Империя, не ведавшая поражений

— Тэйн?
Грохот молота прервался.
— Стебан? Так рано?
— Уже почти темно.
— Похоже, я потерял счет времени. — Он посмотрел на свою работу, которая почти подошла к концу, пока он был занят собственными мыслями. — Что случилось?
— Ты научишь меня быть солдатом?
Тэйн вонзил щипцы в кучу углей, словно в ней находилось сердце врага.
— Вряд ли. Твоя мать…
— Ей все равно. Она все время говорит мне, чтобы я чему-нибудь научился.
— Она вовсе не имеет в виду, чтобы ты стал солдатом. Она имеет в виду уроки твоего отца.
— Тэйн, учиться писать и считать скучно. И что хорошего принесло это умение моему папе? Все равно он учит меня только потому, что его заставляет мама.
«В каком мире живет Рула и что на самом деле под маской ее лица?» — подумал Тэйн.
Вряд ли это был счастливый мир. В нем умерло слишком много надежд. Время не пощадило ее. Она превратилась в автомат, проживающий каждый день с наименьшими хлопотами.
— Скучно, но важно. Что толку от солдата, который не умеет читать или писать? Все, что он может — держать копье.
— А ты умеешь читать?
— На шести языках. Каждый солдат в моей армии учит не меньше двух. Стать солдатом в моей стране — примерно как стать жрецом в твоей, Стебан.
«Рула, — подумал он. — Почему я считаю тебя единственной в своем роде, когда ты всего лишь одна из миллиона одинаковых сестер, разбросанных по феодальному западу?» Весь субконтинент был распростерт под пятой угнетения и отчаяния, тягостного постоянства и неизменности, словно высохший лес, который могла воспламенить малейшая искра, брошенная несущим надежду мессией.
— Подготовка солдата заключается не просто в том, чтобы научить его обращаться с мечом, Стебан. Я могу обучить тебя фехтовать, но мастером ты никогда не станешь. И точно так же не научишься дисциплине, образу мыслей и жизни, которые нужны, чтобы…
— Собираешься болтать всю ночь, малыш? Заводи овец в загоны.
Тома прислонился к дверному косяку с кувшином пива в руке. Тэйн ощущал нараставший внутри него гнев, столь же непредсказуемый, как летняя гроза.
— Займись овцами, Стебан. Потом помогу их напоить.
Он прибрался в кузнице, затем привел себя в порядок, а потом носил воду, пока Рула не позвала их ужинать.
Напряженная атмосфера висела над столом, словно густой туман над зловонным болотом, и средоточием ее был Тэйн. Рула хотела, чтобы он сдерживал Тому. Тома хотел, чтобы Тэйн его поддержал. А Стебан хотел получить магический доступ в волшебный мир, который его дядя создал из самой кровавой, самой бездарной и самой бессмысленной войны недавних времен. Тэйн ел молча.
— Я почти закончил втулки и подшипники для вала, — наконец сказал он. — Завтра можем начать строить башню.
Тома что-то проворчал.
Тэйн пожал плечами. На настроение Томы невозможно было повлиять.
Он бросил взгляд на Рулу, в глазах которой все так же читалась немая просьба. Поднявшись, он взял кувшин с пивом, сломал печать и отхлебнул.
— За мельницу, — он передал пиво Томе. — Стебан, пойдем принесем оставшуюся воду.
За время ужина поднялся легкий ветерок. Приятный и влажный, он предвещал дождь. В сторону гор по небу быстро ползли тучи, заслоняя звезды. Возможно, подумал Тэйн, погода обеспечит Руле то, чего не мог обеспечить он.
— Мама с папой злятся друг на друга, да?
— Похоже на то.
— Из-за Коску?
— Да, — путь от источника словно стал длиннее.
— Папа боится. Кайдаровцев, — разочарованно проговорил Стебан.
— Полагаю, на то есть причины.
Тэйн не встретил ни одного из наемников барона. Не встретил он и никого из соседей. Никто не приходил, и сам он не наносил никому визитов во время своих вылазок.
— Солдатам никогда не страшно.
— Неправда, Стебан, — усмехнулся Тэйн. — Солдатам всегда страшно. Мы просто учимся преодолевать страх. Твоему папе не приходилось этому учиться, когда вы жили в городе, и теперь он пытается наверстать упущенное.
— Я бы показал этим кайдаровцам. Так же как и тому волку.
— Волк был только один, Стебан. Кайдаровцев много.
— Всего семеро. И Ведьма.
— Семеро? И Ведьма?
— Ну да. Торфин. Бодель. Гримнир. Олаг. Остальных не помню.
— А ведьма? Кто она?
Стебан ответил не сразу.
— Она велит им, что делать. Папа говорит, что с бароном было все в порядке, пока она не пришла в Башню.
— Вот как?
Еще один кусочек головоломки. Кто бы мог подумать, что этот спокойный зеленый край, столь малонаселенный, окажется столь пугающим и загадочным?
Тэйн попытался вытянуть из Стебана хоть что-то еще, но про барона мальчик не сказал больше ни слова.
— Думаешь, папа трус, Тэйн?
— Нет. Он пришел в Земстви. Нужна немалая смелость, чтобы бросить все лишь ради шанса на то, что где-то может оказаться лучшая жизнь.
Стебан остановился и уставился на него.
— Как ты? — сдавленно проговорил он.
— Да. Как я. Я долго об этом думал.
— О…
— Пожалуй, воды хватит. Давай вернемся в дом, — он посмотрел на небо.
— Собирается дождь, — сказал он, когда они пришли назад.
— Угу, — буркнул Тома. Он уже прикончил один кувшин и принялся за второй. Тэйн едва заметно улыбнулся. Ясно было, что Клекла никуда сегодня не пойдет. Повернувшись, он улыбнулся Руле.
— Может, тебе лучше лечь здесь? — улыбнулась она в ответ. — Хлев протекает.
— Все в порядке. Я вчера утром заделал крышу.
— Ты вообще когда-нибудь спишь?
— Старые привычки тяжело умирают. Ладно, овцы напоены, пойду спать.
— Тэйн?
Он остановился в дверях.
— Спасибо.
Он нырнул в ночь. На его щеки упали капли дождя. Усиливающийся ветер шумел листьями в роще.
Совершив Солдатский ритуал, он лег на соломенный тюфяк, который соорудил для себя. Но сон не шел.
VIII
Конь вздрагивал под ним, пока они спускались с холма, и вовсе не из-за ветра или холодного дождя. Животное чувствовало тревогу и неуверенность всадника.
Тэйн направил коня в поросший кустами овраг, спешился и велел ждать. Пройдя пятьдесят ярдов вниз по склону, он сел, прислонившись к большому валуну, и застыл неподвижно, словно составив с камнем единое целое.
На первый взгляд хозяйство Коску выглядело совершенно мирно. Всего лишь тихий деревенский дом, погруженный в сон посреди ночи.
Но Тэйн чувствовал, что там не спят. Кто-то наблюдал за происходящим в ночи. Он почти чувствовал их страх и решимость.
Кайдаровцы появились час спустя. Их было трое, с факелами. Их не волновало, увидит их кто-нибудь или нет. Они спустились с холма позади Тэйна и прошли в пятидесяти ярдах от него. Никто его не заметил.
В рослом всаднике в рогатом шлеме на пестрой лошади Тэйн узнал Торфина, которого уже видел раньше. Второй был намного крупнее первого. Между ними ехала стройная невысокая женщина в черном.
Ведьма. Тэйн понял это еще до того, как она появилась в поле его зрения, за несколько минут почувствовав ее неприкрытую, необузданную силу. Теперь же он ощущал страх, который испытывали ее спутники.
И страх этот был вполне обоснован. Она чем-то походила на необученного слона, не осознающего собственной мощи. Способная злоупотребить Силой, она была намного опаснее для себя самой, чем для любого, кому она угрожала.
Тэйн не сомневался, что ее власть над бароном и его людьми держится в первую очередь на страхе. Она могла капризничать, дуться и делать больно, словно избалованный ребенок…
Она действительно была очень молода. Тэйну вообще казалось, что она еще девочка.
Мужчина в рогатом шлеме спешился и постучал в дверь Коску рукоятью кинжала.
— Коску, открывай — именем барона Кайдара.
— Иди к черту.
Тэйн едва не рассмеялся.
Ответ, почти спокойный, прозвучал из уст человека, не ведавшего страха. Кайдаровец тоже это почувствовал и, похоже, разозлился, что также позабавило Тэйна.
— Коску, с тебя причитается штраф в три овцы, три козы и пять гусей за подстрекательство к мятежу. Мы пришли их забрать.