Эпсилон в созвездии Лебедя (СИ)

— Чёрт, Эрика, какой же у тебя аромат…
Эрика усмехнулась. Вплела пальцы в его волосы и прижала голову Юргена ближе к себе.
— Нюхай, милый, нюхай ещё.
— Мне надо будет иметь от неё детей…
— Просто представишь, что это я…
— Но… Если она больше ко мне не придёт?
— Когда выстроятся семнадцать звёзд, Юрген — просто приползёт.
  
ГЛАВА 8
 
Анна не только показала Кассандре кухню, она ещё и представила её домоправительнице, главной кухарке и ведущему садовнику как новую хозяйку дома.
Прислуга приняла новоявленную леди холодно, но без особой ненависти — Кассандра так и не поняла, боялись ли они Анну или им было попросту всё равно.
А затем Анна поила её чаем на балконе в своих апартаментах и угощала выпечкой, приготовленной на заказ.
— Я обязательно поговорю со своим сыном, — пообещала она. — Такого, как сегодня, повториться больше не должно.
Кассандра покраснела, потому что так и не рассказала Анне до конца всего — сказала только, что испугалась и сбежала, отговорившись физическим недомоганием.
И Анна действительно поговорила с Юргеном и даже повлияла на него. Вечером Кассандра, отдыхавшая в покоях старшей леди, получила письмо, подписанное именем Юргена Розенкрейцера:
«Супруга моя, приношу свои извинения. Вам будут выделены личные покои».
Письмо явно писалось под диктовку — это мог бы угадать каждый, кто знал Юргена хоть чуть-чуть. И всё же это было лучше, чем ничего.
Кассандра сморгнула. Слёзы опять навернулись на глаза, но она только сжала кулаки и уставилась за окно. Там, в окружении аккуратно подстриженного кустарника, мерцали струи фонтана — почти такого же, как и в Сайликском монастыре.
Анна уехала на следующее утро, и серые дни потянулись один за другим.
Кассандра твёрдо решила выполнить завет матери, но, как и обещала свекрови, это оказалось непросто — Юрген не приходил к ней и не звал к себе. Он вообще не появлялся Кассандре на глаза. Чего нельзя было сказать о Эрике, которая сновала по дому каждый божий день, так что Кассандре начинало казаться, что она попросту здесь живёт. От вида Эрики, довольной и счастливой, а порой и пахнущей сандалом, у Кассандры сжималось сердце, но поделать она не могла ничего.
Пару раз Эрика даже пыталась с ней заговорить. Когда же в третий раз Эрика так и не получила от Кассандры ответной любезности, она уселась рядом с ней на скамейку в зимнем саду и произнесла:
— Кассандра Кинстон…
— Розенкрейцер, — поправила её Кассандра.
— Хм… Кассандра Кинстон, — повторила Эрика, — ладно, Розенкрейцер-Кинстон. Нам надо поговорить.
— О чём? — Кассандра даже не посмотрела на неё.
Эрика поднялась и, широко расставив ноги, встала напротив неё, заслоняя вид из окна.
— Ты ведь умная девушка, так, Кассандра?
Кассандра подняла на неё равнодушный взгляд.
— В глупости пока не упрекал никто.
— Ну, вот и хорошо. Думаю, ты должна понимать — из этого дома я не денусь никуда. Я знаю Юргена много дольше тебя. А так же имею множество других преимуществ.
— Кроме одного. Ты — не его жена.
Эрика хмыкнула, щелкнула пальцами, перекатилась с пятки на носок.
— Сомнительное преимущество, надо сказать — возможность готовить ему обед.
— Во-первых, я не готовлю, а управляю поварами, — поправила её тут же Кассандра. Она в самом деле приняла на себя все обязанности первой дамы дома, и это хоть немного скрашивало её пустые одинокие дни. Это — и книги, которые она находила в большой и почти заброшенной библиотеке Розенкрейцеров, куда, кроме неё и хранителя, никто не заходил. — Во-вторых, это значит, что я тоже никуда не уйду. Даже если вам с Юргеном от этого стало бы легче.
Кассандра сжала зубы, закончив говорить, потому что последние слова отозвались неожиданной болью в груди.
— Кесси! — воскликнула Эрика. — Да я и не говорю, чтобы ты уходила.
Кассандра с подозрением уставилась на неё.
— Меня зовут Кассандра, — тихонько поправила она. Говорить с Эрикой было неожиданно легко, но это не меняло того, что Кассандра отлично понимала, кем Эрика была для её супруга.
— Не важно, — Эрика махнула рукой и, снова усевшись рядом, наклонилась к Кассандре поближе. — Послушай, я понимаю всё. Юрген не выбирал, но и ты тоже не выбирала. Ваши предки просто решили, что вы будете супругами, вот и всё. Но… Это не значит, что вам следует многого друг от друга ждать
Кассандра поджала губы. Эрика определённо не понимала, о чём говорила. Она не прятала под одеялом журналы с фотографиями Юргена Розенкрейцера с очередной вечеринки и не целовала… «Стоп, — оборвала себя Кассандра. — Она-то как раз целовала». И от этой мысли Кесси стало ещё больней.
— Что ты хочешь этим сказать? — произнесла Кассандра настолько равнодушно, насколько смогла.
— Да то, что у тебя есть своя жизнь. Так ей и живи. Только ради неба — волком на меня не смотри.
— Какая, если не секрет?
— Ну… — Эрика задумалась. Потом обвела взглядом помещение, где они сидели. — У тебя есть этот сад. И ещё тот, что во дворе. И куча прислуги. И…
— Я поняла. И что?
— Ну так оставь хотя бы Юргена мне!
Кассандра в недоумении посмотрела на неё.
— Эрика, я так не могу. Да и… — она замолкла, силясь подавить подступивший к горлу ком. — В общем, не подходи больше ко мне. Я просто не могу на тебя смотреть.
Она встала и удалилась к себе. Весь вечер Кассандре было не по себе, а на следующий день позвонила Донна. Сама она была какой-то невесёлой и, хотя Кассандра не расспрашивала особо, довольно быстро призналась, что Аурэль от неё ушёл — вернее, просто отказался брать в жёны. С момента выпуска к тому дню прошло уже четыре месяца, и на данный момент Донна снова жила с родителями, не зная, куда податься одной.
— Все девчонки из нашего выпуска вышли замуж… — сообщила она, покручивая опавший завиток.
— Странно, что не вышла ты, — рассеянно ответила Кассандра.
Донна едва слышно хмыкнула и тему продолжать не стала. Принялась расспрашивать, как у Кассандры устроилась семейная жизнь, и тут Кассандра поняла, что больше сдерживаться не может — все эти четыре месяца, проведённые в одиночестве, она не говорила ни с кем. Даже Анна ей не звонила. И теперь, когда кто-то наконец захотел её слушать, Кассандра уже не могла сдерживать поток слов.
— Он меня выбросил, Донна, — Кесси закусила губу, когда договорила до конца. — Просто. Как куклу. Я… я не знаю, — она отвернулась и уставилась в окно.
— А ты что-нибудь делала, чтобы остаться с ним?
Кассандра открыла рот.
— Что?
Донна подняла бровь.
— Кесси, ты хотя бы пыталась с ним заговорить?
Кассандра покраснела. Донна только скривилась.
— Надо было, да? Поговорить?
— Ну, поговорить не совсем то… Я бы, например, приготовила романтический ужин… разделась, легла в кровать… Разумеется, к нему…
— Донна!
— Кесси, он твой супруг!
Кассандра стремительно свернула разговор, но зерно сомнения запало в её душу, и на следующий вечер она сделала так, как сказала Донна — распорядилась приготовить устриц и фондю, поставила всё это на серебряный поднос и пристроила на тумбочку возле кровати Юргена — в спальню супруга она входила с опаской и, едва освободив руки, заглянула туда, где стоял бюст Основателя. Только убедившись, что камеры там больше нет, Кассандра вздохнула свободно. Шмыгнула в ванную, переоделась в принесённую с собой ночную сорочку из мягкого льна, устроилась под одеялом и стала ждать.
Кесси не заметила, как уснула. А заодно не заметила и как Юрген, усталый после вечерней пирушки и пахнущий густым букетом чужих ароматов, вошёл в спальню, на ходу сбросил с себя рубашку и джинсы вместе с плавками, а затем, не открывая глаз, шмыгнул под одеяло с другой стороны.
Он протянул руку и замер, нащупав в постели что-то горячее, точно печка.
— Эрика? — спросил он заплетающимся языком. Вообще-то, Эрика так никогда не засыпала, но кто ещё мог оказаться в его постели среди ночи, Юрген не мог даже представить.