Дочь моего врага. Цвет горечавки (СИ)

— Ребенок! — голос старой магички напоминал карканье вороны, настолько она была возмущена. — Грудная девочка, которую ты привез из Арриксакса! Ты думал, я об этом не узнаю?
Аеск плеснул тентуры — особого ликера насыщенно-бордового цвета, плещущегося в графине, как расплавленный рубин, и отхлебнул. Он не оправдывался, не пытался объясниться…
Глупо было даже надеяться, что он сможет скрыть это от Корнелии. У нее везде глаза и уши.
— Это маленькая дочурка мага, в которого была влюблена Юталия? — радужная оболочка глаз старой Ланфорд напомнила ему серебристый цвет стали остро заточенного клинка.
— Да, это так. Новорожденная дочь человека, из-за которого моя сестра покончила с собой! Ребенок, которого он никогда больше не увидит.
Выпалив это, молодой человек залпом допил тентуру.
— Месть — удел слабых, мой мальчик, — покачала головой Корнелия. — Сильные умеют прощать. Но ты слишком юн, чтобы понять это… Что ты сделал с этим ребёнком? Мне страшно спрашивать! Бордель?
— Я думал об этом, но, знаешь, не хватило духу. Даже удивительно, ведь поначалу я хотел убить ее… — медленно отозвался Аеск. — Не смог. Двор чудес. Я отдал ее на Двор чудес! Дочь самого влиятельного мага Арриксакса вырастет грязной нищенкой, побирушкой, последним отребьем… Я оборвал все связи между ней и ее родителями и положил на нее Сокрытие. Как бы Брандон с Ашлин не пытались найти младенца, все пойдет прахом. Такова месть за загубленную жизнь моей любимой сестры и твоей внучки, бабушка. Скажи, что к тебе не приходили мысли отомстить за нее?
— У меня были такие мысли, — помолчав, сказала Корнелия Ланфорд. — Но я не могла придумать достаточно справделивой кары. Хорошо, что мой внук оказался достаточно изобретательным. Пусть будет по-твоему, Аеск. Я не стану вмешиваться.
Аеск поднял голову и его зеленые глаза торжествующе сверкнули.
Они еще некоторое время поговорили — о муже Евгении Миллард, которому и во сне не приснятся ее похождения и ее коллекция, и о Комитете Всех Богов, в который градоправитель хочет назначить Аеска, но эту тему больше не затрагивали.
Вскоре почтенная магичка удалилась к себе, велев верной служанке, чтоб ее не беспокоили. Оказавшись в покоях, Корнелия Ланфорд достала золотой медальон с изображением герба ее дома — два сокола и две змеи, сидящие друг напротив друга, а еще некий предмет, завернутый в мягкую ткань, накинула черный плащ с капюшоном и потайным ходом подобно тени выскользнула из особняка.
Путь ее лежал через весь город, из богатейшего района, где по соседству с домом ее внука располагалась резиденция ее мужа, градоначальника, в самый бедняцкий квартал Лигейи. Фешенебельные дома и роскошные виллы сменялись кирпичными домами попроще, а те — невзрачными ветхими халупами, над которыми возвышалась огромная покосившийся от времени башня.
Этот облезлый донжон — единственное, что осталось от шикарного поместья, бывшего тут много веков назад, являлся прибежищем убийц, воров, изгнанников, проституток, попрошаек…
Именно здесь обитал король отверженных — Безрукий Пьер вместе со своим двором, куда входил и его личный гарем. Когда-то он действительно был калекой, одним из самых беспомощных и жалких обитателей низов, но одна сильная магичка смогла вернуть ему руки, и Пьер стал тем, кем стал — королем преступного мира Лигейи, хоть старое прозвище и осталось за ним.
ПРОЛОГ. Окончание
Закутанная в плащ старая магичка, не выказывая малейшего испуга, легко поднималась по широким выщербленным ступеням башни. Нищие провожали ее пристальными взглядами, а некоторые позволяли себе свист и пошлые шуточки.
— Эй, бабуся, тоже подзаработать хочешь? — развязно ухмыляясь, какая-то лоретка преградила пожилой леди дорогу. — Седина в бороду, бес в…
Особенно выделив грязное слово, какое вряд ли употребляют даже портовые грузчики, девка звучно расхохоталась своей глупой и пошлой шутке, а Корнелия Ланфорд, стиснув зубы, бросила из-под капюшона:
— Скройся, дрянь, а не то по стенке размажу!
Проститутка не вняла, к тому же защищать ее честь и достоинство подрядился ее жених по кличке Слюна, но не успели оборванцы опомниться, как старая магичка вытянула вперёд белую узкую руку. Кожа на ладони сморщилась, и из нее вынырнула округло-треугольная головка гадюки. Стремительным броском цапнула шлюху за дешевое ожерелье, болтавшееся у нее на груди, и ясно было, что промахнулась тварь нарочно.
С девки вмиг слетел весь кураж. Бормоча: «Простите, магиня, не признала!», она, пятясь, утекла в угол. Тупое рыльце змеи скользнуло обратно в ладонь Корнелии Ланфорд, и после этого уже никто не смел даже смотреть на нее, лишь только все молча уступали дорогу.
Безрукого Пьера старая магичка нашла в добром здравии. Восседая на импровизированном троне, сооруженном из оградок, утащенных с заброшенных могил городского кладбища, король был занят делом. Самолично выращенными Корнелией руками Пьер лапал своих жен, которые сидели на специальных помостах, расположенных ниже его. Одна из них была совсем девочкой и страшно гордилась, когда король принимался, не глядя, мять ее молодые груди, торчащие из грязного кружевного платья, которое явно было ей ни по размеру, ни по положению.
«С трупа сняли» — углядела внутренним оком Корнелия и отвернулась.
Когда-то она помогла ему, но сейчас ей было не по себе. Несмотря на то, что король нищих скалился в дружелюбной усмешке, леди Ланфорд хорошо знала — в этом месте жди ножа в спину. В любой момент.
— Я пришла к тебе с просьбой, Пьер, — негромко начала Корнелия.
— С просьбой? — наигранно придурковатым тоном переспросил король нищих. — А я-то, чудак, думал, великая магиня проведать нас заявилась!
— Мне нужен младенец, которого отдал тебе мой внук, — не тратя времени на долгие приветствия, проговорила леди Ланфорд.
— Светейший лорд-маг? — прищурился Пьер. — Чего-то такое припоминаю. Только у нас с ним уговор вроде был — личинка при Дворе Чудес будет. Хороший такой уговор, рыжьем скрепленный. Как честный человек, я его нарушить не могу.
Ланфорд поморщилась. Она надеялась, что все пройдет гладко, но Пьер заартачился, и это сулило сложности. Это, разумеется, было решаемо, но… неприятно.
А король нищих тем временем как-то странно задрожал и хриплый хохот, который он с трудом сдерживал, огласил покосившиеся древние своды зала.
— Как честный человек! Ой, не могу, как честный! — захлебываясь смехом и слюнями, повторял он — юмор у него был несколько странным. Наконец, отсмеявшись, Безрукий заявил. — Человек я и вправду честный, ни у кого же нет сомнений на этот счет? А потому отдаю свой давний долг магине, без которой не сидеть мне на этом самом месте. И если Корнелии Ланфорд понадобился ребенок, пусть идет с Тухлым Жеромом и выберет себе любого!
Корнелия с трудом подавила вздох облегчения. Пьер был непредсказуем, потому она, жена градоначальника, все-таки рисковала, придя сюда, но, похоже, все сложилось удачно. Свой давний долг перед ней король нищих поставил выше заплаченного ему Аеском золота. Хотя и мог поступить по-другому.
Тухлый Жером — коротышка с засаленными патлами, лезущими ему в глаза, привел ее в местный аналог детского сада. Десятки совсем крошечных детей, замотанных в непонятное тряпье, орали на разные голоса, лежа в каком-то холодном и продуваемом всеми ветрами хлеву.
«Разнесу эту башню к чертям!», глядя на такое, подумала Корнелия Ланфорд. Но здесь существовали свои порядки, и в данный момент она не могла помочь всем.
Эту девочку Корнелия узнала сразу. Ей не было отродясь и двух месяцев, но на ее ауре четко прослеживались следы разрушительной магии Аеска, его ненависть и предвкушение мести, а еще попытки безуспешного магического поиска, предпринимаемого ее родителями, их зов, их боль и горе. Ребенок куксился — похоже, он озяб и был голоден.
— Иди ко мне, кукушонок маленький…
Леди Ланфорд взяла ее на руки — малышка была просто очаровательна. Оказавшись у Корнелии, она тут же разулыбалась беззубым ртом. Старая магичка покачала ребёнка, что-то ласково прошептала ему, а затем достала золотую иглу и нанесла малышке укол.