Анархия. Начало (ЛП)

— Нет, не особо.
Он бросает на меня действительно сочувственный взгляд.
— О, мне так жаль. Если я чем-либо могу помочь — массаж, расслабляющая музыка, успокаивающая книга — дайте мне знать обязательно. У нас есть оздоровительный центр на территории кампуса, и я могу организовать вам прием у одного из наших гомеопатов.
— В этом нет необходимости. Я уверена, что буду спать лучше после того, как мы разберемся с этим делом и выясним, что же случилось.
— Вы думаете это не самоубийства?
Господи Иисусе, Мастерс! Держи ты свой рот на замке!
— Только протокол, — говорю я с улыбкой. — Нам следует рассмотреть дело со всех ракурсов. — Он смотрит на меня какое-то время, затем кивает и разворачивается. Я следую за ним по коридору в его кабинет.
— У меня мало времени, так что наша встреча будет короткой.
— Отлично, — говорю я, делая глоток своего уже остывшего кофе. Я морщусь и силой заставляю себя проглотить его.
— О, — говорит он, замечая выражение на моем лице. — Давайте позавтракаем. Вы ведь еще не ели?
— Нет, — отвечаю я. — Я не ем по утрам. Мне становится нехорошо.
— М-м-м, — бормочет он и кладет мою руку на сгиб своего локтя, будто он мой сопровождающий. — Сделайте мне небольшое одолжение, если вы не против?
Отлично. Возможно, я проведу тут все утро. Но я соглашаюсь, поскольку у меня нет другого выбора. Это реальный мир, и после продолжительного времени в цирке и жизни в армии я снова его часть.
Мы не возвращаемся к лифту тем же путем, которым пришли, вместо этого он нажимает кнопку на своих часах, и панель на дальней стене отодвигается, открывая еще один лифт.
— Личный, — говорит он, будто знает, какие вопросы возникают у меня в голове.
— Вам нравится приватность, не так ли, мистер Монтгомери?
— Уж это точно, — говорит он, жестом предлагая мне зайти в лифт.
Я вхожу, он следует за мной, и мы поднимаемся на один этаж выше. И когда двери открываются, мы оказываемся в небольшой столовой комнате, в которой тихо играет музыка и стоит стол, за которым сидит один человек. Вид из окон потрясающий. Не то чтобы из кабинета Аттикуса Монтгомери вид был хуже, но здесь вид открывается через окна высотой в два этажа и уходит в наклонный стеклянный купол, напоминающий кристалл.
— Ночью выглядит просто потрясающе, — говорит Монтгомери. Я смотрю на него, и его улыбка на мгновение обезоруживает меня. — Я обязательно должен пригласить вас сюда однажды выпить по коктейлю, чтобы вы сами увидели. В этом куполе находится столовая для руководства, но есть еще один купол, который мой отец называет своим офисом.
Я выглядываю в окно справа от меня, чтобы разглядеть другой купол, о котором он говорит, и приподнимаю брови, неуверенная, на что способен этот человек. Определенно он не заигрывает со мной.
Дорогой Бог всех циркачей, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, сделай так, чтобы этот человек не предпринимал сегодня никаких действий в отношении меня. У меня просто нет на это сил.
Он прижимает ладонь мне между лопаток, заставляя обойти его и пройти дальше в комнату. Но прежде, чем мне удается завершить этот небольшой маневр, он снова кладет мою руку на сгиб своего локтя и подводит меня к столу. Мы останавливаемся перед мужчиной в возрасте, поедающего яйца Бенедикт, просматривающего биржевые отчеты на планшете.
— Детектив Мастерс, мой отец, Алистер Монтгомери.
Алистер Монтгомери не поднимает взгляда и не делает ничего, чтобы поприветствовать меня каким-либо образом, кроме равнодушного ворчания. Аттикус отодвигает стул, и я заставляю себя сесть.
Будь милой, Молли. Ты свалишь отсюда намного быстрее, если будешь подыгрывать. 
— Спасибо, мистер Монтгомери.
— Не за что, — говорит он, присаживаясь рядом со мной. — Но мистер Монтгомери — это мой отец, а я просто Аттикус.
Прежде чем я успеваю ответить, Монтгомери старший рявкает:
— Вы разобрались, из-за чего произошел весь этот бардак на двадцать первом этаже?
Он по-прежнему не поднимает взгляда, как будто я его даже не заслуживаю.
— Нет, сэр, — говорю я как можно вежливей. — Боюсь, это дело потребует больших усилий, чем один день допросов.
— Тогда почему вы все еще здесь? — Он поднимает взгляд, и его гнев так же отвратителен, как и безразличие. Он задерживается на мне, а затем сосредотачивается на своем сыне.
Возможно, Аттикус такой же властолюбивый сноб, как и его отец, но его манера вести себя более терпеливая. К моему ужасу, я обнаруживаю, что склоняюсь в его направлении в поиске какого-либо знака, что он не бросит меня на съедение своему волку-отцу.
— Не обращайте внимания на старика, детектив, — говорит Аттикус, нарушая молчание, образовавшееся из-за того, что я потеряла дар речи. — В последнее время он забыл, что такое хорошие манеры.
— Я не нуждаюсь в хороших манерах, — рычит Монтгомери старший, обращаясь к своему сыну. — Два трупа найдены в моем здании, Аттикус. Так что вполне естественно, что я жду ответов. Чего я не жду, так это завтрака в компании неопытного детектива из Департамента Полиции в моей частной столовой.
— Ну, хорошо, — говорю я, отталкиваясь от стола и глядя на Аттикуса. — Мне пора возвращаться к работе. Ваш отец прав. Спасибо за приглашение, но я…
— Я присоединюсь к вам. Я уже завтракал.
— Но…
Он перебивает меня своим взглядом. Что-то в его глазах говорит мне не пререкаться. Он бормочет равнодушное прощание и провожает меня обратно к лифту.
Когда двери закрываются, оставляя нас наедине, я качаю головой.
— Да, вышло неловко.
— Слово «неловко» даже близко не передает этого, детектив Мастерс, но теперь вы знаете. — Он пристально смотрит на меня сверху вниз с таким напряжением, что заставляет мое сердце биться быстрее.
— Теперь я знаю что?
— С чем вы столкнулись. — Монтгомери слегка улыбается, пока кабина лифта опускается. Этаж за этажом. — Как высоки ставки, — продолжает он. — Возможно, минуты грубого разговора недостаточно для большинства людей, чтобы составить мнение о человеке, но, думаю, вам этого было достаточно. Ведь детектив Молли Мастерс не большинство, не так ли? — Он поворачивает голову ко мне и улыбается притворной улыбкой, в то время как лифт останавливается, и двери открываются в фойе. — Я свяжусь с вами, чтобы назначить дату.
— Дату? — спрашиваю я, выходя из лифта и поворачиваясь, чтобы посмотреть на него.
— Звезды, Мастерс. — Он указывает наверх. — Вы не можете отказать, каждая женщина заслуживает увидеть звезды с верхушки собора.
Затем двери лифта закрываются, и он исчезает из вида.
  
Глава 11
 
Линкольн
(Парень на байке)
— Черт возьми.
— Чем могу помочь, мистер Уэйд? — Шейла склонилась надо мной с обеспокоенным выражением на своем полупрозрачном лице. — Что вам нужно? Ненавижу, когда вы так расстроены.
— Я не расстроен, и я не понимаю этих шаблонных обращений, таких, как мистер Уэйд, — говорю я. — Ты недовольна моими решениями, но это решать не тебе, Шейла. Я знаю, что делаю, так что давай обойдемся без всего этого, ладно? Я занят.
После этого она замолкает, и я чувствую себя первоклассным мудаком. Я страдаю. Страдаю от воздержания. Детектив никак не выходит у меня из головы, но срываться на Шейлу — не выход.
— Извини, — говорю я. — Ты не можешь помочь, Шилз, ты это знаешь.
Хотел бы я, чтобы она могла. По крайней мере, с тем, что связано с инженерной и лабораторной работой. У меня есть несколько роботов в лаборатории, но у них нет искусственного интеллекта. Они просто делают то, что им приказывают. У Шейлы же есть интеллект, но нет физического воплощения.
Как гений, я явно не до конца продумал этот момент. Но я не мог предположить, что когда-нибудь окажусь в таком положении, правда? На протяжении пятнадцати лет это оставалось лишь мечтой. Что-то, о чем мы с Кейсом говорили, но не думали, что это действительно воплотится в жизнь. А затем появляется Томас, сначала не физически, а лишь письмом по электронной почте, и предлагает нам все то, что нам было необходимо сделать, то, что мы всегда клялись, что сделаем.