Эйгор. В потёмках (СИ)

— Как так? Если ты Орн, прости, Кирнес — наследник императора, то власть регента незаконна. Он, как говорила матушка — «узурпатор». И его надо сместить. Поставив во главе законного правителя.
Тонфой горестно вздыхает.
— Друг мой, Джойл. Знаешь, кого обычно называют законным правителем? Тех, кто убил всех более законных, чем он сам. Так что, апеллировать к закону сейчас не стоит. Да и репутация у Кирнеса до амнезии была так себе — повеса, который тащился за каждой юбкой и пил, как не в себя. В народе его может и поддержат, если он даст о себе знать. Только вот решают всё люди с деньгами и армиями. А они, если и захотят видеть во главе империи распутного алкоголика, то лишь в качестве своей марионетки.
Глянув в мою сторону, добавляет.
— Маркиза Ценхора, к слову, можно отнести к числу игроков первого звена — с серьёзными влиянием и большими возможностями. К тому же, уверен — он уже сбился в стаю с волками покрупнее себя. Завтра надо будет достать это письмо и хотя бы ради интереса, глянуть, что там.
— Всё, Канс. Хватит. Давай просто опустошим эту пару бутылок и отправимся спать. Мозги и так плавятся.
Аристократ замолкает, доливая хирс в бокалы, а я раздумываю над его словами. Безусловно, Ценхор располагает определённым влиянием. Судя по тому, что смог пролезть в окружении Морны и не побоялся схватиться с императорской канцелярией — весьма немалым. А регент, действительно не слишком популярен. Как среди простых людей, так и среди аристократов, которые не считают бывшего военного человеком, который может отдавать им приказы. Но по поводу своих планов я не врал — влезать в кровавый водоворот интриг и провоцировать гражданскую войну или попытку государственного переворота, в мои намерения не входит. Всё, чего мне пока хочется — остаться в живых. Да, пусть регент считает меня целью. Но как я понял, даже он не может достать меня в Хёнице. Остаётся ещё записка, пришедшая от неизвестного и само руководство университета, которое в курсе многих обстоятельств. Но, есть неплохая доля вероятности, что маги не станут вмешиваться. А если так — у меня есть хорошие шансы остаться на месте, используя Хёниц в качестве убежища. Если дела в империи примут совсем горячий поворот, то моя фигура, безусловно станет предметом совсем острого интереса. Но пока страна в состоянии вялотекущего кризиса, стены университета могут служить надёжной защитой.
Конечно, всё может повернуться совсем иначе — в уравнении слишком много переменных, более половины из которых, мне неизвестны. Но активно действовать, с головой окунувшись в заварушку — это ещё более плохой план, чем выжидать в Хёнице. К тому же, чем дольше я здесь нахожусь, тем лучше осваиваю магию. Что тоже серьёзно повышает шансы на выживание.
От мыслей отвлекает вопрос Тонфоя.
— А кто такой Эйкар? Откуда ты его взял? Он, кстати здесь?
Оглядевшись по сторонам, убеждаюсь, что призрак ещё отсутствует и перевожу взгляд на Канса.
— Помнишь, мы с Джойлом прикончили студента в первую ночь здесь? Так вот — он на самом деле состоял из четырёх неконов. Двое карликов и ещё пара псов объединённых под человеческой оболочкой. Приходила эта компания, как раз за шкатулкой, где был заточён Эйкар. Так вышло, что в процессе я его случайно освободил.
— Рассказывал, почему его туда засунули?
На этом моменте чуть теряюсь. Я ведь, действительно не узнавал у призрака, как именно он оказался в шкатулке. И кто его там запер.
— Если честно — об этом я не спрашивал. Но при случае поинтересуюсь.
Виконтесса задумчиво хмурится.
— А магия призыва? Как он смог привести к нам демона? Её уже давно не изучают.
Вздохнув, понимаю, что разговора на животрепещущие темы не избежать.
— Он провёл в заточении полторы сотни лет. В его эпоху, призыв ещё был разрешён и активно изучался. К тому же, там не всё так однозначно, как кажется на первый взгляд.
Дальше пересказываю им всё, услышанное от Эйкара. О мире, который отделён от этого тонкой гранью и существах, там обитающих. Упоминаю и причины, по которым те слетали с катушек, устраивая кровавый хаос при появлении. Закончив, слышу удивлённую реплика Тонфоя.
— Как-то, его версия очень сильно разнится с официальной. Отец правда только один раз упоминал демонов — сказал, что они сыграли важную роль в Войне трёх императоров. Дальше на эту тема общаться не стал. Но, сколько помню — газетчики всегда писали о демонах в негативном ключе. А простой народ их и вовсе ненавидит до дрожи в руках.
Джойл, на лице которого отражается смятение, тянется к бутылке хирса, а Мэно задумчиво произносит.
— Война всегда двигает науку вперёд. Возможно призыв показался императору слишком опасной областью магии, оттого и попав под запрет?
Тонфой задумчиво наблюдая за тем, как мой сосед доверху наполняет бокалы алкоголем, отвечает.
— Может и так. Правда, не совсем понимаю, как он смог убедить магов отказаться от призыва. Вернее, даже не так — непонятно, почему они настолько строго блюдут договорённости. Сторна Эйгора уже давно нет, у власти регент, трон под которым вовсю шатается. А никто из магов даже не заикается о том, чтобы вернуть магию призыва в число изучаемых дисциплин. В конце концов, это можно сделать и втихую — не обязательно получать чьё-то разрешение.
Подняв бокалы, вливаем в себя солидные порции алкоголя и мысли Канса быстро переключаются на другое направление, скатываясь в обсуждение пострадавшей от призванного, Морны. Правда, в основном парень жалеет, что не присутствовал при этом зрелище лично. От этой темы плавно переходим к тому, как это будет преподнесено аристократии, а Тонфой и Мэно заключают пари, споря на ящик вина о том, какое количество газет попробуют затронуть ситуацию с принцессой в своём следующем выпуске.
За разговорами, постепенно приканчиваем обе бутылки хирса и отправляемся в общежитие. На этот раз, уверенно направляюсь в комнату виконтессы. Как только закрывается дверь, чувствую как тонкие пальцы принимаются расстёгивать на мне одежду. Спустя несколько мгновений мы уже опускаемся на постель.
  
Глава XXIV
 
Пробуждение выходит хоть и приятным, но весьма болезненным. Во-первых, Айрин отлежала мне руку так, что я её совсем не чувствую. А во-вторых, похмелье долбит по голове ударами сотен молотков. Пока разбираюсь с первой проблемой, бужу девушку и та выскользнув из под одеяла, снова намешивает свою «молочную смесь». Опустошив свою порцию, исчезает в ванной, сверкая обнажёнными ягодицами. Дотянувшись до второго стакана, выпиваю «лекарство» и снова опускаю голову на подушку, приходя в себя.
Стук в дверь заставляет поморщиться от головной боли. Машинально, едва не спрашиваю, кто там, но вовремя понимаю, что это может быть и Виолла. А если снаружи Джойл или Канс — они сами подадут голос. Спустя пару секунд, в дверь стучат снова, после чего слышится лязг ключа в замочной скважине. Дотянуться до оружия я уже не успеваю, но зато получается создать в воздухе парализующую цепь, которую я вчера опробовал на Свезальде. Вот Айрин, которая появляется на пороге ванной — вооружена. Уходила она точно без револьвера, значит держит один из них где-то в ванной.
Распахнувшая дверь Виолла чуть дёргается увидев висящую в воздухе цепь, а потом скользит глазами по фигуре девушки в лёгком халате, которая держит её на прицеле.
— Минус двадцать баллов каждому! Хотите спать вместе — получите разрешение проректора. Это общежитие университета, а не бордель!
Когда развернувшись, уходит, не могу сдержать усмешку. Видимо с тем студентом, которого она пыталась зажать в углу, всё сложилось не очень удачно. Откуда вообще такая одержимость молодыми парнями, учитывая её возраст? Или в данном случае, это было проявление ненависти к более молодым девушкам?
Заперев дверь, Айрин с непонимающим лицом поворачивается ко мне.
— Если она так хочет бегать за студентами, то почему не возьмёт себе новое тело? Как у Омрии. Той тоже наверное лет за сто, но половина парней курса с радостью запрыгнут к ней в койку.