Пыль всех дорог (СИ)

— Выходить без меня не советую. — Добавил дед. — Собака не злая, но порвет без предупреждения.
Собаку можно легко обезвредить, но майор не стал делиться своими соображениями и познаниями с дедом.
В полутемном сарае пахло сеном. Когда дверь захлопнулась, и снаружи лязгнул засов, Ковалев тем самым сеном и воспользовался, уложив на него (не бросить бы в сердцах) девушку. Что там у нее надо завернуть?.. Честно говоря, руки слушались плохо, но попробовать надо.
Как только Валентин взялся за лацканы кожаной куртки, Тха-Сае немедленно открыла глаза, зрачки которых опять выглядели не по-человечески, и без всяких признаков дрожи в голосе зашипела:
— А вот трогать кто просил?! Не надо там ничего … искать!
— Уверена? — Беззлобно спросил Ковалев, намереваясь произвести-таки осмотр тела… нет, не потерпевшей, а скорее, подозреваемой.
— Абсолютно! Не лезь, пожалуйста!
Слово «пожалуйста» сейчас вряд ли бы остановило майора, подуставшего от полета в радужном «ничто», обилия непонятных событий и сорокаминутной прогулки с грузом на руках.
Не остановило бы, если бы не выражение желтых глаз. Все то же выражение на грани нервного срыва, сейчас умоляющее.
— Когда ты пила воду в последний раз? — Буркнул он, выпуская Тха-Сае. — А ела?
— Вчера, скорее всего… При прыжках чувство времени теряется…
Валентин встал, наклонился под лавку, увидел там ряд пятилитровых пластиковых канистр без этикеток, открыл одну и подозрительно принюхался.
Вода как вода, ничем не пахнет.
— Дай мне, ты не почувствуешь яд, а я смогу. — Потребовала Тая, садясь в куче сена.
— На!
Изящные ноздри дрогнули, кошачьи зрачки расширились.
— Это можно пить. — Уверенно произнесла девушка. — Чистая.
— Что, супер нюх? — Валентин не смог удержаться, сморщив нос. — О каких еще чудесных способностях я не знаю?
Черноволосая молчала, отпивая из канистры воду длинными беззвучными глотками. Опустошила едва ли не треть, потом поплескала себе на руку, отерла лицо, отдала канистру мужчине.
— О некоторых. Извини, что заставила себя тащить, я уже минут десять как в полном сознании. Надо выбираться отсюда, иначе, я чувствую, будут неприятности.
— У кого? — Хмыкнул майор. — У тебя или у меня?
— Да у всех, скорее всего.
Как будто в подтверждении этих слов, послышался звук автомобильного мотора; подобие «Уазика» было заведено и собиралось стартовать. Не иначе, дед поехал куда-то докладывать о подозрительных заблудившихся туристах. Хорошо, если достаточно далеко — будет фора для побега.
— Понимаешь, Валентин… — Вздохнула девушка. — Времени у меня не так много, как хотелось бы. Представь, что у тебя… в твоем мире проездные документы же бывают?
Ковалев кивнул.
— Так вот, у меня проездной документ… на ограниченное число поездок. Впритык, пока за мной контролер не пришел.
Ковалев сам не знал, почему при слове «контролер» по спине пробежали мурашки. Наверное, причиной была тень страха, мелькнувшего в желтых глазах.
— … а за эти поездки надо успеть многое. Как минимум, попытаться ликвидировать последствия действий одной упрямой дряни, которая мелет языком, когда не надо. Как максимум — исправить неисправимое… то, что эта дрянь успела сотворить.
— И кто она? — Задал Валентин вопрос нейтральным тоном, уже догадываясь, что услышит в ответ.
— Дрянь — это я сама. Из-за меня погибли люди. И я … хочу это исправить.
  
Глава 4.
 
Так не бывает…
Все эти игры в загадки хороши были бы на квесте, куда Ковалев попал вместе с племянницей во время последней поездки в Омск. Сейчас же хотелось хорошенько тряхнуть Тха-Сае и выспросить у нее все, что касается сложившейся ситуации.
Девушка уже встала, без стеснения потягиваясь (мятая белая футболка задралась, открывая плоский живот и пупок, украшенный пирсингом). Проследила взгляд Ковалева, непроизвольно упершийся в золотое колечко с синим камешком, усмехнулась, потом одернула футболку и отряхнула сено со штанов.
— Ну что, пора уходить? — Спросила Тая, как ни в чем не бывало.
Казалось, морщинки на ее лице разглаживаются на глазах.
— Я живучая. — Пояснила она. — Восстанавливаюсь быстро. Больше такого не повторится, и обузой я не стану. Объяснять что-либо будет слишком долго, я сделаю это позже, обещаю.
— И, конечно — с иронией в голосе поинтересовался Валентин, — насчет содержимого сумочки?
— Может быть. — Тха-Сае выдержала его вопрошающий взгляд. — Если бы ты туда заглянул, все равно ничего не понял.
Она повернулась к попутчику спиной, присматриваясь к небольшим рубленым оконцам в верхней трети стены сарая.
— Ты не пролезешь, Валентин, слишком широкие плечи, а я смогу.
Быстро скинула куртку, отстегнула пояс с сумочкой и бережно опустила на пол, улыбнувшись мужчине:
— Если на нее нечаянно наступишь, то мы навсегда застрянем здесь и даже хуже. Я не шучу.
— Не наступлю и пинать не буду, хоть и хочется. — Серьезно кивнул Ковалев. — Давай, подсажу. Там, вообще-то, песик снаружи. Не боишься? Может, попробую выломать дверь, и выйдем вместе?
— А ты видишь тут инструменты? Смысл напрягаться, если я отопру сама. С песиком мы поладим. Скорее всего.
Что ж, судя по уверенности в голосе, она знает, что говорит. Кстати, на голых руках у Таи никаких меток не имеется…
Ковалев подхватил девушку за талию, подтолкнул вверх, к левому окну, которое было несколько больше размером, нежели правое. Тая тут же подтянулась на руках, и почти без напряжения скользнула в узкое оконце, не застряв. Только ойкнула — видимо, все-таки ободрала кожу на плече о шершавый деревянный косяк.
Гимнастическое упражнение сопровождалось неумолкающим лаем алабая, беснующегося снаружи как раз под стенами сарая. Похоже, песик поджидал свой очередной обед в виде черноволосой гуттаперчевой особы, пролезающей в окна с ловкостью заправской форточницы, но…
… лай сменился рычанием, затем истеричным повизгиванием, после которого наступила тишина. Так кто там кого употребил на обед?! Кто там у нас Тхаги? Оборотни, способные превращаться в тигров?.. Тигр алабая запросто слопает и не поморщится, но что-то не слышно звуков трапезы.
Засов отперт, можно выходить. Майор хотел, было, поднять с дощатого пола куртку и сумочку, но Тая опередила, скользнув мимо мужчины так быстро, что только ветерок свистнул в черных волосах. Никогда Ковалеву не приходилось жаловаться на скорость собственной реакции, но тут он досадливо крякнул: всем бы так шустро двигаться. Про то, что Тха-Сае двигается не только шустро, но и весьма грациозно, Ковалев предпочел бы не думать, но… про это подумалось как-то само собой.
Да, случись на Черном море краткий пляжный роман с интимным продолжением, сейчас он бы меньше рассуждал о посторонних вещах, включая полоску слегка загорелой кожи между брючным ремнем и периодически задирающейся футболкой, и о золотом колечке в пупке. Про плоский живот и тонкую талию лучше вообще забыть.
— Песика не скушала? — Задал Валентин вопрос невинным тоном, затаив, тем не менее, дыхание.
Девушка уже крепила на брючном ремне свой таинственный аксессуар.
— А?.. Нет, не скушала. Он спрятался, я думаю, и нескоро выйдет.
— И как удалось достигнуть консенсуса?
Желтые глаза по-кошачьи сверкнули.
— Показала зверя. А песик боится хомячков, как выяснилось. Идем, Валентин, время дорого.
«Будет она еще командовать!»
Алабая и впрямь не было видно, но как только несостоявшиеся пленники сарая вышли на середину двора, стало ясно, что зверюга прячется за поленницей: вон, лапа высовывается. Обладатель этой мощной собачьей лапы решил не искушать судьбу и не покидать укрытие. Создавалось ощущение, что даже если непрошеные гости решат заглянуть в хозяйский дом, животина не пошевелится. Во всяком случае, не было никакой реакции даже тогда, когда эти самые гости воспользовались поленницей как лестницей для того, чтобы перебраться через забор.