Университет имени Конкордии Непобедимой. Проклятое число (СИ)
Пуэлла проглотила последний кусочек булочки и потянулась за следующей. Старушка остановила ее руку на полпути к сумке и строго покачала головой.
— Нет, сначала сходи на кухню и чайник поставь. Не позволю тебе натощак наедаться.
Пока чайник свистел и прыгал, пуская вверх струйки кудрявого пара, Пуэлла раскладывала покупки в холодильник и щурилась навстречу светлым лучам Златолика, что ласкали ее волосы и плечи теплыми и нежными прикосновениями. Бабушка уже сидела в плетеном кресле за круглым столиком и тихо напевала что-то себе под нос. Каждый раз, когда она надолго задерживалась в какой-нибудь комнате, сами стены впитывали в себя ее запах: старая бумага, травяные духи и зачарованное дерево, из которого были сделаны ее многослойные бусы, купленные много лет назад на ярмарке в Кейдаме. Вот и теперь аромат слился воедино с сиянием утра, заполнил каждый уголок крошечной кухоньки.
Закончив раскладывать покупки, Пуэлла раздвинула желтые шторки, расшитые бисером, и свет наступившего утра хлынул внутрь сквозь прозрачный кружевной тюль. За окном все было светло и зелено, по дорожкам, мощеным золотистыми камешками, уже вовсю носились дети и прогуливались старики.
Она увидела, как на другой стороне улицы открылись шторы в доме Амики, и блеснули в лучах Златолика ее яркие рыжие локоны. Уже через минуту девушка в легкой джинсовке и простом голубом платьице выскочила на крыльцо, сжимая в руках маленькую тканевую сумочку.
— Кажется, к нам сейчас Амика придет, — сказала Пуэлла, возвращаясь к столу. — У нас есть печенье?
— Эта твоя подружка пожирает печенье, словно изголодавшийся хищник, — улыбнулась старушка. — Ладно, ладно, я просто шучу; мне кажется, в тумбочке осталась одна упаковка. Угостишь, как придет.
Закусив по детской привычке кончик языка, девушка достала третью чашечку и принялась разливать горячий чай, от которого исходил приятный влажный пар. Склонившись над своей порцией, бабушка восторженно втянула носом свежий аромат.
— Травяной, — констатировала она. — С молодости мой любимый.
Подув на чай, Пуэлла сделала осторожный глоток и закрыла глаза от наслаждения. Боль по-прежнему слабо пульсировала в висках, однако ничто не могло повлиять на ее чудесное настроение сегодня: кажется, день начинался как надо.
Кто-то отрывисто постучал во входную дверь. Потом — еще раз и еще, с каждым разом становясь все настойчивее. Пуэлла закатила глаза и, не сказав ни слова, нырнула в залитый светом коридорчик, чтобы открыть подруге дверь. Амика бросилась ей на шею, едва щелкнул замок и зазвенели колокольчики рядом с рамой: она всегда так делала, и Пуэлла совершенно не была против. От подруги пахло ее любимым ягодным шоколадом и ароматным мылом, который она делала сама. У нее с матерью был маленький домашний магазинчик самодельного мыла, что она гордо именовала «бизнесом».
— Ну что, отличница? Как дела? — завопила девушка, переходя на восторженный визг. — Я была в тако-о-о-ом восторге, когда услышала новости! Подумать только, одни спирали по всем предметам! Даже по бытовой магии, а ведь она такая сложная!
Они улыбнулись друг другу, и Пуэлла, выскользнув из объятий, наконец протянула подруге пушистые тапочки. Амика ненавидела ходить по дому босиком, даже в такую жару.
— Вот, переобуйся и ступай на кухню. Тебя как раз ждут печеньки.
— Только не ешь все, золотце! — с шутливым упреком крикнула бабушка из кухни. — А то уши надеру!
— И Вам не хворать, дайра Лакрим, — ответила Амика. — Вы там что, чай травяной пьете?
— Ага, и тебе чашечка есть!
— Вот спасибо!
Она скользнула в кухню, и Пуэлла — следом за ней.
— Вы ведь уже знаете, что Эл у нас просто умница? — спросила Амика, запрыгивая на столешницу вместе с чашкой. Дайра Лакрим посмотрела на нее с шутливым укором, но так ничего и не сказала. — Получила спирали по всем предметам. Мне кажется, теперь можно ждать письмо из Пельмского Университета — они набирают хороших студентов на бюджетные места каждый год.
— Когда нам по почте пришли результаты экзаменов, я чуть не расплакалась, — ответила старушка. — Это же позавчера было, да, Эл?
— Ага, — ответила Пуэлла: она сидела на корточках, роясь в тумбочке. — Нашла упаковку!
— Давай сюда. — Амика протянула свободную руку, и несколько печений упали в раскрытую ладонь. — Спасибо. Ну так что, Златолик мой, ты собираешься поступать в Пельм или как?
— Если пришлют приглашение… — начала было дайра Лакрим, но Пуэлла откашлялась, словно прося бабушку замолчать. Впервые за утро на ее лице не было и тени улыбки. — Что такое, внученька?
— Я же говорила тебе, бабуль. Никакого Пельма и никаких Университетов. Пусть меня хоть в Премеру зовут — никуда не поеду!
— Это еш-шо пош-шему? — спросила Амика с набитым ртом и, проглотив печенье, продолжила крайне серьезным тоном взволнованной матери. — Ты не можешь загубить свой потенциал — тебе так даже директор говорил на выпускном. Да, Шикк — хороший городок, но тебе нечего делать в нашем захолустье. Здесь тебе не место.
— Еще какое место! — воскликнула Пуэлла почти обиженно. — Не вздумай выгонять меня отсюда!
— Эл, послушай меня, — начала было дайра Лакрим, — Амика просто…
— Нет, я не хочу об этом даже говорить. Да, Шикк — это всего лишь городок под Пельмом. Да, сам Пельм — тоже местечко незначительное и скромное, если судить в масштабах Двенадцати Держав, и всегда есть куда стремиться, но я… — она замялась. — …я счастлива здесь. Здесь — мое место. И я стану учительницей бытовой магии в школе, как и намеревалась. Вы меня не отговорите.
— Учительница бытовой магии в нашей школе?! Подумать только! — недовольно воскликнула Амика. — С твоим-то потенциалом?! К тому же, — добавила она остро, — ты не сумеешь получить эту должность. Профессия учителя передается в нашем городке от родителей к детям, ей не учат в колледже, потому что школа у нас всего одна, и вакансии никогда не требуются.
— А я уже с дайрой Рецци договорилась! — парировала Пуэлла, и дайра Лакрим от удивления разинула рот. — Она бездетная и возьмет меня в ученицы. Уже через несколько месяцев я стану ей достойной заменой, а старушка уйдет на покой.
— Она уже и договорилась!.. — пробормотала Амика. — С ума сойти можно, ты — и какая-то там учительница! Подумать только!
— А что такого?
— По-тен-ци-ал, — по слогам процедила Амика. — Ты же знаешь, как сильно я тебя люблю и сколь горьким будет расставание. И прекрасно осознаешь, что в глубине души я мечтаю просыпаться по утрам и видеть тебя в окне напротив. Но…
— Но?
— …но ты не можешь поступить так с собою. Поэтому, если тебе придет письмо из Пельмского Университета, я сама оттащу тебя на вокзал.
Пуэлла закатила глаза.
— Надеюсь, мои успехи останутся никем не замеченными.
Пуэлла осушила чашку одним большим глотком и устало дернула плечами. Этот разговор начинал ее утомлять.
— Амика, я хочу немного прогуляться до соседнего города и обратно. Ты со мной?
— Вот так внезапно? — девушка слабо нахмурилась. — Не обиделась на меня, надеюсь?
— Если бы обиделась, с собою не звала!
Амика соскочила со столешницы и поставила чашку на столик. На мгновение ее глаза столкнулись с глазами дайры Лакрим, и они улыбнулись друг другу с теплотой и сочувствием. Хоть между ними и не было кровного родства, их объединяла забота о мятежной и ветреной Эл.
Пуэлла переоделась в цветастый брючный костюмчик с широченной резинкой на талии и скрыла короткие золотистые кудряшки под широкополой соломенной шляпой. По словам бабушки, когда-то эту шляпу папа подарил маме — возможно, на день рождения, а может, и просто так. Вроде бы, стоила она баснословно дорого и была куплена в пельмском магазине, а потому отец откладывал на нее несколько месяцев подряд со скромной зарплаты деревенского официанта.
«Эх, вот бы родители видели меня сейчас».
Она покрутилась перед большим зеркалом на смешных ножках, что стояло в углу ее спаленки: невысокая, чуть полненькая девушка с ямочками на щеках, кудрявая, голубоглазая и полнорукая, словно сошедшая с пасторальной картины. Бабушка говорила, что папа был точно таким же: милым увальнем с добрыми глазами, который постоянно улыбался, но легко обижался на чужие слова. Мама же была легкой и худенькой, хрупкой, словно бабочка — Пуэлла хранила у себя в дневнике ее фотографию, сделанную папой во время медового месяца.