Братство тёрна. Помощница профессора (СИ)
В коридоре Фредерика растолкала студентов, затем спряталась за пыльной портьерой, чтобы оттуда наблюдать за дверью. Медина выскочил спустя минуту, злой и раскрасневшийся, накричал на студентов, и удалился. Фредерика же поправила платье, вытерла сухие глаза, подколола шпилькой выпавший локон и вернулась в аудиторию вслед за какими-то девушками.
Там спокойно прошла к своему столу и взяла зачётку. На нужной странице нашлось всего-то "удовлетворительно" и размашистая подпись Медины. И это вся хваленая дворянская честь! Такой поцелуй был минимум на "хорошо", а если вспомнить, как пальцы профессора впивались в лиф Фредди - и вовсе "отлично".
Но стояло "удовлетворительно", и этого не изменить. Нужно было срочно найти денег для оплаты кредита или другой способ остаться в столице.
Девчонки-одногруппницы болтали, будто на Второй линии есть некий инспектор Морено, который может с этим помочь. По утрам он нашагивает в парке прописанные доктором полчаса, тогда-то с ним и можно встретиться для приватной беседы.
Фредди несколько дней боролась с собой и не решалась идти к инспектору. Что он может предложить? Поддельное приглашение на работу, которое позволит немного протянуть время? Такую же фальшивую справку о неизлечимой болезни Фредерики, из-за которой нельзя покидать столицу? Трудоустроит в полицию? А что попросит взамен? Будь у Фредди достаточно денег, ей бы не понадобился инспектор для решения проблем.
Или это будет другая работа? Не совсем законная? Такая, после которой можно потерять не только честь, но и жизнь? Но о Морено говорили многие и только расхваливали его таланты. Современной девушке никак не устроиться в жизни без помощи такого мужчины, болтала Эмбер, которая то покупала эконом-обеды вместе с Фредди, а то вдруг в одночасье погасила свой кредит и сняла квартиру без соседок с видом на центральную площадь. Фредерика не была совсем глупышкой и понимала, как одногруппница могла так резко изменить свою жизнь, но вряд ли инспектор полиции принуждает кого-то торговать телом, наверняка у него припасены и другие варианты. Но и они пугали, поэтому Фредди тянула время.
Нет ничего страшного в жизни провинциалов, тем более когда сохраняешь статус свободного горожанина, но матушка как назло слегла с весенним радикулитом, стонала особенно громко и во всю планировала осеннюю поездку на курорт. Которую оплатит будущий зять, ведь всем известно, что после окончания академии приличные девицы выходят на работу на весьма короткий срок и только затем, чтобы найти мужа. А красавица-Фредерика наверняка отхватит себе самого завидного жениха Эбердинга.
И она пыталась, честно, даже флиртовала с несколькими студентами из обеспеченных семей. Те охотно отвечали, но предложение делать не спешили: в изменившемся полуголодном мире никто не хотел распылять капиталы на содержание нищих невест, каждый богатей искал себе равного по состоянию. Удел Фредди - пожилые вдовцы, зачастую имевшие толпу наследников и родни. Впрочем, охота на них тоже требовала некоторых вложений, в одежду, к примеру.
Замкнутый круг, который разорвется с ее отбытием в провинцию, а в деканате уже делали об этом однозначные намеки и предлагали места на выбор. Далекий север, более близкий, но менее цивилизованный юг, где до сих пор могли забить камнями женщину, которая вышла на улицу без мужчины, и окрестности Эбердинга, но на четверть ставки.
От тягостных мыслей Фредерика сама чуть не слегла с мигренью, ночью же ее разбудил кашель матушки. Хриплый, надсадный, очень нездоровый. В отличие от выдуманного радикулита, эта хворь была вполне настоящей. Сказались матушкины излюбленные променады в рассветные часы по набережной. Фредерике пришлось бежать за лекарем и платить тому остатками серебряного гарнитура. Цепь сложного плетения, кулон с рубинами и серьги. Отец привез все это с островов, когда Фредди было девять. Мечтал, что когда-нибудь изысканные украшения отойдут его внукам, а пришлось отдать их жадному лекарю с Первой линии, потому как матушка отказывалась лечиться у другого и переезжать из огромного, вечно сырого дома.
Негодяй пробыл у них минут семь, выписал лекарств на неподъемную сумму и, словно издеваясь, посоветовал матушке отдохнуть на островах.
Фредди еле сдержалась, чтобы не огреть его по голове кочергой. как можно быть таким болваном? Нет, как можно быть таким болваном и просить за это такие деньги? Врачи из обычной городской больницы лечили не хуже, но здорово проигрывали в престиже частным, многие из которых хвастались, что лечили самого императора. Не уточняли, что предыдущего, потому как микстуры и сборы назначали безнадежно устаревшие.
Только матушке этого не объяснить! Фредерика долго злилась, металась в постели, пыталась найти выход из сложившейся ситуации, но потом все же взяла себя в руки, выбрала самый неприметный комплект одежды и направилась в тот самый парк на границе с Второй линией. Погода выдалась скверная: все заволокло туманом и ощутимо тянуло сыростью от городских каналов. Гуляющих не было, только редкие работяги спешили через к своим фабрикам, чтобы успеть до тревожного, неприятного гудка. Фредди больше получаса наматывала круги рядом со статуей, пока не заметила мужчину, подошедшего под описания подруг.
Высокий, одутловатый, по возрасту значительно старше матушки. Но лицо вполне приятное, не злое. И он помогает с заработками? Но каким образом? Фредерика не обманывалась на этот счет, но за продажную любовь и подстрекательство к ней правительство карало жестоко, особенно - служивых людей. Вряд ли Морено решился бы на такое.
Фредерика смотрела, как инспектор проходит мимо, слышала, как его тяжелые сапоги мерно ухают по булыжникам, как тикают часы в кармане, нарочито громкие, чтобы доносить до всех окружающих весть о состоянии их владельца, почувствовала легкий запах спирта и трав, наверняка оставшийся после выпитого утром настоя - ощущала все это, но не могла сдвинуться с места и заговорить. Когда же инспектор удалился на пару шагов, Фредди набрала воздух и приготовилась четко произнести речь, но тут мужчина застыл, дернулся, как от удара, и повалился прямо в грязь, которая через неделю-две станет зеленым газоном.
В первое мгновение Фредерика решила, что инспектору просто стало плохо, подбежала ближе, но по его груди медленно сползала капля крови, такая четкая на белой рубашке. Кто-то невидимый убил инспектора прямо на глазах у Фредди и наверняка до сих пор оставался здесь. Она попятилась, зажимая пальцами рот, затем вернулась и посыпала место, где стояла раньше, крупицами сухих духов. Вещь редкая и дорогая, оставшаяся еще от бабушки, придавала телу приятный запах, а заодно сбивала со следу гончих. А Фредди не хотелось оказаться на каторге вместо теплого местечка учительницы в школе земпри. Ну надо же, как быстро изменились ее мечты и как мало оказалось нужно для счастья.
И, как очередной плевок от судьбы, в ладони у инспектора лежала серебряная монета. Та самая, из рук мертвеца, которую можно обменять на напиток счастья. Но Фредерика не смогла взять ее, это было бы чересчур, просто убежала прочь, пока убитого никто не заметил.
* 3 * (Фредерика и Хавьер)
Каблуки на ее ботинках уже давно расшатались и стоило побежать быстрее, как один надломился. Фредерика не удержала равновесия и полетела вперед, уже представив, как расшибет руки о мостовую. Но ее на лету подхватили и поставили на ноги.
- Куда же вы так спешите, Алварес? - профессор Медина все еще придерживал Фредди, не давая ей отступить назад. - К любовнику или от него?
- Искала работу, - отец учил ее не врать, тем более такой ответ не выглядел подозрительно. - Вы же знаете, у меня осталось буквально несколько дней, иначе нужно собирать вещи и переезжать, а матушка…
Волнение и пережитый страх накрыли Фредди с головой. Слезы потекли по щекам, дыхания не хватало, мелко тряслись руки.
Она в самом деле ходила на встречу с продажным полицейским.