Скала (СИ)

  
 Сергей Сергеевич Эрленеков
 
Скала
   
Пролог
 
— Встать, суд идет!
С этими словами в зал суда вошли десять человек в алых мантиях и длинных белых париках. Зал заволновался и люди медленно начали подниматься со своих мест. Здесь были представители всех сословий от простых горожан, до богато одетых в расшитые золотом и серебром камзолы дворян. Особенно выделялись цветные мантии магов. Присутствовали представители всех школ и гильдий. Еще бы, ведь не каждый день судят целый род. Да не простой, а один из родов-основателей Империи. Сами подсудимые — больше трех десятков человек разного возраста и пола, были одеты в стандартную серую робу заключенных. На руках большинства людей были широкие антимагические браслеты. Все, включая женщин и детей, были обриты наголо и головы покрывали маленькие смешные шапочки, только вот никто не смеялся. Главный Судья величественно поднял бронзовый молоточек и ударил по висящему на изящной подставке бронзовому диску. По всему залу разнесся мелодичный звон. Судья открыл свою папку, переплетенную в зеленый сафьян, с серебряными уголками, прокашлялся и гулким зычным голосом, слышным во всех уголках немаленького зала начал читать:
— За злоумышление против Империи и Его Императорского величества, попытку организации бунта и попытку государственного переворота, убийство граждан империи и прочая и прочая, согласно законам империи, род Скуратовых в полном составе приговаривается к исключению из списков дворянских родов Империи. Все движимое и недвижимое имущество, а также денежные вклады в имперских банках изымаются в казну империи. Все члены рода, достигшие совершеннолетия, приговариваются к смертной казни путем вытягивания жизненной и магической силы в имперские накопители, дабы этим искупить вред причиненный государству. Дети, не достигшие десяти лет, передаются в вечное служение в достойные магические рода в чем принесут магическую клятву. Лица при наличие магического Дара достаточного для поступления в магические учебные заведения обязаны поступить на службу в государственные учреждения (список доступных смотреть приложение 78 к уголовному делу) в самом низком звании без права вхождения в дворянское сословие, в чем, также, обязаны принести магическую клятву. Лица, не достигшие совершеннолетия, и старше десяти лет не имеющие Дара [1] через произвольный портал будут переселены за пределы империи без права возврата, о чем будет информировать специальная татуировка на предплечье левой руки осужденного. Приговор вступает в действие сегодня 30 дня периода Цветения [2] 3225 горда со времени основания Империи Росс. Привести в исполнение не позднее 10 дней после оглашения приговора.
Зал загудел. Было непонятно за или против. Кому-то приговор понравился и они со злорадством выкрикивали ругательства в адрес осужденных, кто-то жалел их, но большинству было все равно. Толпу осужденных по одному вывели из зала судебные исполнители.
Молодого парня лет пятнадцати на вид, подвели к каменной арке, одет он был в простую несколько великоватую одежду, одежда была почему-то по зимнему варианту. В руки сунули тощий мешок, в котором находились трехдневный запас еды и скромный набор инструментов первой необходимости.
— Да паря жаль, что дар у тебя слабый оказался, ни в одну академию с таким не поступишь, поэтому извиняй, и это, прости, ежели что.
Пожилой судебный исполнитель набрал комбинацию рун на вертикальной колонне арки, между колоннами стало наливаться радужными переливами зеркало портала. Несколько минут назад в такой же портал кинули трех братьев и двоюродную сестру. Пришла и его очередь. В портале прогладывали очертания скалистого берега и валы черных с белой пеной морских волн. Двое охранников подхватили парня под руки и головой вперед закинули в неизвестность. Портал оказался в трех метрах над землей, которая стремительно неслась навстречу. Перед тем как удариться головой о камень и навсегда погрузиться во тьму, он вспомнил слова матери перед тем как её увели на казнь:
— Помни! Твое имя Захар Скуратов, сохрани нашу кровь! Твое имя Захар Скуратов! Я верю ты выживешь!
  
Глава 1
 
(год 3225 от ОИ, период цветения, день 30).
Как же болит голова, просто разламывается. Не может так голова разламываться у покойника. Ну, просто не может. А у меня, кажется, сейчас треснет, и жажда. Просто не передаваемая жажда. Такое ощущение, что в глотку набили раскаленного песка. Но я же помер, а не перепил. Точно, помню, сидел у себя на даче в любимом кресле, внезапно навалилась тяжесть на грудь, потом резкая нехватка воздуха и темнота. А потом это. Постепенно почувствовал, что лежу в воде, холодной воде, просто зверски холодной воде. Хочу дополнить, соленой воде лицом вниз. Теперь становится понятной жажда. Для выяснения причины головной боли, преодолевая силу тяжести, переместил руку к голове. На голове запекшаяся корка. Смотрю на руки — красное, блин, кровь. Стоп. Волосы. На моей голове. Правда, короткоостриженные, почти под ноль, но волосы. Давненько я их не видал. Последние годы голова моя была как бильярдный шар. На голове, под волосами, нащупалась огромная шишка и рассеченная кожа. Понятно, закрытая черепно-мозговая травма, такой диагноз мне в молодости ставили после удара бейсбольной битой, э-эх веселые деньки были, стрелки, разборки, тачки, алкоголь, девочки, э-эх. Постепенно приходило ощущение, что лежу я неудобно, прям очень неудобно, и тело у меня как-то сильно болезненно себя чувствует. А болезненно оно себя чувствует, потому что лежу на камнях, и похоже на них я и упал, метров с трех или четырех. Знаю, падал, наша бригада тогда позорно слилась на стрелке с командой Батона, ломились тогда как сайгаки, еще бы, у нас цепи и биты, а них автоматы и пистолеты. Так вот я тогда свалился с пешеходного моста прямо на камни береговой линии. Также себя чувствовал. Но тогда у меня хватило силы воли и здоровья сползти в воду и быстро-быстро уплыть. А банду Батона мы потом по одному, по двое подлавливали и валили. У-ху-ху-кху-кху-ой, воспоминания приятные, но смеяться больно. Как пить то хочется. Кряхтя и постанывая, поднялся на колени и с натугой принял сидячее положение. На глаза попался вещмешок, или сидор, или рюкзак да мне без разницы. Трясущимися руками стал вытряхивать содержимое. Так здесь у нас котелок простой жестяной, железный, большой нож из плохого железа, железная ложка, среднего размера топор из того же материала, небольшой кузнечный молот, в мешочке огниво с кремнем и трутом, это хорошо, буханка хлеба, полоски вяленого мяса завернутые в тряпицу, соль в деревянной коробочке, небольшой швейный набор, пяток неочищенных луковиц, кусок сыра и да, вот она моя прелесть, примерно двухлитровая фляга, по весу — полная. Открыл, понюхал — вода, припал к ней как умирающий с похмелья алкаш. После нескольких глубоких глотков меня наконец то отпустило. Тут то я стал задумываться, чагой-то я знаю как выглядит древнее огниво и кремень, и откуда знаю как разводить костер этим, хгм, инструментом. Внезапно мне стало понятно все про жизнь простого парня и немного баронета, Захарки. Я помнил всю его жизнь, от пеленок, до попадания собственно на этот каменистый пляж, каждую, мать его, прочитанную книжку, каждый день. Также я помнил и свою прежнюю жизнь, и свое имя, но как то смазано, обезличено. Факт своего попаданства я принял очень спокойно. В популярном нынче жанре попаданчества, герои начинают метаться, хотят как вернуться назад, я не хотел. Там я прошел свою жизнь от начала до конца. Начал с мелкого бандита и закончил крупным бизнесменом, почти, что миллиардером. У меня была красавица жена и пять любовниц, причем я сделал так, что все они жили со мной в одном доме, и почти не ругались. От них у меня было восемнадцать детей, каждого из которых я вывел в люди, каждому помог открыть собственное дело, построить дом. Каждого обучал лично, со всей скрупулёзностью и не зная жалости, но как ни странно дети выросли хорошими людьми, и когда выросли были благодарны за каждый шлепок по заднице. К своим почти восьмидесяти годам дети одарили меня почти тремя десятками внуков, и даже несколькими правнуками. И помер я в кресле качалке, на веранде своего дома в окружении толпы родственников. Поэтому новое испытание я принял с радостью, шанс прожить еще одну жизнь, какая бы она не была — это круто.