Платиновый

- Жаль, что раньше тебя не рассмотрел. Ты невероятный, - повторяю вслух свои мысли. – Где ты так научился драться? – Меняю тему, чтобы не смущать Марка еще больше.
- Я еще со школы не борьбу ходил, а это… ушу, в основном. – Опять краснеет. Ну, что ты будешь делать?! Такой милаха. Опять отводит взгляд, пряча цветные глаза.
- Ты чего? Я опять что-то не так сказал? Давай завтракать, позже договорим.
Он кивает и снова заливается краской, когда желудок оповещает о готовности принимать и переваривать еду.
Сегодня я понял кое-что. Марк жутко стесняется своей внешности. Он такой красивый и очаровательно милый и, все же, собрал в себе огромное количество всевозможных комплексов. А может, ему в этом помогли окружающие.
 «На второй татами приглашается Антон Малышев и Глеб Григорьев. Готовятся…»
Судья объявлял фамилии и приглашал спортсменов занять соответствующие места. В зале стоял галдеж, иногда нарушаемый овациями и криками поддержки в особенно удачных моментах. Мои орлы еще не отборолись.
«А теперь вашему вниманию чемпион…» - боже! Зачем перечислять все мои титулы? Мирового там все равно нет, ха-ха!
Ладно, пора. Оглядываюсь на зрительские трибуны. Он там. Мой платиновый дракон, мое чудо. Машет мне, поддерживает.
Не могу вспомнить, когда я начал считать его своим. Возможно, еще при самой первой встрече. Ни как не могу себя отпустить. Он сильный, ловкий. И эта неповторимая грация при четких стремительных ударах поражает и восхищает меня.
Знаю, навредить Марку никогда не смогу, а он после выступления на кухне отказывался показывать на мне свои приемы, как бы я не просил.
Меня клинит на нем, замыкает. Не могу налюбоваться, не могу насмотреться.
- Гор, давай перекусим, я жрать хочу – умираю. Заодно и победу твоих отметим, не хочешь?
 Наконец-то он не убегает от меня, не прячется за волосами и не отворачивает лицо. Очень горжусь собой! Знали бы вы, каких усилий мне это стоило! Марк, может, и сбежал бы от меня, да только не получится. Я не отпущу. Мне так повезло, что в моей жизни есть он. Такое везение – чудо! Мое чудо – это он. Ни кто не вызывал во мне такого трепета, до дрожи в коленках, до головокружения.
 Все! Не могу. Тянусь к нему… Беру в ладони его лицо, такое теплое. Хочется вдыхать его запах, хочется целовать его губы. Нежно ласкаю в еле заметном касании. Мое наваждение, мое чудо платиновое.
 Он смотрит на меня сквозь прикрытые ресницы не верящим взглядом, от удивления приоткрыв губы. Прижимаю его к себе и проскальзываю во влажную глубину языком. Наконец! Во мне буря эмоций, все чувства взбудоражены, а дикое ликование накатывает волнами. Я так долго об этом мечтал. Теперь хозяйничаю в его рту, делаю все, чего так хотел целый месяц. Расслабленное тело в какой-то момент напрягается, группируется… Да лучше получить под дых, чем отпустить и я сжимаю Марка еще сильнее. Он упирается руками в мои плечи, разрывает поцелуй с влажным чмоком. Вижу ниточку слюны, тянущуюся от него, соединяющую нас… Его, теперь влажные, чуть припухшие губы сносят последние шлюзы в моей голове, где набатом бьется: «Мой! Это мой человек». Марк долго смотрит на меня, а потом разворачивается, чтобы уйти. Догоняю его. В паху давно ноет, бегать со стояком так себе развлечение. Терплю.
- Ты куда? Подожди! Давай поговорим. Марк! – оборачивается, смотрит на меня с сожалением, а потом… Потом его лицо бледнеет, взгляд уплывает за мою спину и загорается бешенством.
 Что там? Поворачиваюсь, чтобы увидеть, узнать. Брюнет в кимоно быстрым шагом проходит мимо, направляясь в большой зал, где до сих пор идут соревнования.
«Ты мне очень-очень нравишься, не убегай» - хотелось сказать не только это, но когда я повернулся к нему, передо мной был только пустой длинный коридор спортивного комплекса.
 Мы не виделись с ним несколько долгих дней. Я пытался отследить его возвращения домой, но фиг мне! Ходил на его работу. Там, стреляя глазками и без конца поправляя локоны с раздражающими ужимками женщина, сообщила мне, что Марк взял отгул. Вот она… черная полоса. Меня одолевало гнетущее ощущение, преследовавшее днем и ночью, что я чего-то не доглядел, что-то недопонял или не сказал. И это ужасно раздражало.
 Итак, что я о нем знаю, кроме того, что он потрясающий и моя крыша давно поехала вслед за ним? Пора, Гордей, включать мужскую логику, вел я внутренний монолог сам с собой. Хм… Так и в дурку можно… Ну?! Директор. Он как-то упоминал о директоре, а еще о девушке. Может у него проблемы на работе, от сюда и отгул? Очень хотелось верить, что проблемой на личном фронте был только я. Еще, в пьяном угаре он вспоминал некоего Сашку. Сердце сжалось, тревожно издав какое-то «тудум».
 Я ужасно скучал. Засыпая одинокими вечерами, думал о своем платиновом чуде. Марк –совершенство. Он совсем не похож на изнеженную девицу, хоть кожа у него очень нежная. Скорее это чуткий и изящный зверь. Атаки его точны и стремительны. Мне ни когда не нравились парни-одуванчики, я не понимал в чем их очарование. Марк совершенно не такой. Мне нравится его сила. Он – мужчина. И все в нем говорит о своенравии и опасности: не предсказуемый микс качеств. А еще меня накрывает эта его удивительная способность смущаться от любого комплимента или личного замечания, а потом нападать – это вообще нечто.
 Днем я надолго мог зависнуть от прикосновения чему-то мягкому. В моей памяти просыплись воспоминая о его улыбке, я помнил мягкие платиновые волосы, ровные, будто выпрямленные, они всегда рассыпаются тяжелыми струями по его ровной спине. Трогать их, наверное, одно удовольствие. Вести рукой, зарывшись в этот платиновый шелк, мимоходом погладить нежное местечко на шее и, чуть поднявшись, обхватить голову, пропуская пряди сквозь пальцы.
 Звонок в дверь резко выдернул меня из фантазий, и я поплелся к двери, натягивая растянутую футболку. На пороге стояла не высокая девушка. Ее светлые волосы были собраны в причудливую прическу, а глаза легко подведены. Симпатичная конечно, но девчонка. Она переминалась с ноги на ногу и теребила, зажатый в руке авто-брелок от форда.
- Это ты Гор – бог неба и солнца? – произносит она и начинает меня пристально рассматривать.
- Что, прости? – нифига се!
- Пойдем, бог, - хмыкает она, - заберешь своего адепта, а то он мне за неделю ой как надоел.
- Да постой, ты кто вообще такая?
 Она смерила меня снисходительным взглядом, мол, прощаю тебя, юродивый и продолжила говорить, чуть мягче.
- Я – Ия. Марк всю неделю рассказывал мне о соседе, который ну прям бог! А я не сказать, чтобы была марковским фанатом, но знаешь… дам тебе совет, пока бесплатный. Марк, он не одноразовый. Если тебе хочется его в свою коллекцию, то проходи мимо и не морочь человеку голову. Ну, а если серьезно, тогда ветра в паруса. А теперь пойдем. Заберешь его.
 Что? И почему он сам не может подняться? Неужели опять надрался? Мысли метались в голове одна лучше другой.
 Форд встретил нас белым глянцевым сиянием и стоном, доносившимся из глубины салона.
- Ну, че встал столбом? Забирай своего… - и указала пальцем на приоткрытую дверцу.
 Я склонился будто в поклоне перед могущественным монархом, на заднем сидении цвета слоновой кости лежал мой платиновый мальчик. Сбившиеся в комки волосы с кровавыми разводами, успевшими подсохнуть, содранная кожа на руках тоже покрылась тонкой суховатой корочкой. Я осмотрел лицо – чистое, без рассечений, только синяя гемотома цвела на левой заостренной скуле. Исхудавший с этими ранами он напоминал дворового побитого котенка, свернувшегося калачиком и переживающего боль в сонном мареве.
- У меня автобус через час, а он еще и сегодня ночью где-то лазил. Марк вообще-то не пьет, но сегодня, видимо аншлаг всех пороков. Короче, тебе разбираться. Мне пора. Удачи.
Волосы разметались по подушке, бусины пота частыми каплями покрыли упрямый лоб. Я пыхчу над ним, как наседка с градусником и пузырьком жаропонижающего. В груди поселилась щемящая нежность. Хочется бессовестно наброситься на него. Обнять до хруста в ребрах, пока он лежит такой беспомощный, сказать, как сильно скучал, тосковал. Хочется рассказать, как закрывал глаза в надежде забыть и не думать о нем. Как упрямо продолжал лежать покинутый даже сном, продолжал говорить себе «спи»!