H.I.V.E. Гранит 2 (СИ)

Следующая атака случилась через пару минут, и как ничто другое подходило вот под определение: и смех, и грех. А дело было в том, что низший заражённый забрался в мусорный контейнер, видимо, в поисках съестного или соблазнившись запахами. Вылезать назад не стал и так и торчал в пластиковом ящике на колёсиках до того момента, пока не увидел человека. Вот тут он засуетился и завозился, увы, без особого толка. Сил у него не хватало для этого. Гранит с интересом и с лёгким злорадством наблюдал за ним несколько минут, не забывая поглядывать по сторонам. А когда убедился, что пустыш сидит в контейнере, как в крепком капкане, пожелал ему удачи и пошёл дальше. Пачкать топор о такое ничтожество он не стал.
И вот тут он впервые услышал урчание на этом кластере. Заражённый от досады или отчаяния решил нарушить режим «радиомолчания» и принялся тратить остатки сил на то, чтобы оповестить сородичей о появлении добычи.
Но то ли кричал он тихо, то ли поблизости не оказалось никого из заражённых, но на его урчание никто из них не торопился отзываться. Гранит спокойно прошёл до угла трёхэтажного здания, обсаженного с двух сторон молодыми соснами, так и не встретив никого. А вот потом его внимание привлёк странный звук, который был очень тихий, но выбивался своей необычностью из того ряда, к которому он уже привык за время пребывания на кластере. Не то тихий стук, не то громкое царапание, не то глухое звяканье. Звук раздавался из-за спины и шёл из здания, вдоль которого он только что прошёл. Это вполне мог быть ещё один заражённый, застрявший в чём-то или где-то, отсюда и такое звучание. А мог быть и выживший, больной или раненый, у которого сил было ещё меньше, чем у оголодавших тварюшек. Потому ни крикнуть, ни громко привлечь к себе внимание он не мог. Последнее предположение заставило трейсера большую часть своего внимания уделить окнам. И это быстро дало свои плоды: в одном из окон на втором этаже он увидел между створок приоткрытой рамы конец костыля, который постукивал по металлическому сливу. Нужно было как-то дать знать неизвестному, что его действия замечены. Кричать не хотелось, вместо этого Гранит наклонился, подобрал из-под ног камешек и ловко забросил тот в окно.
«Надеюсь, он поймёт всё правильно, и я не подбил ему глаз, - мимоходом подумал он. После его броска костыль на несколько секунд замер, а затем был втянуть внутрь комнаты. – Ага, понял».
Несколько минут у него ушло на то, чтобы отыскать вход в здание. Одна из двух дверей была закрыта и представляла из себя крепкую металлическую преграду. Зато вторая оказалась двустворчатой металлопластиковой с большими стёклами. За первой стеклянной дверью находился небольшой тамбур, и стояла ещё одна почти точно такая же. От первой она отличалась цветом и более хлипкой конструкцией. Разобравшись с ней, трейсер оказался в просторном холле с длинной регистрационной стойкой, двумя рядами скамеек, электронным табло на стене под самым потолком и тремя железными «шкафами» - автоматом для выдачи талонов электронной очереди, банкоматом сбербанка и оранжевым платёжным терминалом.
Слева и справа шли коридоры в помещения первого этажа. Точно напротив входной двери расположилась узкая лестница на второй этаж, точная копия лестниц многоквартирных «хрущёвок». Стоило Граниту подняться наверх, как пришлось пустить в ход топор, успокаивая навечно черноволосую высокую медичку в розовом медкостюме и пузатого пожилого доктора в белом халате, застёгнутом на все пуговицы. От слабости они едва двигались, так что, угрозы опытному иммунному не представляли. Далее трейсер прошёлся по коридору из конца в конец, заглянул в палаты с открытыми дверями и лишь после стал искать обладателя костыля.
- Ты тут? – он постучал в одну, потом в соседнюю, прикинув, где может находиться нужная палата. – Ты здесь?
Ответили ему из-за двери третьей.
- Я тут, тут, - раздался очень тихий сипящий голос, по которому было не разобрать ни пола, ни возраста. – Ломай дверь, сил нет открыть.
- Отойди. И, что ли, не пугайся, - ответил трейсер и прошёл сквозь дверь.
С той стороны в паре метрах от двери в инвалидной коляске сидел страшно худой молодой мужчина без штанов в чёрной толстой рубашке, застёгнутой на половину пуговиц. При виде просочившегося сквозь преграду гостя, у него расширились зрачки, а сам он пробормотал:
- Глюки… всё, мать вашу, отжился.
- Не торопись умирать. Это не глюки, - сказал Гранит, обходя неизвестного и встав возле окна. – Позже всё объясню.
Оценив ситуацию на улице, где всё осталось прежним, он налил в кружку полстакана живчика и протянул неизвестному. Тот заглотил жидкость буквально в три глотка, и лишь когда посудина показала дно, сообщил:
- Что за… штука? Запах так себе, да и вкус странный.
- Лекарство. Для тебя сейчас самое оно. Давно перенос случился?
- Перенос? – переспросил его собеседник. – А-а, понял. Семнадцать или восемнадцать дней назад. А что это было?
- Позже, - отмахнулся от вопроса Гранит. - Ещё кто-то выжил? Ты был с кем-то или с самого начала один?
- Если кто и выжил, то я не в курсе. Два дня после, эм-м, переноса народ в больнице ещё был, а потом все разбежались кто куда, когда больные с врачами стали сходить с ума и набрасываться на тех, кто ещё оставался нормальным. Ещё я слышал, что вокруг нас за ночь весь лес сожгли, остался чёрный пепел только. Связь пропала ещё. Терхель, это зам главного, собрал уцелевших и не разбежавшихся, загрузил в автобус и поехал куда-то. Вроде бы недалеко какой-то город виден, по пеплу совсем ничего катить.
- А ты?
- А я? – его лицо исказила слабая гримаса не то душевной боли, не то ли злости. – А про меня забыли или подумали, что меня уже того – сожрали. Да я и не особо удивлён этому, тут такая чертовщина творилась, что… а-а, да сам, небось, представляешь, если в курсе происходящего. Вон про какой-то перенос знаешь, - потом быстро сменил тему. – Слушай, дай ещё водички попить, а? Даже твоего коктейля пахучего. Я второй день без капли воды и неделю без крошки во рту.
- Держи, - Гранит передал ему початую бутылку с водой, в которой было грамм семьсот живительной влаги. – Только не усердствуй, а то загнёшься от питья после такого обезвоживания. Пей маленькими глотками и растяни на час, хотя бы.
- Угу, угу, - кивнул он и присосался к горлышку бутылки, выпив грамм сто с небольшим, закрутил пробку и посмотрел на трейсера. – Это, я Иван. Мохов Иван.
- Гранит.
- Слушай, Гранит, ты же в курсе, что вокруг происходит, расскажи, а? И если не жалко, то какой-нибудь сухарь дай пожевать.
- Ещё бы знать, что тебе можно, - вздохнул Гранит. - У меня с полезной пищей плохо.
- Да хоть что дай, - взмолился тот.
- Держи, - трейсер вручил ему пакетик сладкого арахиса. Этих орешков он нашёл немало в коттеджном посёлке на соседнем кластере. – Пока это. Позже схожу в столовую, может, там что-то из фруктов и овощей сохранилось, тогда ты быстрее восстановишься. Думаю, пару дней придётся здесь посидеть нам с тобой, если с едой всё будет хорошо. А потом двинем дальше потихоньку.
- То есть, в мире полный аут? – вычленил суть из фразы трейсера Мохов. – Ну, если мы тут будем торчать и потом выбираться станем тоже сами, то есть, помощи ждать не будем.
- Спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Слышал такое?
Колясочник кивнул.
- Вот и нам нужно надеяться только на себя. Помощи не будет.
- Да что в нашем мире произошло-то? Кто или что перенеслось?
- В мире всё отлично, просто, мы с тобой выпали из нашего мира…
Граниту понадобилось пятнадцать минут, чтобы донести до нового знакомого ту ситуацию, которая приключилась с ним. Специально для парня трейсер сообщил, что его травмы в Улье не навечно и однажды здоровье вернётся к нему в полном объёме, главное сохранить до этого момента то, что работает в данный момент.
- То есть, я могу пойти на своих ногах?!
- Да. Тут ноги с руками вырастают.
- О***ь, - выдохнул Мохов. – Да ради этого я согласен на перенос!