Не было бы счастья, да супруга подсуропила

– Иди злыдень с собакой погуляй и с подружкой пообщайся, вон она во дворе, тебя ищет. Или подождёшь, когда я сгоношу овощи и все вместе пойдём?
– А потом в ванну вместе!
– Ага, с Басей ха-ха опять рассмеялся Стэн.
– Ну как?
– Я сам схожу чуть попозже, когда она уйдёт.
– И не надейся, она будет шариться часа два. Я сейчас отварю овощи и поедем на сопку, там Баська побегает, а то эти прогулки для зажратых болонок не для неё.
– Так стемнеет же.
– Да пофиг, там сухо, пусть носится. Закинув в подсоленную кипящую воду разных замороженных овощей, дал Вове ложку. – Мешай. И утопал переодеваться. Вернулся в своих вещах. – Я твои штаны тебе на полку положил.
– Угу. Сосредоточенно мешая прогудел Вова.
– Ты что, всё это время мешал? С сомнением и глядя на него спросил Стэн.
– Да.
– Понятно почему до сих пор не кипит. Отняв у него ложку пробубнил Стэн.
– Яснее выражаться надо, я не кулинар ни разу.
– Нормально, нормально. Заверил его мелкий. - Достань сито, оно в столе. Держи крепко над раковиной. Стэн слил овощи и воткнул сито обратно в кастрюлю. - Ну всё, пойдём. Басинда, гулять, кататься. Бася услыхав, кататься, рванула в коридор, где зацокала когтями по полу переминаясь на лапах. А на сопке, через три улицы выше, выпустили собаку и опять стали целоваться.
– Так хорошо с тобой. У тыкаясь носом Вове в распахнутую на груди куртку, прошептал Стэн. Володя обнял его крепче, прижав к себе.
– А на улице целоваться больше не будем.
– Почему-у, нет же никого и темнотища. Простонал Стэн.
– Потому, что губы обветрятся. Я потом твои лохматки облупляющиеся целовать должен? Строго спросил Владимир. – Я помню, как однажды у тебя зимой губа пополам лопнула, и кровища по подбородку потекла. Никогда не забуду эту жуть. Стэн очень удивился, он забыл об этом случае. И если бы не Володя, ни за что не вспомнил бы.
– Ну ты даёшь, чего помнишь.
– Просто я смотрел на твои губы и думал какие они гладкие и налитые, как вишни, вот бы попробовать, и тут, бац. И кровища, а губа пополам.
– Это я улыбнулся, вот она и лопнула.
– Бальзамом мазать надо зимой и вообще. Поехали домой, замёрз, в ванну хочу. Закапризничал Владимир. Улыбаясь Стэн позвал Басю. А дома, в ванну насыпали соли, капнули пихтового масла и залегли греться. Снизу Владимир, он по шире и помягче, сверху, спиной ему на грудь лёг Стэн.
– Хорошо-о! Простонали оба и захихикали. Согревшись и отмокнув, жёстко тёрли друг друга мочалкой, а потом втирали в друг друга кондиционер для тела. Ополаскиваясь ласкали друг друга губами, руками, языком. Обтеревшись, переместились в спальню. Стэн хотел, но Вова был непреклонен. Намазал обоим губы бальзамом (У Лиды нашёл). И сказал.
– Но, но, но, нельзя. Не сегодня уже. Целуя Стэна лежащего на животе в попу. – Она натружена, надо её пожалеть. Стэн засопел. – Завтра, с утра, хорошо? Погладил его по спине Володя. После жёсткой мочалки кожа стала гладкая и очень чувствительная, а после кондиционера очень нежная и мягкая у обоих. Трогали, гладили, целовали и облизывали они друг друга долго и с чувством, пока оба не кончили.
– Стэн я тоже такой же как ты стал.
– Ага, гладкий, мягкий и нежный, а ещё горячий. Прошептал Стэн в губы Владимиру лёжа на нём.
– Но ты собой не увлекайся, у тебя для этого есть я.
– Лисёнок, любимый, мы ведём себя как слюнявые девицы.
– А мне пофиг, я никогда не был бруталом и не лупил тебя кулаком по плечу, и не буду начинать. А то что мне хочется нежить тебя и нежиться у тебя, это знаем только мы. И пусть весь мир катится в Зад.
– Да, пусть. Как же я люблю тебя, солнышко моё, зверёныш мой пушистый. Тиская Стэна прошептал Владимир, целуя его куда попало. Обтерев обоих влажным полотенцем Стэн подкатился Вове под бок и посопев немного уснул. Бася заглянула, повиляла хвостом, вздохнула и ушла.
Утро наступило быстро. И началось оно как не странно не с Баси, и даже не с будильника, а со скулежа и постанывания Стэна. Который надо сказать против обыкновения не спал на Володе, а лежал рядом, на животе и жалобно поскуливал. Вова, испугавшись навис над ним приподнявшись на локте. Потрогал его лоб. Убрал волосы со щеки и шеи. От чего едва замерев Стэн застонал протяжно в голос. Володя провёл рукой ему по спине, потом нырнул ей к … Да, стояк железобетонный, а кожица на нём как тончайший шёлк. Ощутив руку на члене, Стэн чуть повернулся, выгнулся и сильно зажмурился. Из уголка глаза скатилась слеза и Стэн опять всхлипнув застонал. Просунув руку между ягодиц Володя почувствовал, как сжимается и расслабляется колечко. А Стэн метался по кровати не просыпаясь. Но тянулся, то выпячивая пах и тычась членом Вове в одну руку, то прогибаясь и оттопыривая попку к другой руке, ласкающей его дырочку. Он весь покрылся испариной. Володя покинул его на мгновение, достать смазку, а Стэн заскулив тут же свернулся в калачик. Владимир опять прижался к его спине, обнял, поцеловал в плечо, шею, обхватил одной ладонью член, а другую со смазкой на пальцах ввёл в дырочку. Она оказалась расслабленной и почти готовой его принять. Быстро обхватил свой член, мазнув по нему смазкой, сжал у основания и в одно движение ввёл внутрь.
– А-а-ах. Завопил Стэн, вытянув вперёд руки и наконец то распахнув свои изумрудные глаза, но был ещё не здесь. Вова Начал двигаться сильно, размашисто, вбивая в себя Стэна притягивая его за бедро одной рукой, другая всё ещё была на его члене. Было чертовски не удобно. Стэн начал подавать признаки жизни. Повернул голову, пытаясь увидеть Владимира, схватил его ладонь держащую бедро.
– Доброе утро солнышко. Произнёс натужно Володя.
– Ты вовремя, присоединяйся. Стэн издал неопределяемый звук и стал активно подмахивать Вове.
– Ох, лисёнок ещё чуть, чуть … Прости, я без презика. Просипел ему в загривок Владимир кончая. Стэн почувствовав внутри горячий выброс, сжался сзади и стал изливаться Вове в ладонь. Расслабившись дышали как лошади после забега. Бока ходили ходуном, сердца колотились как бешеные.
– Что это было? Растирая лицо руками спросил Стэн. Хохотнув Володя опрокинул его на спину, нависнув над ним с боку, ответил.
– Утреннее приветствие любимого. Пойдёт?
– Да уж, так я ещё никогда не просыпался, так меня ещё никогда не будили. Улыбаясь как чеширский кот, во все тридцать два, произнёс блаженно Стэн. Вова обнял его и сильно прижал к себе. Стэну стало трудно дышать, и он заегозил. Ослабив хватку Володя задумчиво сказал.
– Ты меня напугал, до чёртиков. Сначала издавал во сне такие звуки, сердце не знало, ему разорваться или остановиться. А потом я нащупал твой стояк и понял, что тебе самому офигенно больно, и во сне ты с ума сходишь, но странно что ты не мог проснуться. Я тебя мазал, растянул, стимулировал, а ты всё спишь, только хнычешь, стонешь, аж слёзы капали. Я чуть не рехнулся от твоего вида и звуков тобой издаваемых. Башка чуть не лопнула. Стэн, лисёнок мой, ещё раз такое повторится, и я сдохну от милоты. Глупо звучит, но ты бы себя видел. И прости меня, но в тебе плещется моя сперма, я не успел, не нашёл резинки. Знаю ты не залетишь, но как бы чего не было, поскакали в душ, а? Я помогу если что. Стэн глядя всё это время на Вову, внимательно слушая, тряхнул головой в знак согласия и подпихнул Владимира в бок задавая направление. Бодренько соскочил с кровати под внимательным взглядом Володи, и цапнув с тумбочки валявшееся там с вечера влажное полотенце, пошёл в ванную. По дороге из него потекло, и он присунув себе полотенце поскакал мыться бодрее. Володя пропустил его под душ оставшись сидеть на унитазе. Стэн, опять отвинтив лейку с душа и пустив воду подождал приемлемой температуры, присев на корточки поперёк ванны. Подняв голову упёрся в заинтересованный взгляд Владимира. Опустил взгляд вытаращенных от смущения глаз, густо покраснел и рывком задёрнул шторку.
– Малыш что …
– Нет. Вова не успел спросить, как последовал категоричный отказ.
– Лисёнок, успокойся. Володя присел возле ванны на корточки и прикоснулся к шторке. С той стороны её судорожно прижали к краю ванны не давая сдвинуть и опять категоричное.