Очарование Ремиты (СИ)
— Я давно знала, — сказала Джулия, любуясь своими ухоженными ноготками, — что мы не простые люди, а герцогини или графини. Всех нас спрятали от народа потому, что недруги всеми силами пытаются свести нас в могилу, завладеть нашими титулами. Это для меня не новость. Мне интересно, кто из наших мальчиков принц.
Лена хотела предположить, что это Олег, но сказала другое:
— Может, Юра?
— Юрка? Почему ты так думаешь?
— Ну, он самый большой… Герб королевского рода — Медведь, а он похож на медвежонка. К тому ж и имя у него королевское: Юра ведь то же самое, что Джордж.
— Ну и что? Королей уже давно не называют Джорджами.
— Юра добрый, отзывчивый. Его все ребята уважают.
— Будешь уважать, коль такая силища, — проворчала Джулия, подмигивая своему отражению в зеркальце. Всегда и везде она таскала его с собой. — Нет, Юрка не может быть принцем. Он тупой.
Лена не нашлась, что ответить.
— Может, Джон? — высказала она догадку, продолжая думать про Олега.
— Джон? Не знаю, не думаю… Нет, Ванька не может быть принцем. Он подлиза. Плохо обращается с девочками. И потом, где ты видела принцев с такой внешностью, как у него? Он же форменный урод!
— Тогда, значит, Олег?
— Ну, ты, мать, даешь! — живо возразила Джулия: у нее давно была заготовлена собственная кандидатура принца. — Неужели ты еще не догадалась, что это Алик?
— Почему? — удивилась Лена.
— Во-первых, он самый красивый, — выдвинула Джулия спорный аргумент.
— Не вижу в нем ничего красивого!
— У тебя просто неразвитый вкус. Вместо того чтобы следить за собой, ты мотаешься, как мальчишка. А леди всегда должна выглядеть словно только что от парикмахера. Посмотри на себя — пора идти на завтрак, а твои волосы в беспорядке. На расческу, приведи себя в порядок. Может, ты и не умывалась?
Лена, стыдливо потупясь, сочла за благо промолчать.
— Во-вторых, — продолжала Джулия, — у него характер настоящего лидера. Он всегда старается быть первым. А это главная отличительная черта любого короля.
— Он какой-то… злой и нервный.
— Король должен быть требовательным. Вот когда мы с ним поженимся, — выдала Джулия свои сокровенные мечтания, — тогда я научу его хорошим манерам. Мы будем жить по очереди то в его дворце, то у моих родителей. Каждый вечер я буду давать бал. Первый танец всегда будет моим. А тебя я назначу своей первой фрейлиной, и ты сможешь открывать второй танец вместе со своим Олегом.
— Почему с Олегом?
— Милая, мне-то не заговаривай зубы. Я прекрасно вижу, как ты по нему сохнешь.
— Не сохну.
— Нет, сохнешь!
— Слушай, — у Лены были более интересные темы разговора, — Больших Домов пять, а нас восемь.
— Ну и что?
— А то, что не все из нас герцоги или герцогини!
— Ну и что? Вот если бы нас было больше десяти, тогда у тебя был бы повод поволноваться. А так — кто еще не герцог, тот им станет в будущем. В твоем возрасте надо быть посообразительнее, — сказала Джулия, делая вид, что давно уже обдумала все возникающие варианты. — Четыре мальчика и четыре девочки — неужели ты до сих пор ничего не поняла? Даже если кое-кто из нас — а я могу конкретно сказать, кто именно, — не вполне родовит, это еще не повод для горьких слез. Очевидно, что нас давно разбили на пары, и Служители проследят, чтобы мы заключили браки между собой.
Как по взрослому она говорит, подумала Лена: не простое и понятное «пожениться», а «заключить браки». Но почему это Юлька выйдет замуж за принца и, следовательно, со временем станет королевой, а она, Лена, будет только первой фрейлиной?
— Я, например, давно знаю, кто из мальчиков предназначен мне в мужья, — продолжила Джулия.
— Да? — у Лены екнуло сердце: неожиданно открывалось новое безбрежное поле для интереснейших разговоров. — А за кого, по-твоему, я должна буду выйти замуж?
— Ну… я не знаю наверняка, но… кое-что, конечно, могу сказать. Давай поговорим на эту тему попозже. Идем завтракать.
— Слушай, а как ты думаешь, когда нас придут убивать — днем или ночью?
Джулия лишь надула губки, давая понять, что заданный вопрос глуп и не требует ответа.
Внезапно Лена пожалела, что рассказала свои новости Джулии. Ей почему-то показалось, что правильней было бы держать все ставшее ей известным в себе, пусть другие остаются в неведении. И чтобы проверить свои ощущения, сказала:
— Надо бы другим девочкам рассказать.
— Не надо, — мгновенно среагировала Джулия.
— Это почему же?
— Да потому, что… это государственная тайна!
— Ну и что? Я никому не давала обещаний хранить какие-либо государственные тайны.
— Они… могут неправильно понять. Ты расчесалась? Дай сюда расческу. Идешь ты завтракать или нет?
Все ясно: рассказать Барбаре и Злате совершенно необходимо хотя бы для того, чтобы Джулия не задирала нос.
— Ты, Юлька, противная задавака! — в сердцах воскликнула Лена. — С тобой совершенно неинтересно разговаривать. Ладно, пошли.
Лена была крайне раздосадована. От души поделилась с подругой, а никакого удовлетворения. Джулия словно воды в рот набрала. Видно, зря ей все рассказала. Но назад дороги нет. А коли так, то следует хотя бы получить максимум удовольствия от всестороннего обсуждения новостей. Как захватывающе интересно было бы поговорить про настоящих женихов!
Девочки спустились на первый этаж. В столовой никого не было. В середине обеденного стола возвышались накрытые кружевными салфетками корзинки с хлебом и свежеиспеченными лепешками, застыли под прозрачными крышками блюда с нарезанными кусками мяса и сыра — «закусочки», как говорила Тетя Поля. Самой ее не было видно, а вытянувшийся вдоль стены раздаточный стол был пуст. Постояв некоторое время, девочки через парадные двери вышли на крыльцо. Они молчали. Джулия потому, что была занята собственными очень важными мыслями, а Лена — из-за того, что не находилось нового собеседника.
Двухэтажное здание школы представляло собой прямоугольник с двумя главными входами с противоположных сторон. Один из них считался «парадным», а второй — «черным». На первом этаже размещался холл, справа от него — столовая, хозяйственные помещения и кухня. Это было царство Тети Поли. По другую сторону холла располагалась огромная, снабженная камином комната, называемая гостиной, за ней — помещения, отведенные Тете Поле и Винтеру, ее мужу, для проживания, а далее — тренажерный зал. На втором этаже над тренажерным располагался фехтовальный зал, а вдоль широкого коридора, именуемого миссис Макгорн непонятным словом «рекреация», протянулись комнаты учеников. Сначала мальчиков — Юры, Алика, Джона и Олега, а затем девочек — Барбары, Лены, Джулии и Златы. Напротив детских, вдоль парадной стороны здания располагались классная комната, библиотека и здравпункт. Торец здания по второму этажу был отдан учительской и медицинскому изолятору.
Парадный подъезд школьного здания выходил на широкий луг, а к противоположной стороне примыкал большой парк, заканчивающийся озером. Чета Макгорн, Кокроша и Лоркас жили в соседнем доме, главной достопримечательностью которого была высокая антенна. Существовали еще совсем неинтересные приземистые хозяйственные и складские строения и плохо пахнущий макгорновский купол, называемый «биозавод». Больше никаких построек видно не было. Вдоль горизонта чернела, хищно шевелясь даже в совершенно безветренные дни, «сельва» — густой лес, существовавший с незапамятных времен, когда людей здесь не было. Вот и весь мир, данный восьми человеческим детенышам для непосредственного исследования. Иные местности были доступны им только умозрительно, на телевизионных экранах.
— Хорошо-то как! — воскликнула Лена, подставляя лицо слепящему солнцу. Она втайне надеялась, что встретит Злату, известную любительницу утренних прогулок. А оказалось, что только зря тратит время, составляя компанию Джулии. Может, побежать к Барбаре? Та наверняка не будет задирать нос, утверждая, что ей и так все известно, и все-то она заранее знает.