Таверна "Перекрёсток" (СИ)

  
Анна Сойтту
 
Таверна "Перекрёсток"
   
Пролог
 
На рассвете лир Сел покинул дом наречённой. Всё, что осталось от неё, только небольшое послание в конверте из шёлковой бумаги, да распахнутое окно со спущенными через подоконник вниз связанными простынями, выпустившее его невесту на свободу.
Прибыв накануне для знакомства перед союзом, он застал матушку и батюшку лиры Норе с холодно поджатыми губами, оба были недовольны поступком единственной дочери, в сердцах лиры отреклись от неё.
— Если решишь найти Ветту, лир Сел, так и передай этой взбалмошной особе, что на наследство она может не рассчитывать! Для нашей семьи она больше не существует! — тряхнув козлиной бородкой, лир Норе-старший махнул рукой, словно что-то вычёркивал с листа бумаги.
— Я передам, — Кейден Сел с равнодушием оглядел несостоявшихся родственников, поднялся с софы, вернул себе в руки перчатки и трость, поправил сюртук. — Искать ночлег уже поздно, прошу дозволения остаться в вашем доме, на рассвете я покину его.
— Конечно, лир Сел, это большая честь для нас! — раскудахталась лира Норе-старшая. — Ты можешь остаться в комнате Ветты, она уже слишком далеко отсюда, чтобы возражать данному решению. К тому же, лир Сел-старший ещё не аннулировал договор, и она всё ещё твоя наречённая.
Заюлив и стушевавшись под хмурым взглядом несостоявшегося спутника дочери, лира Норе-старшая притихла, молча проводила гостя до покоев и удалилась обратно в приёмную.
Комната была бы милой для юной особы высоких кровей, если бы не пестрела гербариями и сушёными травами под потолком, словно халупа деревенской ведьмы. Поморщившись, лир Кейден Сел обошёл помещение и заметил оставленный на подушке нетронутый конверт со своим именем. Неужели своей дочерью здесь настолько пренебрегали, что даже не потрудились сообщить о послании для него? Заходили ли вообще в эту комнату дольше положенного для осмотра, что Ветта действительно сбежала?
У лира Кейдена и ночь спустя на этот вопрос ответа не было. Устроившись в карете, вывезшей его на тракт, он снова достал послание с ровным, спокойным почерком, знакомым до каждой буковки по десяткам подобных, что лежали в ящике его стола в резиденции:
«Милый Кейден.
Прошу простить мне неподобающее поведение, но мои доводы так и не были услышаны ни моей, ни твоей семьёй. Данный союз не может рассматриваться, как возможный, не только по причине бедности и долгов моей семьи, но и высокого положения лиров Селов. К тому же, не считаю допустимой необходимость вверения вам своего сердца по причине откровенной абсурдности повода для нашего союза — списание долгов моих матушки и батюшки перед Двором. Есть много иных способов разрешения возникшей ситуации и всем доподлинно о них известно, каждый из них не единожды озвучивался мною на семейных собраниях и в письмах тебе. Но, по непонятной мне причине, от идеи невозможного в моих глазах по ряду обстоятельств союза так и не отказались. За сим прошу простить мне мой поступок, но иного выхода я не вижу и покидаю отчий дом в надежде, что ты всё же прибегнешь к другому способу решения возникшего конфликта моих и твоих интересов, а также интересов наших семей.
Надеюсь остаться тебе другом,
Ветта Норе».
Лир Кейден Сел убрал послание обратно в конверт, задумчиво погладил шёлковую бумагу — слишком высокое качество для бедной семьи — возможно, лира Ветта была права в своих письмах и об этом стоит поговорить с казначеем. А пока она была всего лишь сбежавшей наречённой, занозой в разладе двух семей, и вернуть её под венец было просто необходимо. Вот только где искать лиру, души не чающую в цветах и проводящую все свои дни среди домовой черни? Ответа у лира Села не было, но сдаваться он был не намерен.
  
Глава 1. Таверна на перепутье
 
Она повела себя, как ребёнок! Ветта в очередной раз вздохнула, попрощалась с милостиво подвёзшим её, на момент встречи устало бредущую вдоль тракта, возницей. Тот оказался настолько вежлив, что разрешил ехать рядом с ним на облучке, а не среди тюков сена, пусть и отборного, которые вёз на продажу в город. Ветте Норе следовало держаться подальше от городов — искать там беглянку высоких кровей будут в первую очередь. Не могла же она добровольно отказаться от уюта и комфорта светской жизни? Наверняка пойдёт на бал или разместится в гостевом доме, не на постоялом же дворе будет искать ночлег наследница лиров Норе? Пользующаяся любой минуткой, чтобы скрыться среди поденщиц и поварих, проведать конюхов и землепашцев — Ветта могла ночевать и в брошенном сарае, который миновала несколько часов назад повозка. Но кто же в это поверит?
 
Радостно улыбнувшись свободе, юная лира в прошлом, а теперь храбрая путешественница, она опустила на землю свой нехитрый скарб: всё, что могло пригодиться в простой жизни. Пышные платья, туфельки и головные перья остались дома. Теперь её одежда состоит из простых вещей, что продаются в каждой деревенской лавке, и висят, послушные сушащему их ветру, на верёвках между деревьев на задних дворах селян. А к ботинкам на толстой подошве она давно привыкла — в туфельках на кухне и конюшне делать нечего. Разноцветные ленты в серебристых волосах — непозволительные для её статуса — весело трепетали в распущенных прядях.
Оглядевшись, Ветта приложила ладонь «лодочкой» над глазами, защищая их от яркого солнца, освещающего дневной тракт — видела бы матушка этот жест, уже бы просила нюхательной соли, чтобы прийти в себя. До зари следовало найти укрытие в лесу или ночлег у очередного доброго селянина. Здесь и днём небезопасно, что уж говорить о тёмном времени суток? Даже таким храбрым искателям приключений, как она, стоило поостеречься.
Взвалив сумку с пожитками обратно на плечо, лира Норе хихикнула своим мыслям, и свернула с наезженной и людной дороги на неприметный съезд — тут точно искать не будут. Ей нравилось думать о том, что начинается новая жизнь, свободная от правил, ненужных церемоний и союза, являвшегося абсолютным мезальянсом. И хотя Ветта знала Кейдена лишь по сухим деловым письмам, что приходили с самого дня её совершеннолетия каждые две седмицы, именно поэтому она и не сомневалась — тот тоже понимает, насколько глупа ситуация. Со дня их помолвки он не только издали контролировал её обучение обязанностям жены сына почётного лира, но и все финансы, что были выделены в качестве приданного, когда её семья ещё не обеднела. Эти деньги были неприкосновенны, что очень раздражало родителей, стремившихся обеспечить комфортом каждый свой день и вынужденных сейчас экономить на всём, включая любимые фрукты с Солнечных островов, чей сезон как раз подошёл.
Лира Норе снова вздохнула, тех монет, что она скопила с самого первого дня, когда объявили о её статусе наречённой, хватит едва ли надолго, но это довольно неплохой капитал, если распорядиться им с умом, что лира и собиралась сделать.
И без того малолюдный боковой тракт к вечеру совсем опустел. Свернув с основной дороги, ведущей к первому большому городу, ближайшему от их поместья — всего три дня верхом или в карете, а пешком и с редкими согласными подвезти ушла почти седмица — лира не только оградила себя от назойливого внимания, но и лишила возможности получить помощь кого-то из торговцев или стремящихся в город на заработки искателей судьбы. Одетую, как простушку, её среди ищущих лучшей доли не приметили вестовые батюшки и поместные стражи, что несколько раз проезжали мимо, вынуждая сердце отчаянно стучать, а дыхание сбиваться. Только ушки торчком и нервно подрагивающий хвост выдавали её с головой, но кто из простых аммилисов не будет нервничать вблизи стражи? К счастью, это тоже не привлекло внимания. Лира вернула себе спокойствие только когда те скрылись далеко впереди.
 
Теперь всё это в прошлом. На съезде они её искать не станут. Тем более настолько заброшенном, что за прошедший час она не встретила никого. Только далеко впереди на фоне закатного неба темнело какое-то строение. Подойдя ближе к перепутью с загадочной постройкой, лира приметила покосившуюся вывеску: «Перекрёсток» гласило с рассохшейся дощечки. И ни души на мили вокруг. Ветта сочла это хорошим признаком и приоткрыла незапертую, висящую на одной петле, чудом сохранившуюся дверь.