Преступление без смысла (СИ)
Он понял, что сфер тут много — вдалеке висел ещё шар, а за ним ещё… Они были разного размера, от маленьких до огромных. У стен стояли ангары, и в них горел свет; Глебу показалось, что внутри кто-то есть.
Дея поняла, куда он смотрит:
— Там персонал, контролирующий плотность камер.
— Обычная стена для спиритуса не преграда, — сказала Эльза Викторовна. — Они проходят сквозь дерево, металл, пластмассы… Любой материал, известный человеку. Нам остаётся использовать акванит — полимер, созданный с помощью магии воды, — но чтобы он не терял плотность, нужны особый световой и температурный режимы.
— Темень и холодрыга, — перевёл Монгол.
— Именно. Так что здесь идеальные условия для содержания духов, успевших навредить людям.
Тут до Глеба дошёл скрытый смысл этих слов:
— И один из них станет моим фамильяром?!
— Не все же они кровожадные… — заметил Монгол. — Встречаются и безобидные, попавшиеся на мелких правонарушениях…
Глеб прищурился:
— На мелких — это на каких?
— Ну… — Монгол замялся, — кислотой поплюются, огнём подышат… Не на людей, а так — чтобы кого-нибудь попугать. Если повезёт, мы сегодня таких встретим.
Глеб сглотнул; похоже, везение они с Монголом понимали по-разному…
Они миновали ещё две сферы. Возле третьей Эльза Викторовна остановилась.
— Возможно, этот вам подойдёт: один из духов полей, был арестован за то, что пугал дачников своими криками. Законодержцы его предупреждали, но без толку… Пришлось взять под стражу.
Глеб с сомнением смотрел на сферу: та висела на уровне его глаз и была с футбольный мяч. Разве от такого маленького фамильяра может быть толк?..
Туман в шаре рассеялся, и к стенке подошёл человечек в одежде из трав. Зевнув, он спросил:
— Ты кто?
— Я Глеб, — честно сказал Глеб. — А ты?
— Я тот, кто я есть… — туманно изрёк человечек. — Невесомая частичка в бескрайнем океане Вселенной…
Он мечтательно улыбнулся. Глеб посмотрел на Дею, но та лишь пожала плечами.
— Я жил на поляне среди грибов… — сообщил спиритус. — Грибы были такими вкусными!.. Благодаря им всё вокруг становилось ярче, и у меня вырастали крылья!.. — он раскинул руки и закружился.
— Даже спрашивать боюсь, о каких грибах идёт речь, — Дея покосилась на Глеба. — Думаю, в качестве фамильяра он не подходит.
Глеб судорожно закивал.
— И что с ним будет? — спросил мальчик, когда их повели дальше.
— Да ничего, — Эльза Викторовна пожала плечами. — Он никому не навредил, так что подержим неделю и отпустим. Хотя вряд ли это поможет — наверняка возьмётся за старое.
Следующий шар был большим.
— А как насчёт этого? — спросила Эльза Викторовна. — Здесь заключён упырь.
Глеб решил, что ослышался:
— Кто?!
Дея терпеливо объяснила:
— Упырь — совершенно обычный спиритус: это люди придумали страшилки про оживших мертвецов. На самом деле упыри не хуже других духов, просто выглядят жутко и любят появляться на кладбище… Хобби у них такое.
Глеб таращился на сферу. К её стенке подошёл упырь: склизкая кожа, вместо одежды — лохмотья, глаза как два яйца — белёсые и выпуклые. Голова была лысой, щёки впалыми, а зубы острыми, как и ногти на костлявых пальцах.
Упырь повертел головой и вдруг жалобно спросил:
— Вы ищите фамильяра?
Дея с Монголом переглянулись.
— Всё верно, — Эльза Викторовна кивнула на Глеба, — мальчику нужен фамильяр.
— Я готов! — вызвался упырь. — Я буду очень хорошим фамильяром… Правда-правда!
— Простите, а за что вас арестовали? — отважился спросить Глеб.
Упырь негодующе взмахнул кулаком:
— Да не за что повязали — по беспределу статью шьют!
— А всё-таки? — подозрительно спросила Дея.
Упырь понурился, и за него ответила Эльза Викторовна:
— Затевал драки с другими спиритусами в публичных местах, и все решали, что там завёлся полтергейст. Последние три потасовки устроил в Москве: одну на Старом Арбате, две в Нескучном саду.
— Зато там теперь не скучно… — ввернул Монгол.
— Мотивировал он это тем, что другие духи раздражали его своим присутствием.
— Да, раздражали! — упырь топнул ногой. — Вы посмотрите, что творится: в бассейнах русалки, в парках лешие, а нам, простым упырям, уже и податься некуда… Понаехали тут!
— Идём дальше… — обречённо проронила Дея.
За следующий час они увидели столько спиритусов, что у Глеба зарябило в глазах. Была тут и рысь с головой женщины, и дух леса, весь покрытый травой, и даже печально знакомый Глебу волколак.
Но ни один из них по той или иной причине не мог стать фамильяром.
Наконец Эльза Викторовна остановилась у небольшой камеры, висевшей напротив стены. Внутри расхаживал кот — чёрный, с белой манишкой. Увидев их, кот зевнул и сообщил:
— Как я понимаю, меня наконец решили освободить: что ж, готов выслушать извинения!
— И не мечтай, Баюн, — бросила Эльза Викторовна. — Освобождать тебя никто не станет… Ну разве что на определённых условиях.
Дея удивилась:
— Это тот, о ком я думаю — тот самый Баюн?
— Что значит «тот самый»?! — воскликнул кот. — Вы меня что, не узнали? Меня, у кого великие маги брали автограф?!
— Это действительно кот Баюн, — кивнула Эльза Викторовна. — Спиритусов, подобных ему, нет, но он так часто появлялся в неволшебке, что стал мифическим персонажем.
— И заработал дурную славу, — добавила Дея.
— Что значит «дурную»?! — шерсть кота вздыбилась. — Я обладаю волшебным голосом и незаурядным талантом! Это вы, люди, придумали, что я заговариваю путников на дороге, да ещё назвали меня людоедом… Подумать только: я — людоед!.. Да я в жизни не ел ничего, кроме мышей — и, между прочим, прекрасно готовлю их в маринаде! А ещё вы придумали, что я живу в каком-то мёртвом лесу… Как я могу жить в лесу, если нуждаюсь в слушателях? В лесу мои произведения не оценят!
— Этому спиритусу всё время хочется, чтобы кто-то слушал его стихи, — пояснила Эльза Викторовна. — Неделю назад он заявился в Пушкинский музей: разумеется, все решили, что это обычный кот… Вокруг собралась толпа. И когда зрителей набралось достаточно, он стал читать свою поэму. Прежде, чем прибыли законодержцы, трёх человек увезли на скорой. Всем, кто был в музее, пришлось менять память.
— И в итоге они забыли моё творение! — негодовал Баюн. — Это бесчеловечно!
— А пугать людей человечно?
— Я никого не пугал! — кот вскинул голову. — Просто устроил вечер поэзии… Кстати, о моём творчестве: только что я сочинил четверостишье — вампир объясняется в любви юной даме… Вот, послушайте:
Твои ласки, что хмель, пьянят,
Твои очи достойны мистерии.
Безнадёжно пленила мой взгляд
Твоя жилка на сонной артерии!
Эльза Викторовна покачала головой. Поняв, что его не похвалят, спиритус обратился к Глебу:
— Ну как?
— Эээ… неплохо… — оценил Глеб.
— Правда? — оживился кот. — Тогда вот ещё — начало истории о поваре-людоеде, состряпавшем блюдо из аристократа:
Бесследно исчез герцог Рости,
Не пришёл на свой званый обед.
И напрасно дивились гости,
Из чего этот чудный паштет…
Дух замолчал, выжидательно глядя на присутствующих.
— По-моему, он ждёт аплодисментов, — заметил Глеб.
— Не дождётся, — Эльза Викторовна шагнула к сфере. — Хватит стихов. Ты ведь знаешь, зачем мы здесь?
Дух посерьёзнел, насколько это возможно для кота:
— Кому-то из вас нужен фамильяр… Думаю, мальчишке.
— Правильно думаешь.
Кот вновь вскинул морду:
— На меня не надейтесь: ещё чего — служить человеку!.. Я не телохранитель и не лакей — я поэт!
— И много ли зрителей здесь наслаждаются твоим творчеством? — осведомилась Эльза Викторовна. — Что-то не видно толпы поклонников.
Дух сразу погрустнел. Довольная эффектом, Эльза Викторовна продолжила: