов». В свои личные достижения он записывал выговоры и попытки отчисления и гордился каждым учебным провалом, потому что это так злило его отца.
Иногда мне казалось, что и со мной он связался только чтобы позлить папочку. Когда я все же решилась и спросила об этом прямо, Артур честно ответил:
— Возможно, Фифа, возможно. Но какая теперь-то разница?
Никакой, с этим не поспоришь.
Ах да, ко всему вышесказанному, он упорно звал меня Фифой, хотя имя мое Филиппа. Немного неудобоваримое, согласна, потому использовала я его редко, предпочитая зваться Эвой. Эва — мое второе имя, красивое, вполне себе звучное и напоминающее о бабушке. Но Артур уперся именно в Фифу и мое недовольство по этому поводу его только радовало.
Впрочем, все это не отменяло того факта, что рядом с Артуром я словно неслась по другим мирам, узнавая самые лучшие их стороны. Вместо чинных прогулок мы носились, словно дети и смеялись до слез. Никогда в жизни я такого не испытывала. Сама себе я стала казаться невероятно легкой и веселой, такой, какой никогда в жизни мне быть не приходилось. Я часто соглашалась на глупости, жила не одной лишь учебой, хотя и о ней никогда не забывала. Несмотря на все явные недостатки (Артур их не то чтобы не скрывал, а с гордостью демонстрировал и даже преувеличивал), меня тянуло к нему так сильно, что я с готовностью отошла от своего плана. Притяжение возникло с самой первой нашей встречи: взаимные придирки, шутливые остроты и постоянное желание задеть друг друга только другими воспринимались как неприязнь. Я-то сразу поняла, в чем дело, да и Артур быстро перестал корчить нарочито-недовольную физиономию, сменив ее на широкую улыбку. И, если с Кеем мы степенно дружили и разговаривали о врачевании не один месяц, то с Артуром такого ни за что бы не получилось. Помню, на какой-то рядовой вечеринке он встретил меня у самой кромки леса и выдал:
— О, заучка! А ты чего здесь? Библиотека сгорела?! — засмеялся и быстро добавил: —
Ты рано, я думал, придется ждать дольше.
В ответ я уверенно притянула его к себе и поцеловала первой. Потому что иначе уже не могла, да и не хотела. А Артур, конечно, не сопротивлялся.
Мне нравилось, каким уверенным и открытым он был, как легко и непринужденно говорил правду и совершенно не переносил ложь. Как ревностно защищал друзей и близких, как умел понимать мое настроение и развеселить в непростой момент. Или молча обнять и просто находиться рядом. Каким задором иной раз светились его глаза. Артур всегда был готов на по-глупому широкие жесты, к примеру, однажды он всерьез предложил купить моим родным дом рядом с Александрийкой. Само собой, я отказалась, но по-дурацки прослезилась от переполняющих чувств.
После случившегося Кей и Артур перестали разговаривать. Они не считались особыми друзьями, но случай со мной совсем отвернул их друг от друга. Я честно извинилась перед Кеем, и он сказал, что совсем на меня не злится, хотя я и нравилась ему очень сильно. Просто он не хотел спешить, хотел, чтобы все у нас было правильно, идеально и надолго. Быть может, даже навсегда. А еще он сказал, что «мы» еще можем случиться, но только когда я одумаюсь и возьму себя в руки. Но я-то знала, что обратного пути уже нет.
Даже несмотря на то, что я понимала — рано или поздно мне на самом деле придется взять себя в руки. Я тонула в этом легком и веселом чувстве, но разум — то никуда не делся и время от времени давал о себе знать.
Все случилось в конце года, когда настала пора экзаменов, зачетов и защиты полученных навыков. Я все сдала досрочно без особых усилий, и пообещала на будущий год взять побольше продвинутых курсов. Артур же провалился везде. Он не был глупым или слабым, все его провалы были идиотским бунтом, ведь он не хотел учиться, его заставили. Тогда я пришла к нему и прямо спросила: