Изгой (СИ)

Обыскав трупы, я забрал стрекала (решил продать их Эрендену), монеты (всего тридцать) и какие-то побрякушки (тоже, чтобы сбагрить).
Окинув поле брани взглядом (зрелище было не для слабонервных, игра явно стремилась подтвердить свой «взрослый» рейтинг любой ценой), я поспешил через зал. Впереди виднелась квадратная арка. Пройдя сквозь неё, я увидел следующее: на некотором расстоянии поднималась расписанная драконами стена, а перед ней полулежал на диване эльф в красном шёлковом халате с золотыми кистями. Он, кажется, совершенно не беспокоился насчёт моего присутствия, хотя не мог не слышать звуки боя, происходившего в соседнем помещении. Не узнать его по портрету, хранившемуся в моём Инвентаре, было нельзя.
  
Глава 21
 
— Что же это вы, дружочек, без приглашения? — спросил Вей, поднося ко рту мундштук кальяна. Вислые усы задёргались от беззвучного смеха. Эльф напомнил мне гусеницу из книги Кэрролла. — Собачек моих обидели, охранников порешили. Нехорошо, право.
Я ускорил шаг, хотя понимал, что всё время он так лежать не станет, и замочить его прямо на диване не удастся.
— Не подходите, не подходите! — засмеялся Вей. — А то вы с холода! Впрочем, раз уж заявились, не желаете ли чаю? Могу предложить улунг. Весьма бодрит, особенно по утрам. Впрочем, я не завтракаю на рассвете.
Нокс отложил кальян и хлопнул в ладоши. Звук эхом разнёсся по комнате.
Тут же из-за чёрной лакированной ширмы, расписанной пеонами, появился худощавый мужчина с зализанными волосами. Одет он был в свободный лиловый комбинезон с белой оторочкой. Рукава казались очень широкими и слишком длинными: из них торчали только кончики пальцев.
— Зартал, — проговорил Вей. — Прими гостя. Плесни ему чайку, будь добр. И погорячее.
Я понял, что передо мной слуга. Камердинер. И, по совместительству, телохранитель.
Зартал достал из широких рукавов по кинжалу. Я видел такие в фильмах про мастеров вин-чуна. Широкие, с защитой пальцев, они назывались "бабочки". Только эти были поизящнее, и клинки покрывала причудливая гравировка. Эльфийские ж, фигли!
Благодаря просторным рукавам камердинер и сам походил на крылатое насекомое. По тому, как уверенно и снисходительно он держался, стало ясно, что с ним придётся повозиться. Едва ли он тянул на босса, но половину жизни мог из меня вымотать наверняка. Я решил, что в этом и заключалась его функция: ослабить меня перед схваткой с Веем.
— Батрачишь на босса? — проронил я, желая его поддеть. — Это он заставляет тебя ходить в пижамке? Нет, тебе идёт, честное слово. Просто пупсик. Он сам тебя спатки укладывает?
Камердинер ухмыльнулся. Ему, конечно, мои слова были до фени.
— Тупые ноксдоры приходили и до тебя, — сказал он, поигрывая сверкающими лезвиями. — Некоторым даже удавалось добраться до этой комнаты. Здесь их путь и прекращался.
— Ну, любой путь где-нибудь да кончается, — парировал я. — Если ты намеревался меня запугать, то зря потратил силы. И, кстати, не гони: мне отлично известно, что раньше на твоего хозяина заказы не поступали.
— Какие мы борзые и самоуверенные. Или просто любим потрепать языком? — камердинер приподнял брови, словно ожидая ответа.
Я поднял руку.
— Слушай, по-моему, что-то свистит. Кажется, чайник.
На лице Зартала появилось выражение недоумения. Он не просекал, к чему я клоню.
— У тебя на кухне чайник кипит, — пояснил я. — Дуй туда, пока не поздно, Золушка!
— Хватит слов, — посерьёзнел нокс. — Тебе пора подыхать, придурок!
Наконец, мы бросились друг на друга. Я поторопился огреть камердинера хлыстом, но промахнулся: слуга сделал шаг в сторону, и костяная кишка впустую щёлкнула об пол. Зартал в ответ осыпал меня градом ударов. Он двигался легко и грациозно, словно прирождённый танцор. Рукава порхали, как крылья бабочки. Было в этом что-то артистическое. Кинжалы сверкали, я отражал больше половины атак (к счастью, настоящий вин-чун не так смертоносен, как его показывают в фильмах — там всё-таки постановочные бои, в которых главное — зрелищность), но очки здоровья всё равно улетали один за другим. Я понимал, что, если начну бить, то пропущу слишком много ударов. Должен был существовать иной способ. Отступая, я заметил, что иногда камердинер всё-таки промахивался. То есть, даже блок ставить не требовалось. Происходило это, если я делал шаг назад в момент, когда он почти касался меня клинком. Этой особенностью боя противника следовало воспользоваться. Выждав случая, я схватил нокса за вытянутую руку. Зартал замер, на его тонком лице появилось удивлённое выражение. Я ударил его хлыстом, который неожиданно обвил шею камердинера. Ого! Похоже, я открыл новый приёмчик!
 
Нокс отчаянно пырнул меня в бок кинжалом, который сжимал свободной рукой. Лезвие скользнуло между пластинами панциря и вошло под рёбра. Я едва не вскрикнул от резкой, обжигающей боли. Но показывать врагу слабость — ни за что! Терпеть, пока возможно, — вот мой девиз.
Зубы скрежетали так, что, казалось, вот-вот раскрошатся! Схожее ощущение я испытывал, когда разыгрался аппендицит. Меня еле успели довезти до больницы. После операции врач сказал, что ещё минут сорок, и я бы окочурился. Помню, утро следующего дня показалось мне самым ярким за всю предшествующую жизнь. Солнце светило по-особенному тепло, облака были белее обычного, небо выглядело прозрачным, как стекло. И пахло вокруг просто упоительно. А может, я просто впервые тогда обратил на всё это внимание.
Но предаваться воспоминаниям было некогда. Зартал продолжал яростно атаковать.
Ещё удар и ещё! Не такие болезненные, ибо теперь клинок попадал в пластины, но всё же наносящие ущерб.
Жизнь: 49
Получалось, минус двадцать три! Вот гад!
Я не мог защититься, потому что обе руки были заняты: в одной — хлыст, а в другой — запястье противника. Зартал продолжал резать меня. Бок пылал, кровь текла из полученной раны, половина тела почти онемела от неё и частых ударов.
Жизнь: 48
Жизнь: 47
Для телохранителя босса оружие у Зартала было слабовато. По одной единице урона за раз — это ерунда, конечно. С другой стороны, наверняка у парного оружия имелись ограничения такого рода. Плюс урон мог компенсироваться скоростью.
Я сообразил, что приём с захватом хлыстом шеи должен иметь логическое продолжение — иначе какой в нём смысл — и, дёрнув оружие назад, потащил его на себя, что было силы. Зартал издал пронзительный крик, когда костяная кишка сжалась вокруг его горла. Он упал на колени, кинжалы вывалились из ослабевших рук, очки жизни устремились вверх, тая на высоте около полутора метров. Камердинер выпучил глаза, рот его открылся, язык вывалился. Не самое приятное зрелище. Я упёрся ноксу в грудь ногой, чтобы рвануть Хлыст. Кишка натянулась и дрожала, как струна японского сямисэна, плоть шипела, испуская нестерпимую вонь. Я тащил изо всех сил, и голова нокса, наконец, отлетела! Вертясь волчком, она покатилась по полу, разбрызгивая во все стороны кровищу.
Достижение: Использование хлыстового захвата в ближнем бою.
Опыт: 60 %
Ловкость: 8
Интеллект: 12
Я подобрал оба кинжала, кинул их в Инвентарь в качестве трофеев и приблизился к телу Зартала, чтобы загробастать аниму. Мне требовались не только дополнительные очки жизни, но и регенерация.
 
Послышался вопль Вея. Босса расстроила гибель верного клеврета, его можно было понять. Я надеялся, что горе тёмного не продлится долго, и вскоре он разделит участь камердинера.
Жизнь: 87
Сила: 19
Зартал дал мне всего сорок очков здоровья. Негусто. Я-то думал, он был реально крут. Зато стало ясно, почему ножи наносили так мало урона. От них, конечно, следовало избавиться при первом удобном случае — ни к чему таскать такую дрянь, только место занимает.