Пекло (СИ)

Обычно ему было все равно на нытье, крики, вопли, да хоть кровью пусть захлебываются – его это не волновало, а тут слезы и причитания какой-то патрульной выводили его из себя. К счастью, она его поняла правильно, закусила губу, зажмурилась и больше ничего говорить не стала.
Она решила, что еще одного уж как-нибудь потерпит. Да и ей действительно не было больно, только мерзко, гадко и грязно. Она просто хотела, чтобы все скорей закончилось, а потом она уже непременно придумает, как тут выжить; но этот мерзкий гад с дикой бандитской рожей вместо члена снова запихнул в нее пальцы. От этого из нее полилась чужая сперма. От нее стало совсем мерзко, но жаловаться Карин не стала, понимая, что бесполезно, только тихо всхлипнула, а потом перестала дышать. В нее медленно стал входить еще один член, последний, но такой толстый, что она ощущала, как он медленно заполняет ее. Стон она удержать не смогла, а он замер, в ней, потом обнял двумя руками, сжал ее грудь, слишком маленькую для его огромных лап и начал медленно двигаться, заставляя ее все же постанывать.
Она была мокрой, распахнутой и все же плотной, сжимающейся, горячей. От смазки уже почти ничего не осталось. Она разве что едва ощутимо пощипывала кожу на воздухе, когда он из нее выходил и обжигала, когда входил вновь.
– Все могло быть много хуже, – сказал он ей. – Просто знай, что тут обращаются с другими совсем не так, как с тобой.
Он набирал темп, сжимал ее грудь, а она ненавидела себя за внезапно нарастающие в теле ощущения. Бесконечное прерывистое возбуждение, смешанное с холодком какой-то смазки, вдруг стало превращаться в удовольствие. Чтобы оправдать его, она пыталась вспомнить свой последний раз с Бергом, как раз утром этого дня на палубе крейсера. Он поставил ее на колени на ее же кресле штурмана, обнял сзади, сжал ее грудь и вошел. Это был быстрый секс, похожий на наспех приготовленный завтрак, но он ей нравился, потому что это был ее Берг, а этот был другим. Тягучий, медленный, с сопением у самого уха, с руками, не способными приласкать ее грудь, но все равно дразнящими ее своими шрамами и мозолями, с толстым членом, от которого уже и без того возбужденное тело требовало еще больше.
– Господи, хватит, – все же вырвалось из ее губ вместе со стоном.
– Не поминай бога в логове Демонов, – с усмешкой ответил Шеф и внезапно заметно ускорился, навалился на нее, почти вминая в пол.
Она закричала, выгнулась, дернула руками так, что цепи зазвенели и вдруг поняла, что содрогается от удовольствия, захлебываясь слезами, а внутри все вновь заполнилось чужой спермой.
На ее плечи капала кровь с окончательно промокшей повязки, а Шеф смотрел на нее и думал, что эту девку лучше было убить, потому что ему уже прямо сейчас хочется вставить ей вновь, а он даже не вышел.
Мысленно выругавшись, он резко отстранился и спешно вышел, чтобы хоть немного успокоиться. Сейчас ему не помешала бы холодная вода, в которую можно окунутся с головой, но где ж такую взять в пустыне?
  
Глава 5
 
Карин с большим трудом уползла обратно в угол, дрожа всем телом. Она почти смогла забыться, ничего не испытывать, а теперь боялась собственного удовольствия, короткого как мираж, но горького.
Стоило ей сесть, и голова сразу заболела. Слезы смыли большую часть крови с ее глаз, но как оставаться такой – грязной, измятой и брошенной – она не знала. Узел на ее куртке развязался, и она смогла опустить руки и накрыться курткой с головой, словно так можно было исчезнуть. Только побыть в одиночестве ей не дали. Дверь скоро снова скрипнула, и послышались шаги.
Карин вся сжалась, затаила дыхание, особенно услышав лязг металла, а потом выдохнула, когда кто-то потянул куртку, чтобы взглянуть на нее. Она шмыгнула носом, но все же посмотрела Шефу в глаза. Ей прежде казалось, что на его лице эмоций просто не бывает, а теперь почудилась тревога. Она даже удивилась и тут же отогнала эту мысль.
«Он – зло и не смей думать иначе!» – приказала она себе, и видимо это отразилось на ее лице, потому что мужчина внезапно улыбнулся.
– Когда-то мне сказали, что ненависть – неплохая причина, чтобы жить и это было правдой, – сказал он. – Ненавидеть того, кто в клане главный, – видимо, традиция: все с этого начинают; но, надеюсь, это не помешает тебе принимать разумные практичные решения.
Карин с ужасом уставилась на него. Ей показалось, что он прочел все ее мысли и эмоции, а теперь со смехом сказал, что они глупы, пусты и нелепы.
– Если ты пообещаешь хорошо себя вести, я освобожу из цепей одну руку, и ты сможешь сама привести себя в порядок. Вторую руку пока не освобожу, но если будешь разумно себя вести, то сможешь свободно передвигаться по лагерю.
– Да я сбегу от вас, – рыкнула Карин.
– Так почти все говорят, – пожал плечами Шеф, – но об этом потом. Сейчас ты будешь мыться и одеваться.
Он кивнул на какие-то тряпки, сложенные у жестяного ведра, а Карин, посмотрев на них, только поморщилась.
– Я могу назначить дежурство по твоему мытью, но не уверен, что оно не закончится для тебя очередным сексом.
– Это шантаж, – прорычала Карин, заглянув ему в глаза.
– Это выбор, – ответил он, пожимая плечами. – Просто я знаю все возможные исходы. Так что? Снимать цепь?
Карин стиснула зубы, но все же кивнула, понимая, что предпочтет все что угодно чужим прикосновениям. Согласилась и тут же подумала, что сейчас он ее наверняка обманет, посмеется и позовет своих парней, потому что здесь нет нормальных людей – только страшные преступники, озверевшие еще больше, оставшись наедине с такими же ненормальными.
Только Шеф просто снял с шеи ключ и открыл широкие браслеты на ее руках, оба и велел:
– Сними куртку – тебе в ней будет жарко, и сама реши, на какой руке пока останется цепь.
Карин даже не поверила на миг, что оказалась совершенно свободна и от неожиданности растерялась, отползла от мужчины и прижала руки к груди, забыв про куртку и мытье.
– Слушай, я не буду с тобой возиться, – тут же вздохнул Шеф. – Будешь слушаться – будешь иметь больше свободы, нет – так я могу и разозлиться.
Только злым он при этом не выглядел, скорее просто усталым, будто происходящее ему уже надоело, потому Карин все же решилась попросить:
– Можно я пока без них, я тут в углу посижу, переоденусь, оботрусь. Даже с пола вставать не буду.
Шеф прищурился, подумал, а потом кивнул.
– Ладно, будь по-твоему, но тогда я останусь здесь.
Он просто швырнул цепь на пол, даже не поморщился от того, как она зловеще звякнула, вытащил на середину комнаты деревянный ящик и сел на него, широко расставив ноги.
Карин тут же испуганно сглотнула, уставившись на его пах, где под грубой тканью виднелся толстый тяж, в значении которого сомневаться не приходилось. Опомнившись, Карин посмотрела на его грудь и не удержала злорадный смешок. Кто-то успел его перевязать, но, судя по грязным кровавым разводам, это были те же тряпки, что пропитались кровью, да и повязку снова сделали так, что она скоро начнет сбиваться на плече и тревожить рану.
«Так ему и надо», – думала Карин, подползая к ведру, а заглянув в него, морщилась. Вода в нем была мутной, коричнево-зеленой, будто ржавой.
– Другой нет, – сразу сказал Шеф, видимо, понимая ее мысли. – Смирись.
Она посмотрела на него зло, оскалилась, а потом поняла, почему в итоге от мужских рук на ней осталось столько грязи. Песок, сажа и вот эта ржавая крошка видимо действительно были их постоянной участью.
Стиснув зубы, она взяла тряпку и тут же поморщилась от неприятного запаха пота и какой-то плесени. От него ее тошнота еще больше усилилась. Карин бросила ее обратно и отползла, закрывая рот рукой.
– Тебе придется привыкнуть, – спокойно сказал Шеф, – с тех пор как сломался насос…
Он не договорил, вспомнив ее слова. Он вдруг остро ощутил, что его кровь явно не мозги питает, если он только сейчас об этом подумал.
– Что ты там говорила о починке? А ну напомни мне.