Бессилие и ужас в театре кукол (СИ)

Никого. Постепенно мальчик расслабился и даже попытался найти более удобную позу для себя. Места было мало, но, свернувшись в позе эмбриона, он сумел довольно комфортно уместиться в своём тесном укрытии. Скоро на него навалился сон. Может быть, ему даже удалось поспать минут пять, но, увы, не больше. Веки слипались и тянулись друг к другу. То и дело они встречались и погружали юношу ненадолго в темноту. И в один раз, когда Марк таки собрался с силами и снова открыл глаза, чтобы посмотреть на щель, прямо перед его лицом образовалось две толстых, водянистых ноги. От неожиданности мальчик закричал и попытался отмахнуться от ног. Он отдёрнулся в противоположную от этих двух мясистых труб сторону и вжался в стену. С ненавистью смотрел он на опухшие, короткие пальцы, налитые бледно-бирюзовым цветом.
— Тьфу!
Придя в себя, Марк торопливо вскочил на ноги и, матерясь, взобрался с ногами на коробки. Цепляясь штанинами за торчащие железные прутья, он пошёл прямо по ним и вскоре выбрался наружу из предательски бесполезного закутка. Рыба, конечно, за ним.
— Да отстань же ты… — шипя, но не переходя на крик, произнёс Марк и взглядом упёрся в фигуру. Лицо его побагровело, налилось кровью, как кожа у раны. ЕБ ТВОЮ МАТЬ!
Краски, словно зеваки, собрались вокруг преследуемого и преследователя. И эти краски тут же принялись жадно пожирать двух существ своими невидимыми глазами, точь-в-точь зрители в колизее, ну или же зрители ток-шоу — всё одно. И собравшись, они настолько сгустились, что эта контрастность и плотность окружающего мира вернула Марка к реальности. Эта самая реальность стала слишком походить на фильм. Слишком. Так что юноша решил, что не поведётся на такую жалкую уловку. Невозможно серьёзно воспринимать происходящее, когда всё кажется фальшивым. Нет, Марк не поддастся на такое.
Опустив плечи, выдохнув из лёгких горячий воздух, он потянулся, наигранно зевнул и смахнул пальцами наплывшие от зевка слёзы. Затем развернулся и пошёл куда-то в сторону центра ангара. Существо за ним. Марк остановился и посмотрел на своего преследователя через плечо. За преследователем темнела невзрачная железная стена, а сверху всё так же копошилось бордовое небо. Рядом с мальчиком до безобразия глубокая дыра, а также два странных и пугающих существа: одно перед ним, а другое прячется в этой самой дыре. Это было полной бессмыслицей. Абсурдом.
— Ну заче-е-ем… — спросил Марк, плаксиво сведя брови друг к другу и глянув исподлобья на преследователя.
Несколько секунд мальчик молча стоял и смотрел. Затем его шея немного вытянулась вверх и голова немного покрутилась, осматривая помещение в очередной раз. Где-то в углу ангара следила за всем происходящим неприметная дверь. Юноша почему-то был совершенно уверен, что она заперта. Едва ли её можно было открыть. Эта дверь была не более чем декорацией. Лишней декорацией, что важно. Лишней, как и всё остальное в этом месте: дыра, монстры, стены, ящики, гробы, небо — всё было лишним. Даже само по себе «место» казалось Марку лишним. Всё это было здесь, рядом с ним, но не несло за собой никакого смысла. Вот зачем здесь это всё? Зачем? Да и зачем здесь сам Марк?
— Я тоже лишний? Я… тоже лишний! Так отпустите меня, пожалуйста. Я ведь… лишний. Я — лишний! Меня не должно здесь быть. Тогда зачем?
Юноша не мог ужиться с этими мыслями, попросту не мог их выносить. Ему вдруг стало так тошно. Тошно и паршиво. Его голова вымученно рухнула в ладони, а тело отступило на пару шагов назад, при этом едва не упав. Плечи дрожали, а из глотки доносилось нечто напоминающее сдавленный рык. Он приподнял взгляд и увидел: преследователь все ещё идёт к нему и смотрит.
— Мразь! — закричал юноша и метнулся в сторону.
Там, на полу, лежала отломанная и слегка погнутая железная палка — ножка от подставки для гроба. Он схватил её, перехватил как дубинку и побежал на монстра. Замахнувшись, Марк со всех сил ударил врага по лицу. Удар отдался обратно в руки мальчика и прошил его тело мурашками. И всё равно он продолжил бить: ещё и ещё. Железо въедалось в плоть, ломало кости и хлюпало внутри пробитой головы. И всё это отдавалось обратно в тело Марка в виде дрожи, мурашек и чувства омерзения. А существо покачивалось, вздрагивало, но не падало. Стойко и храбро оно выдерживало ломающийся череп и обливалось собственной кровью. Марк замахнулся снова. Замахнулся — и не смог ударить. Вместо этого он злобно отбросил в сторону палку и толкнул существо. То снова покачнулось и рухнуло на спину. Завыло от боли и страха. Юношу всего перекосило, и он, закрыв глаза, надавил ботинком на шею чудовищу.
Кажется, мертво…
Легче не стало, чувство отвращения никуда не делось. Сотни червей ползли под его кожей, и, казалось, от них никак не избавиться. Странная мысль неотвратимым барабанным боем кружилась вокруг его разума: «Это будет длиться вечно». Юноша отступил от трупа на пару шагов и, будто высматривая свидетелей своего преступления, заозирался. А свидетели были: из углов ангара, из его стен и теней повыползали существа. Очень похожие на убитую мальчиком рыбу. Все они были уникальны, но каждый болезненно походил на остальных. Все они медленно шли к Марку и упорно смотрели на него, следили, сверлили своими мутными взглядами. Глаза у них были пустые и маленькие, как у игрушек. В общем-то, эти накрытые шубой из гноя и слёз бусинки даже глазами-то не были, а только так — пародией. А внутри — ни капли разума, мыслей или чувств. Только одно в них было — отражение самого Юмалова. Юмалова и его глаз. Глаз, в которых засело осуждение. Оно отразилось внутри существ и поселилось в них. И теперь Марк видел осуждение в устремлённых на него взглядах. Это были его же собственные глаза, его же мнение о себе, но мальчик не сумел этого понять и распознать, он посчитал, будто бы эти безвольные и насквозь пустые куклы осмелились осудить его. Будто бы это были их мысли.
— Не надо… — прошептал он и вдруг услышал шорох рядом с собой, а за ним и хрип. Существо, которое он пытался убить, все ещё было живо. Дрожа и дёргаясь, оно пыталось подняться с пола, в то время как кровавый ком, занявший место его головы, булькал и хлюпал.
— Да чёрт! — вымученно крикнул Марк.
Он отпрыгнул ещё дальше от восставшего мертвеца и сжал кулаки. Грудь его вздыбилась, рот раскрылся, как для крика, и внезапно тело мальчика расслабилось, обмякло. Невразумительным взглядом он обвёл своих наблюдателей и поджал губы.
— Хватит, пожалуйста. Это затянулось уже слишком сильно. Я не хочу больше. Никто не хочет. Хотя бы не сейчас. Давайте просто оставим это на потом, хорошо?
Сказав это, Марк оттолкнулся ступнями от земли и бегом рванул в сторону туннеля, из которого вылез. По пути перемахнул через парочку мешающихся гробов, оттолкнул в сторону одно из существ и оказался у того самого ящика, из которого и вылез. Руки мальчика не медля вцепились в деревянный бортик, он уже был готов прыгнуть внутрь, но вдруг остановился. За ним все ещё наблюдали. Десятки глаз. Может быть, даже больше. И во всех этих глазах отражались его собственные. Это странным образом связывало зрителя и актёра, но эта связь казалась ему лишней. Один только вопрос мучил Марка: зачем?
Без особого энтузиазма он всё-таки запрыгнул в гроб и тут же провалился во что-то холодное, колючее и даже твёрдое. Конечно, веки его были крепко сомкнуты, вместо глаз смотрела кожа. И она была в ужасе.
Однако скоро он очнулся от своего сна, и это путешествие почти полностью смазалось в его памяти. Но и правда: зачем?
  
2. Когда что-нибудь обретёт смысл?
 
2.
Внезапно Марк очнулся в незнакомом, странном месте. Одетая в белый с синим отливом халат медсестра вела его за собой по многочисленным коридорам, разобраться в которых было решительно невозможно. Они поднялись на этаж выше, прошли по бежевой анфиладе — совсем пустой и невзрачной, — а затем оказались перед большой железной дверью. Её отперли. Внутри находилась белая комната, заставленная цветами и разномастными полочками, в общем-то, симпатичное помещеньице, в котором было приятно находиться. Как выяснится позже, этот коридор был местом, где больные встречались со своими родственниками, а уже за ним, скрытый от посторонних глаз, находился настоящий блок, в котором и предстояло прожить какое-то время Марку. И только к этому моменту времени он стал понимать, что здесь происходит — родные положили его в психиатрическую лечебницу.