Наследство черной вдовы (СИ)

Лето две тысячи двадцать шестое от Великого Переселения».
Дата. Подпись. Красивый почерк. Твердый. Сразу видно — тот, кто писал письмо, знает, чего хочет. И как красиво заменил слово «беременность». Не вошли в интересное положение. Интересно, он и в реальной жизни подобными оборотами…
— Селенира?
Я вздохнула, подняла взгляд на военного.
— Я вижу, ты не в том настроении, — на удивление мягко проговорил он, — давай мне бумагу и перо. Я напишу, ты поставишь печать.
Кивнув, я наблюдала, как на письмо с твердым почерком пишется ответ с подобным же почерком.
Заполучив бумагу, я отодвинула тот же ящичек, в котором раньше видела золотое кольцо-печатку, и с размаху поставила «подпись».
— Селенира, — недовольно покачал головой военный, — ну что за детское поведение. Личным надо было, не родовым.
Личным. Знать бы еще, где его искать…
— И так сойдет, — небрежно дернула я плечом. — Что дальше?
— До конца дня у тебя свободное время. Надеюсь, больше мы за одним столом с артарами сидеть не станем.
С кем? Я с трудом удержалась, чтобы не спросить, кто такие артары. Нет, понятно, что так назвали гонца и врача. Но что значит это слово?
Именно об этом я и размышляла, когда, поднявшись по лестнице, шла по коридору в свою комнату, снова со служанкой. Отпустив девушку на середине пути, я хотела было направиться в библиотеку, но у судьбы на меня оказались другие планы.
— Девка, — какое знакомое обращение. — Я с кем говорю?!
— Меня зовут Света, — вежливо сообщила я появившемуся из стены привидению. Оно скривилось:
— Наглая ты слишком. Света. Кровь простая, зато гонора… В кабинет вернись. В столе потайной ящик, в самом низу, под остальными. Приложи палец к выемке, достань все, что там есть. Без этого не справишься. Света.
Привидение исчезло. Что ж, хоть какая-то важная информация.
Ящик я нашла быстро. Так же быстро открыла и начала внимательно рассматривать содержимое: кольцо-печатка, видимо, именное, тоненькая тетрадка, заполненная текстом от руки, книжечка размером с мою ладонь, ключ.
Карманов в платье не было. Пришлось брать со стола какую-то тяжелую книгу в кожаном переплете и рассовывать между страниц свои находки. С книгой я и направилась в спальню, предварительно вернув ящичек на место.
  
Глава 7
 
— Ронара, — ну как же без врача? Он, похоже, решил сопровождать меня повсюду и постоянно попадаться на глаза. Знать бы еще, для чего ему это нужно, — я, как ваш личный врач, собираюсь сопровождать вас к императорскому двору.
И смотрит прямо, вызывающе, чуть вздернув подбородок, мол, попробуй откажи. Я в своем праве.
— Насколько я помню, вы замковый врач, а значит, обязаны находиться…
— Пусть едет, Селенира.
И этот тут, появился, будто из-под земли вырос. Эти двое что, следят за каждым моим шагом?
— Как угодно, — раздраженно дернула я плечом, обошла мужчин по широкой дуге и начала подниматься по лестнице.
На этот раз до спальни я дошла успешно. Закрыв дверь на замок, я раскрыла книгу, достала тетрадку, села в кресло, открыла с первой страницы. Дневник. И причем, похоже, продолжение.
«5 апреля. Он снова ходит за мной, то и дело попадается на глаза, язвит по случаю и без, старается казаться грубым и бесится каждый раз, когда я улыбаюсь кому-то, кроме Шарона. Артар по рождению, он как будто назло мне заигрывает со служанками, пытается заставить меня ревновать. А я… Я должна снова ложиться в постель к нелюбимому мужу и притворяться любящей женой. Я не хочу ребенка. Не хочу, чтобы мои дочери росли в тех же условиях, что и мы с Кладирой. Муж скоро умрет, я чувствую это. Третий. Уже третий. И мне снова придется ехать к императору, чтобы сделать очередной выбор.
10 апреля. Он оказался рядом, когда я поранила руку при падении с лошади. Замковый врач? Нет, мое личное проклятие. Его прикосновение обожгло. Я упорно не смотрела в его глаза. А он… Он нес какую-то чушь о необходимости отдыхать, о чем-то еще, не особо существенном, и не хотел выпускать мою руку из совей. Да и я не особо настаивала. Дура. Он — артар. Да и проклятие… Мы не можем… Ох, сердце, что же ты делаешь…
17 апреля. Умер муж. Во сне остановилось сердце. Я ничего не почувствовала. Шарон настоял, чтобы я не ехала на обряд погребения, поехал сам. Я осталась в спальне, укутанная в траурный наряд. Он… Он пытался войти. Стучал. Я заперлась и молчала, не отвечая на его просьбы. Завтра я снова займусь подготовкой к ритуалу. Мне нужно бежать отсюда как можно скорей, бежать, пока я еще в свое м уме. Бежать, пока я еще способна приказывать своему сердцу.
20 апреля. Сегодня — день поминок. Жена по традиции должна отдать часть себя, чтобы помочь мужу с переходом за Грань. Что ж, мне на руку все это. Я отдам. Не себя. Как же я устала. Надеюсь, там, куда я попаду, мне станет легче».
Записи обрывались. Я отложила дневник в сторону, закусила губу. Спасибо за малодушие, Селенира. Ты испугалась своего сердца, а я теперь должна расхлебывать заваренную не мной кашу.
Книжечка оказалась чем-то вроде сборника заклинаний. По крайней мере, я посчитала именно так: незнакомый язык, геометрические фигуры, рисунки жутких псов с тремя головами и пятью хвостами. Прямо мануал для начинающего чернокнижника. С опаской отложив вещицу в сторону, я повертела в руках ключ, не нашла, куда его вставить, и решила забрать вместе с печаткой с собой. Может, при дворе или в пути получу нужную информацию.
Спрятав в комнате до отъезда свои находки, я направилась в библиотеку. Язвительное привидение было право: во мне текла простая кровь. Этикету меня не обучали, да и кто знает, как в этом мире положено приветствовать подобных себе? Заодно, может, узнаю, кто такие артары.
Библиотека встретила тишиной и покоем. Найдя на полке учебник по этикету, я погрузилась в мир танцев, поклонов и заученных движений. В принципе, запомнить правила поведения в высшем кругу труда не составило: и женщины, и мужчины при встрече должны были кланяться друг другу, скрестив руки на груди в знак мирных намерений. Танцы походили на наш вальс, с небольшими вариациями. За столом пользовались вилкой, ложкой и ножом. Наносили друг другу визиты в каретах и колясках, мужчины часто ездили на животных, напоминавших внешним видом лошадей, женщин на спины этой живности не пускали. Во время прогулок вели себя степенно и чинно, не шумели. В общем, классическая аристократическая верхушка.
Вопреки моим страхам, общество в учебнике описывалось как довольно демократичное. Представители аристократии довольно активно связывали себя узами брака с крупными бизнесменами, здесь именовавшимися торговцами. В провинции даже разрешалось заключать брачные союзы с буржуазией и зажиточными крестьянами. И все же здесь, как в любом обществе, существовал отдельный класс тех, с кем связываться не то чтобы не рекомендовалось. Любые официальные или неофициальные отношения с такими людьми порицались всеми, как аристократами, так и торговцами. Артары. Незаконнорожденные отпрыски любого семейства. Неважно, от каких родителей они произошли. Артары герцога не имели прав так же, как и артары крестьянина или буржуа. Да, они могли получить образование, их брали на службу, у них даже имелась своя собственность. Но. Никто и никогда в «приличном обществе» не стал бы делить с ними пищу за одним столом, заводить любовные отношения или относиться серьезно к клятве, данной кому-то из них. Этакая каста «неприкасаемых». Они вроде жили бок о бок с остальными людьми, но при этом негласно были исключены из общества.
«Надеюсь, больше мы за одним столом с артарами сидеть не станем», — вспомнила я слова военного, которого, как стало ясно из дневника Селениры, звали Шарон. Получалось, что и врач, и гонец были незаконнорожденными. И Селенира, родившись и прожив часть жизни в этом мире, стыдилась своих чувств к артару. А он, похоже, готов был заполучить ее чуть ли не любой ценой.
— Превосходно, — пробормотала я, отложив книгу в сторону, — еще только безумно влюбленного бастарда мне не хватало для полного счастья. И как прикажете выбирать жениха в столице, когда этот врач собрался сопровождать меня туда?