Знают только горы (СИ)

— Спрашивай, дочь Ксора, — на языке Наксатр вопросила Бастра.
Та подняла с пола платок с амулетом и протянула руку к духу Богини.
— Ривер. Гадар. Смерть. Решение, — чётко, без каких-либо подробностей, изложила суть своего запроса Ксора.
Анха удивилась подобной скупости информации, но для духа Бастры этого оказалось вполне достаточно. Она быстро и также немногословно пояснила причину и способ устранения проблемы.
— Двойной некрос. Гадар не снимать. Для наследника новый. Прана.
— Благодарю, Бастра! — склонилась Ксора в поклоне.
— Юная Наксатра? — неожиданно обратился дух к Анхе, и той показалось, что кошачьи глаза зависли прямо перед её лицом.
— Да, Богиня, — девушка боялась сказать что-нибудь не так, ведь редко говорила на этом языке. Вспомнила, что нужно представиться: — Анха…
— Спросишь, дочь Анха?
Девушка не ожидала, что дух сам обратиться к ней, и готового вопроса у неё не было. Секунда, другая, и она начала паниковать в душе, но, словно кто холодной водой обдал, и вопрос сорвался с губ:
— А если гадар уже снят?
— Любовь, — резко ответил дух и исчез, а вместе с ним и мириады зелёных светляков.
— Спасибо… — озадаченно пробормотала Анха с мольбой глядя на мать. — Любовь? Но как, мама?..
— У тебя есть время?
— Да, до утра.
По лицу Ксоры скользнула тень непонимания, но она отогнала несвоевременные мысли. Потом будет время разобраться.
— Тогда, пойдём сейчас к Риверу, там и поговорим.
Наследник Навакра не спал, ожидая свою Хранительницу в гостиной небольшого особняка, в котором он проживал во время ссор с отцом, то есть практически постоянно. Появление сразу двух Наксатр его удивило и обрадовало.
— Анха! Я так рад тебя видеть!
Девушка растерялась от столь дружелюбного тона парня, ведь знакомы были всего несколько дней, да и то, Инис всё время проводил с Ингизой, и на прочих представительниц прекрасного пола внимания практически не обращал.
— Я тоже рада… э-э… Ривер.
— Присаживайтесь, дженны, — пригласил к накрытому столу. — Прошу! Чай? Или что покрепче?
Ксора заметила за радостно-возбуждённой приветливостью наследника тщательно скрываемый страх. Он боялся. Боялся того, что удалось выяснить у древней Богини, когда-то создавшей этот мир. Он уверовал в неё, хотя с детства почитал совсем другого Бога, но тот не общался со своими 'детьми', не отвечал на вопросы, не помогал в трудную минуту советом.
— Сначала надень гадар, и больше никогда не снимай, — Ксора вернула Риверу амулет. — Бастра передала мне следующую информацию: при создании этого артефакта были использованы некросы двух человек. Это означает, что охранной силы в нём в два раза больше, но именно это и губит тех, кто его носит.
— Тогда, почему я не должен его снимать? — по-деловому, без истерик, поинтересовался принцепс.
— Тот, кто создавал гадар, знал принципы защиты от пагубного воздействия некроса. Энергия смерти одновременно охраняет человека и отравляет его самого. Чтобы нейтрализовать смертельное влияние, добавляется второй некрос, как правило, человека противоположного пола. Пока ты носишь гадар, оба негативных воздействия нейтрализуют друг друга, но, твоё тело за столько лет привыкает к ним, и, как только ты снимаешь амулет, начинаются необратимые последствия…
Анха, с аппетитом уничтожающая пирожок с рыбой, ахнула и прикрыла рот рукой. Ривер догадался, что неспроста так побелела дочь его Хранительницы.
— Анха, чего ты так напугалась? — но, пока он это говорил, ответ сам выкристаллизовался в его голове. — Арн? Он уже стал вице-королём?
— Князем, — тихо ответила девушка, — но гадар он уже снял… три дня назад. Мама, его срочно нужно вернуть Арну! Срочно!!
— Жрецы не позволят, — упавшим голосом заявил Ривер.
— Но, от этого зависит жизнь Арна! — возмутилась девушка. — Разве они посмеют помешать спасению их властителя?!
— Посмеют… — пессимистично подтвердил принцепс. — Они ответят, что на всё воля Бога!
Анха всего два часа назад столкнулась с упрямством, если не сказать: с упёртостью жрецов. Их непробиваемая вера в справедливость того, кому они молятся, наверняка не позволит нарушить многовековой ритуал.
— Но, тогда он обречён…
— Анха, Богиня Бастра ответила на твой вопрос… — напомнила Ксора. — Любовь спасёт его.
— Чья любовь, мама?! — в сердцах воскликнула Анха. По её наблюдениям у Арна не было дамы сердца.
— Твоя…
Старшая Наксатра смотрела на дочь со странным выражением, словно опасалась чего-то и, в тоже время завидовала ей.
— Я же не могу… или? — чувства Анхи совершенно смешались. Она уже не понимала, что ей дано, а о чём и мечтать не следует. Что она может, а что под строжайшим запретом. — Мама, разве Наксатры могут?..
Ксора улыбнулась, стрельнула глазами на притихшего Ривера, и призналась:
— В исключительных случаях…
Анха задумалась.
Если есть возможность спасти ведомого, подарив свою любовь… то есть, стать для него дарящей, хотя он не стал ищущим… Или, в таком случае у подопечного имеется другой статус? А если он не примет любви Наксатры? Ведь до сих пор она ничего не почувствовала… но и времени прошло всего ничего. И всё же… У других порой случается всё стремительно. У того же Ривера и Ингизы.
Принцепс и мать с напряжённым интересом наблюдали за ней. Анха смутилась и сказала совсем не то, о чём размышляла:
— Ривер, как же ты обойдёшь ритуал коронации? Гадар ведь придётся снять.
Парень ничем не показал, что удивлён подобным вопросом.
— У меня есть время, Анха, и я найду мастера, что сделает мне дубликат гадара, который я отдам жрецам.
— Лучше сразу зарядить его Праной… — задумчиво добавила Ксора.
Ривер согласно кивнул.
— А если так сделать и Арну?
— Как? — Ксора понимала беспокойство дочери, но не разделяла его, так как способ был назван. — Ты же не предлагаешь выкрасть ларец? — дочь опустила глаза. — Анха, даже не думай об этом! Ты никогда не должна принимать решения за своего ведомого! Только его воля, его мнение, иначе… И ещё. Наксатра никогда не опускается до воровства!
— Даже, если от этого зависит чья-то жизнь?
— Даже в этом случае, — дочь была явно не согласна. Спорить не имело смысла, с этой мыслью ей надо было свыкнуться, хорошо обдумать. — Давай на сегодня закончим. Возвращайся к Арну…
— Я не могу. Мы отправились в поездку по Гнёзду, и они с Фростом сейчас в Свято-Отцовской обители, в которой женщинам вход строжайше запрещён. Так что, не предоставите ли до утра приют для путницы? — Анха лукаво посмотрела на Ривера.
Принцепс, быстро оценивший ситуацию, нахмурился.
— Безусловно, я рад предоставить тебе ночлег, но… Арн не должен был позволять жрецам…
— Не должен был… — подтвердила Ксора.
— Зато, у меня появилось время для встречи с тобой, мама, — оправдалась Анха, — и с тобой, Ривер, хотя на это я даже не надеялась!
— Ладно, — примирительно согласилась Ксора, — что сделано, то сделано! Тебе пора спать, девочка моя.
Ночью Анхе снилась Богиня Бастра в образе огромной грациозной кошки. Жемчужно-палевый цвет её шерсти удивительно гармонировал с розоватым мрамором храма, перед которым та замерла в торжественной позе, и только кончик хвоста дёргался время от времени, дразня маленького несмышлёного котёнка. Именно этим котёнком и ощущала себя юная Наксатра, легкомысленно пытаясь поймать ускользающую кисточку. И было ей легко и радостно в этом сне.
Риверу снился отец. Измождённый, выеденный болезнью, но удивительно умиротворённый. Он смотрел на него грустными мудрыми глазами, и принцепс понимал всё, о чём думает умирающий король.
Арн, отдавший должное медовухе, спал глубоко и без сновидений. Ему вообще очень редко снились сны. Да и те, что иногда посещали его голову, не запоминались. Наутро он просто знал, что ему что-то снилось. А вот Фрост всю ночь пытался доказать Алосиону, что не пускать в обитель вице-королеву Эриму, это наносить оскорбление не только молодому князю, но и всем его предшественникам вплоть до двадцатого колена! Правда, на задворках сознания всё время бился вопрос: причём тут Эрима?