Звезда Гаада (СИ)

Хищник повернулся уже ко мне, зарычал.
— Тииишеее, хааарооошшааая, тииишеее, — запел, вновь наглаживая его, Карст.
— Зря только время потратил, — проворчал Гаад, отходя от края немного и вставая.
— Спасать нас вчера надо было! — проворчала.
И снова на меня мрачно посмотрели: и морда хищная, и главный злыдень.
— Хаарооошие, вы моооии, — рыжий нагладил медведя за ухом, нос ему потёр легко, потом голову поднял, с трудом взгляд Старейшины чёрных хранителей вытерпел, со второй попытки, — Ноо помооочь бы нам нааадооо, — и сказал это ласково-ласково, но на Гаада смотря.
В берлоге стало ещё теснее — Гаад вдруг оказался там, около меня, подхватил меня под мышки, на ноги ставя. Резко так рванул. И миг — и мы уже у новёхонького дома, что свежесрубленной сосной благоухает. Такого, бревенчатого. С резными ставнями, да подоконником. Гаад исчезнул — и я пошатнулась от неожиданности, опору потеряв, да на ногах затёкших. Но устояла. В следующий миг напротив появились Гаад и Карст: первый второго держал за запястье.
— Значит, так, — заявил хозяин нового дома, — Карст — на кухню, а ты… — мрачно сощурился, на меня глядя — идёшь за мной.
Счас мне припомнят дом былой разрушенный!
Но парень так посмотрел на меня, что возражать не осмелилась. Натуральный взгляд мирового зла. Да ещё и чьё имущество было мной развалено.
Уже на веранде заметила, что её расположение, да и размеры дома на старый походят. Да и размер коридора, двери. Разве что мебель наполовину была новая, тоже благоухала свежим деревом. О, вот там кедровым.
— Из-за тебя наши парни весь день провозились, — сердито бросил Гаад.
Я уже испугалась, что меня сейчас потащат в подвал, в пыточную комнату. Приготовилась звать на помощь Карста — последнюю и единственную мою надежду. Нов место этого мы поднялись на второй этаж по деревянной лесенке со ступеньками, чуть шире предыдущей. А, нет, две двери прибавилось и, соответственно, комнат. Да, точно, та сосна напротив маленького окошка в коридоре, сейчас стала ближе. С этой стороны дом стал шире. И запах сосны и кедра дурманил, такой сладкий, душистый и аппетитный.
Гаад сжал пальцы на моём предплечье, сильно. Неприятно было.
— Идешь за мной, — проворчал.
Новая спальня великого и ужасного была в точности как предыдущая, разве что только лавка была чуть потемневшая от времени. А шкаф, комод, стол, лавка, два стула и кровать пахли свежим деревом. И это они за один день сделали? Да у них тут целая бригада работала! Строители и столяры.
— И даже не скажешь спасибо, что тебе дал отойти от работы? — Гаад мрачно прищурился.
Запоздало подумала, что вроде бы это должен был быть повод для благодарности: и что от пыток в наказание милостиво освободили, и от эксплуатации меня на стройке.
Робко затылок погладила, свой, смущённо начала:
— Ну… это…
Вроде я виновата. Нет, точно виновата. Но как извиниться перед главным злыднем мира? Он меня взглядом испепелить может. Но в ногах у него с поклонами валяться как-то не хочется. А просто виноватое что-то сказать, наверное, не покатит? Просто так извиниться, словами, вроде слишком мало?
Гаад немного подождал какой-то реакции — а я смущённо обдумывала, как же ж лучше выразить ту виноватость и благодарность за сохранение моего здоровья — и, не дождавшись, проворчал:
— Дрянь неблагодарная!
И после мне уже извиняться расхотелось. И даже захотелось его чем-то стукнуть.
Мрачный взор на меня. Испепелять сейчас будет?! А это очень больно?..
Гаад вдруг усмехнулся, кратко, мимолётно, будто и не было. И как ни в чём ни бывало растянулся на кровати.
Но в общем-то, он прав. Дрянь я. Дом ему развалила. Он меня за то не убил, но даже извинения толком не сказала. Хотя обидно, когда обзывают, да ещё и так. Но если ему от этого словоизлияния легче будет — пусть обзывается.
Главный злыдень на бок перевернулся, голову рукой подпирая, взглянул на меня мрачно. И пригрозил:
— Не вылечишь — будешь сидеть голодная.
Блин, нашёл как нагадить!
Но… хотя я вчера вдребезги ему дом разнесла, он сейчас при мне спокойно уснул. У него сейчас какая-то магическая защита? Видимо, крутую установил, раз так безмятежно дрыхнет рядом со мной. Но, блин… жрать-то снова хочется!
Спал Старейшина чёрных хранителей до темноты. Соня, блин! А я то стояла у его ног, то садилась, плюя на гордость. И рада бы его вылечить, да не понимала как. Снизу тихо-тихо шуршал и слегка гремел посудой Карст, который там, кажется, еды готовил на целую толпу.
Наконец Гаад проснулся и недовольно поинтересовался:
— Почему все нормальные хранители могут лечить, а ты — нет?!
— Может, я — чокнутый хранитель?
— Шутки шутить вздумала?
Мгновение — и он уже находится около меня, скрестив руки на груди.
— Раз ты такая упрямая — уснёшь без ужина.
Прибить бы его за издевательства. Да понятия не имею, как. Размазать бы его вместе с домом, но не выходит. Наверное, всех моих сил хватает только на то, чтобы защититься, когда на мою жизнь покушаются. Эй, а помощь в создании возможности умереть голодной смертью, это, что ли, не покушение?!
Он недовольно шевельнул пальцами левой руки, как бы отмахиваясь от меня. И я очутилась в другой комнате, со шкафом, большим столом, одним единственным креслом и кроватью. Обессилено упала на постель, даже не сняв обувь. И забылась каким-то суетным кошмарным сном.
С утра всё повторилось: Гаад сам меня разбудил, чашкой ледяной воды окатив, прямо плеснул с размаха в лицо — и потребовал топать в его комнату и его вылечить. Сам бессовестно дрых, пока я стояла около него и пыталась что-то изменить, мокрая, озябшая, голодная. В полдень он проснулся, бросил на меня недовольный взгляд — и пошёл есть. Меня за собою даже не позвал. Всё-таки, он вообще не добрый.
Когда Гаад выскочил в коридор и захлопнул дверь комнаты, я села на пол. И сидела так, смотря в пространство перед собой, пока не послышались шаги с лестницы. Тогда встала и молча ждала, пока мучитель вернётся в комнату и ляжет на кровать. Злыдень только лёг — и уже уснул. Вечером проснулся — бросил на меня мрачный взор и отправился ужинать. Я гордо промолчала. Вот ещё, унижаться, просить! Этой ночью он потребовал стоять около него. Мол, пока не вылечишь — ни еды, ни сна не получишь.
Только мой мучитель лёг, как кто-то протопал по лестнице, по коридору, с грохотом открыл дверь. Я устало повернулась к выходу. Карст замер на пороге, пристально смотря на меня. Казалось, он видит не только мою измученную физиономию, но и отчаяние внутри меня. Странное ощущение: будто ни одежда не скрывает моё тело, ни тело — душу. Затем парнишка подскочил к Гааду. Только вытянул руку, собираясь толкнуть в бок, как Старейшина открыл глаза и сел. Потёр лицо обоими ладонями, сонно спросил:
— Ну, чего тебе?
— Хватит её мучить! — рыжий сжал кулаки.
— А тебя не спрашивали, — недовольный взор.
— Ты хочешь, чтоб эта хранительница умерла от голода и усталости?
Я растерялась. Неужели в этом проклятом месте кто-то готов вступиться за меня? Растерянно посмотрела на моего нежданного заступника. А тот серьёзно сверлил Гаада взглядом. Даже при том, что испепелить явно не мог — и силы изначально были неравные — Карст всё же решился вступиться за меня.
— Гаад, она же твой дом расколошматила! — тем временем проворчал повар главного злыдня, — Она — чернокрылая. Зачем ты её заставляешь тебя лечить?
— Вот станешь новым Старейшиной чернокрылых — и будешь меня учить.
— Но вы же лечить не умеете! — не сдавался Карст.
Ээ… а зачем меня заставляют тогда?! Хотя… Нет, Гаад ещё в Нерсерии на моих глазах рану очень быстро заживил, убрав шрам. Так… он, значит, умеет? Или его приспешники тоже как-то умеют лечить? Или я не поняла, зачем меня заставлять пытаться это сделать?
Гаад произнёс ледяным голосом:
— А ты хочешь, чтоб она пала в первом же столкновении с белокрылыми? Они уж точно пожалеют всех самых слабых и беспомощных!