Товарищ Резак (СИ)

После боёв потери были ужасающие. Мы потеряли почти половину людей, вся техника, так или иначе, была либо уничтожена, либо повреждена. Врагов добили почти всех. Уцелели только самые шустрые, которые побросав всё, побежали на свою базу, под защиту оборонительных комплексов. Раненых добивали, пленных внешников подвешивали за ноги, не забывая снять с них противогазы. Пленных муров завозили подальше в лес, где прикручивали к деревьям с помощью шуруповёртов.
Не смотря на все потери, наша группировка оказалась одной из самых богатых и вооружённых в этих местах. Надо немного скорректировать терминологию. Когда я говорю о уничтоженной технике, то имею ввиду выгоревший до основания танк с сорванной с погона башней или такой-же БТР. Это максимум. В большинстве случаев разрушения и того меньше, например, перевёрнутый фугасом БМП с сорванным мотором или танк с пробитой бронёй и уничтоженным внутри экипажем, внутренней механикой и электрикой. В нашем мире никому в голову не придёт его чинить, но это стикс. Это в нашем мире бронетехника, выгоревшая до основания, идет в утиль. Стикс нам не посылает только непосредственно боеприпасы и бронекорпуса. Каждый день сюда кидает тысячи бульдозеров, экскаваторов, тягочей, тракторов и колёсных кранов. Они выступят донорами для выгоревшей до основания брони. Таких повреждений, как разорванный ствол или разломанный на куски внутренним взрывом корпус были единицы, а всё остальное можно взять с гражданской техники. Траки, моторы, катки всё можно приспособить. Даже если ствол орудия побывал в пожаре, он возможно потеряет некие свойства, но останется вполне боеспособным, а все остальные детали легко сделать и на месте. В станках, металлах и инструментах недостатка нет. Для создания танка, в этом мире не хватает только непосредственно ствола и самого бронекорпуса.
Ко мне приходила большая делегация военно-начальников среди которых был и Корж. Он по праву занял пост главы штаба нашего посёлка и место в генеральном штабе объединения. После победы, к Свободе помимо нас примкнуло ещё несколько стабов стронгов. Мы теперь были силой и контролировали нешуточную территорию. Мой товарищ рад был меня видеть, хотя немного сожалел, что я поменял статус с его служебной собаки, которой он гордился, на человека в собачей шкуре.
Приходили и другие парни, которые были посвящены в тайну моего происхождения. Около моей койки толпилось куча народа. Они краснели и ржали в голос, когда я им рассказывал на какие ухищрения приходилось идти, чтобы обучить их моей системе распознавания. Самые красные морды были в части рассказа, когда я объяснял, что для их обучения использовал те-же методики, что и учил своих собак в том мире. Приводил примеры. Теперь они пересмотрели свои взгляды на происходившее. Я в захлёб рассказывал, расплёвывая слюни, как это тяжело учить уже взрослого щенка человека, и сколько надо терпения, пока он начнёт понимать команды, а бойцы ржали ещё больше, тыкая в друг друга пальцами. Смешно услышать, каким тупым ты выглядишь, с точки зрения собаки, и как мне приходилось их натаскивать на мои сигналы.
Вскоре, после выздоровления, мне нужно было уезжать. Мне поручили работу в центральном стабе Свободы. Перед отъездом я покрутился по окрестностям. Всё поле боя было покрыто корпусами разбитой техники. Её круглые сутки таскали тягачи к нам на стаб и сваливали как попало. Сюда же пригоняли гусеничную технику для последующей разборки. Выходить далеко было небезопасно. Своих погибших похоронили на перегружаемом кластере — кладбище, а трупы муров после мародёрки отволокли подальше. Вокруг поля боя выставили ограждения из колючей проволоки и бетонных блоков. Прикрученные в лесу муры и выброшенные трупы на некоторое время заняли большинство заражённых едой, но всё равно, десятки шустриков, ежечасно, прибывали на место, пропитанное кровью сотен погибших. Они лезли со всех дыр. Их отстреливали, а трупы выкидывали за ограждения, но постоянно множество тварей ухитрялось просочиться сквозь охрану, и с одуревшим видом бегало между разбитыми корпусами и скакало через воронки и траншеи. Милые бетонные домики чинили и красили после осады, жизнь входила в своё русло.
По прибытии на стаб Свободы, меня взяли в оборот и сразу окунули в гущу производственных проблем. Основу мощи свободовцев составляли патроны. Огромные ресурсы разного типа боеприпасов давали их борьбе со всем мировым злом, неплохой шанс на победу. Здесь никто не надеялся на ксеров, хотя и они были в наличие. Я оказался в огромном ангаре, где перезаряжали патроны. Руководила всем этим Азазелла. В соответствии с классической литературой я думал, что это парень, но немножко прислушавшись, понял, что вовсе нет. Женщина, помешанная, как и все здесь, на стволах, хорошо понимающая толк в оружии, устроила целое настоящее производство на территории наших союзников. Недалеко перегружался огромный, невероятного размера кластер и абсолютно пустой. Это был военный полигон.
Очень редко на полигон заносило взвод-другой парней с потёртыми автоматами и цинком патронов, или десятка два пузатых дядек в милицейской форме с табельными ПМ и парой сотен патронов на всех. Но это бонус, главным были гильзы. У наших братьев по оружию водилось несколько слабеньких ксеров, но их рук хватало чтобы сделать капсюль. Кроме того, капсюли можно было выменять или награбить из охотничьих магазинов, а дальше всё просто. На полигоне, целыми лопатами в вёдра грузили гильзы самых разных калибров от 5.45 до огромных 12.7, валявшийся здесь просто грудами. Десятки тысяч гильз покрывали толстым слоем всё пространство огневых точек. В капонирах валялись стреляные гильзы от орудий самых разных калибров и размеров. Вдоль расквашенных, изрытых траками дорог можно было собирать поддоны для танковых выстрелов и гильзы от тридцаток. Земля вокруг учебных мишеней на треть состояла из сердечников.
Моё сердце сжимало от ностальгии и предвкушения любимого дела. Я радостно бегал между раскрасневшихся от физической работы парней, грузивших лопатами в вёдра гильзы, и таскавших их в большой жбан в кузове грузовика. Совсем по-иному мой собачий нюх вдыхал любимые запахи. Я как будто знал историю этого места на полгода назад. Там несколько дней назад вели огонь из автоматов пара другая взводов солдат, а там стреляли из орудия, чисто для галочки, сделав пару выстрелов и долго после этого сидя на бруствере и со вкусом поедая ИРП. Тут проехало нечто, ведя шквальный огонь из скорострельных пушек, усыпая дорогу слоем гильз. Я сунул нос везде где мог. Очень удобно быть сенсом и иметь нос собаки. О приближении чужих или заражённых я знал за ранее, поэтому пока парни были заняты погрузкой я, виляя хвостом, бегал по окрестностям.
Следующие несколько дней мыли пули. Я серьёзно. Трактор, то срезая пласты почвы, то роя глубокие ямы, грузил грунт в нечто, похожее в устройство для золотодобычи. Мелкая почва отсеивалась, а разделённая по фракциям более крупная добыча отправлялась уже к бандам сортировщиков. Чего тут только не было. Полигон был матёрый, с богатой историей. Затем, из ручных моек высокого давления добыча промывалась и раскладывалась на просушку. Особо ценная протиралась от влаги руками, с помощью тряпок. Все трудились самоотверженно, и работа кипела.
Я половину времени таскался за Азазеллой, которая рассказывала о тонкостях работы и давала посмотреть, а для маскировки, при людях, и понюхать особо ценные образцы. Затем вместе с собранным сырьём перебирались в цеха. По-другому это не назвать. Просторный ангар, где стояло несколько машин разного назначения.
— Смотри Блохастый, так мы чистим высушенные гильзы, — и она показала на аппарат в виде большой бочки со сжатым воздухом и шариками похожими на стирательную резинку. — Мы тут гильзы до зеркального блеска начищаем, а затем продувка, а дальше по технологической цепочке.
В ангаре работали по сменам, в обязательном порядке отрабатывая положенное количество часов. Многие бойцы меня прекрасно знали, и с огромным удивлением наблюдали, как аж сама Азазелла водила меня от одного оборудования к другому, и активно жестикулируя, рассказывала мне как тут всё устроено. Я таскался хвостиком, нюхал и по долгу наблюдал за работой приспособлений, усевшись на задницу и по привычке скребя роговые пластины за ухом задней лапой. Мысли: «Чего это вообще сейчас происходило?» и «Что такое курила Азазелла, раз она Блохастому такую лекцию о пользе патронов вдуплила? Я тоже такое курить хочу.» — читались на лицах бойцов.