Братство тёрна. Помощница профессора (СИ)

Пак же вовсе не заметил внешность Фредерики, не сделал ей ни одного комплимента и не ценил заботу.
- Каша жидкая, - угрюмо размазал он сероватую массу по тарелке.
- Ешь давай! Можно подумать, в твоей общине завтракают иначе.
- Угу. у нас каша рассыпается, а сверху всегда лежит мед или варенье и кусочек масла. А еще матушка обязательно настрогает окорок и обжарит пару колбас, вдруг сладкого кому не хочется. И чай на травах заварит. Свежий, чтобы летом пах. А к тому времени подоспеет хлеб из печи...
Живот скрутило в тугой узел, а привычная каша показалась особенно отвратной. Готовить Фредерика так и не научилась: любой дешевый обед из университетской столовой был на вкус лучше ее стряпни. А этого болвана послушать, так он питается точно в ресторане: колбасы, масло, свежий хлеб.
- Ну вызови свою матушку, пусть приготовит сыночку правильный завтрак, раз уж она тебя так любит, - Фредди сама не заметила, что почти прошипела эти слова. Но Пак не обиделся, наверняка слишком туп для этого.
- Так я и сам могу. А матушка готовит не только на меня, на всю нашу ячейку, когда ее очередь подходит. Это же удобно: один раз в неделю по кухне дежуришь, в остальные дни тебя кормят. Правда, матушка говорит, что насовсем бы в поварах осталась, но так нельзя. Надо выкупать землю и другие капиталы ячейки, тогда можешь устанавливать свои порядки, вот вернусь домой…
- Просто жуй свою кашу, дорогой кузен Паскаль! Был договор о горячей пище и помощи, а не о бесконечной болтовне о твоей общине.
Он вяло размазал кашу по тарелке, набрал полную ложку и чуть наклонил. Белая масса текла быстро, комковатой струйкой, отвратительной даже на вид. Все же в тарелке она выглядела куда как лучше. Терринский фарфор любую пищу делает лучше, он просто не создан для блюд, которые выходили у Фредерики.
- Я просто не додумался уточнить, что пища должна быть горячей и съедобной, - скривился Пак.
- Ну хватит! - Фредерика отбросила приборы и встала. - Я не нанималась тебе в кухарки! Хочешь другую кашу - иди и свари! будет горячая и съедобная еда.
Пак внезапно серьезно кивнул, затем тоже встал и отправился на кухню. Там усадил Фредерику перебирать крупу, а сам уселся начищать кастрюлю. Будто от блеска ее стенок зависит вкус блюда. Он долго промывал зерна, вымерял количество воды и жар кухонной печи, а после по минутам само время готовки. Крышку открыл в самом конце, разложил по двум тарелкам горки рассыпчатой и ароматной каши, затем попросту слегка присушил на сковороде хлеб с пряностями и сел есть прямо на кухне, жмурясь от удовольствия. Фредерика же подковырнула массу ложкой, со злость. отметила, что этот земпри точно знает толк в готовке, и съела ровно столько, чтобы немного утолить голод и намекнуть на не самый лучший вкус блюда.
Пак не среагировал и на это, он вообще будто не замечал Фредди, а она же так увлеклась, что пропустила момент, когда замолчало радио, хотя планировала сбежать на работу еще до этого.
- Доброе утро, свогор!
Матушка вплыла в кухню в вышедшем из моды пышном платье и сразу же протянула Паку руку для поцелуя. Тот подскочил с места, склонился и расцеловал перчатку матушки так, как делали актеры в дешевых спектаклях про аристократию.
- Доброе утро, донна Агата! До этого считал Фредерику самой красивой женщиной Эбердинга, но как же ошибался! Будь я живописцем, на всех портретах изображал бы только вас!
Матушка сдержанно улыбнулась в ответ, но ее глаза блестели таким искренним восторгом и ликованием, что сразу понятно - паршивец сумел ее очаровать. Донна Алварес долгие годы считалась первой красавицей в столице, да и во всей империи Ньол, даже сейчас она выглядела в разы лучше многих сверстниц и не раз получала предложения снова выйти замуж. Но мог ли кто-то из женихов сравниться с самим его величеством или терпеливым и спокойным Виктором Алваресом?
- Бенита Алварес, - представилась матушка, - Агата и Фредерика - мои дочери. В молодости я часто позировала для картин, наверняка вы видели некоторые из них, но не знаете, что там изображена именно я.
- О! Не может быть! Я бы с удовольствием поглядел на них, люблю живопись.
И подставил матушке локоть, предлагая проследовать за ним.
- Не припомню вашего имени…, - она легко нахмурила брови. - Вы, должно быть, кавалер моей дочери.
- Это кузен Паскаль, с островов, - уточнила Фредерика.
- О! - матушка обернулась и вгляделась в Пака с удвоенным интересом. - Вы раньше не баловали нас визитами.
- Подзаработал немного и приехала в город тратить деньги. Хотел, признаться, снять номер в гостинице, но встретил Фредерику и вот я здесь! Всегда рад общению с родней.
- Нужно скорее отметить столь радостное событие! - матушка повернулась и строго произнесла: - Фредерика, доставай наше лучшее вино!
Лучшее, оно же единственное, уже попахивало кислотой и уныло плескалось на самом дне бутыли, угощать таким даже противного Пака - преступление против дома Алварес.
- Не стоит тратиться! Фредерика, - он засунул руку в карман и вытащил оттуда пару десятков галлов, - купи нам игристого! А еще легких закусок, как любит донна Бенита!
- Право слово, не стоило! Сейчас же утро, не время для игристого. - притворно засмущалась матушка.
- Один бокал, только чтобы кровь бурлила! Фредерика, поспеши!
- Мне нужно идти на работу, лавка за углом, дорогой кузен и сам сходит.
Собственный голос казался шипением рассерженной гусыни, а уж слова! Разве так говорят доньи? Разве они так думают? Должны ли они варить каши и ходить на работу?
Фредерика от души хлопнула дверью, после пошла собираться на работу. Из-за Пака и его каши и так опаздывала, но пропустить нормальный завтрак, а после этого работать целый день на голодный желудок - полнейшая глупость. Тем более на время каникул закрывалась университетская столовая, а искать дешевый перекус в самом сердце Первой линии придется долго.
Пак догнал ее возле самого выхода, помог надеть пальто и прошептал на ухо:
- Мне нужны документы на новое имя, все расходы оплачу. И что мне делать целый день с твоей матушкой?
- Общаться! Ты, как погляжу, на диво быстро нашел с ней общий язык, - Фредди поправила шляпку, повертелась напротив тусклого зеркала и чуть прикусила губы, чтобы набрались сочностью. Пак по-прежнему не обращал на ее внешность никакого внимания, только хмурился сильнее от каждого слова.
- Выучил уже, как общаться с городскими: сразу взмахнуть деньгами, а после отвесить комплиментов поцвестистее, чтобы не подумали, будто галлы - плата за услуги, а не приятный подарок.
- Ах ты…, - Фредди чуть было не отвесила ему новую оплеуху, но внезапно осеклась. Этот подлец прав: они партнеры, если не сказать сообщники, такие отношения не предполагают сантиментов. А как ни крути, пока что она выполняет свои обязанности не лучшим образом. Одежда оказалась чуть маловата Паку, отчего теперь вдвое сильней подчеркивала его массивную фигуру, еду он приготовил сам, а день наедине с матушкой в ветхом доме сложно подогнать под определение “помоги спрятаться”.
- Вернусь к шести, - Фредерика через силу улыбнулась, - если соберешься в лавку за шампанским - не свети сильно лицо. Хотя с этой стрижкой на земпри и не походишь.
Пак кивнул ей очень серьезно и открыл дверь, выпуская наружу. Интересно, этот долдон вообще улыбается? При ней он сделал это один раз, в ванной, когда болтал о красивых глазах, и тогда выглядел очень милым. А сейчас… сейчас пугал своей непредсказуемостью и холодностью. И выглядел настоящим красавчиком с новой стрижкой и одеждой.
  
* 16 * (Фредерика)
 
На работу Фредерика все же немного опоздала, поэтому на ходу набросила синий халат, схватила первую попавшуюся кипу плакатов и разложила их на столе. Плотные и большие листы за год изнашивались, многие нужно подклеить или подкрасить, другие же - попросту выбросить, так что работы хватит до обеда.
Медина, кажется, уже был на рабочем месте. Его черное пальто и шляпа висели на вешалке, рядом стоял портфель. Но привычного громкого голоса слышно не было. Фредди старалась вести себя тихо, вдруг профессор не заметит времени ее прихода? Все же учебный год закончился, можно немного расслабиться и даже вздремнуть на рабочем месте. Но стоило подойти чуть ближе к полке с книгами, как Фредерика услышала тихий разговор в кабинете профессора.